Излеченные души (ЛП) - Коул Тилли (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Флейм, — позвала Мэдди. — Сосредоточься на моей руке в своей, — продолжила она, переплетая свои пальцы с моими. Я уставился на наши руки, когда свободной рукой она провела по шраму на моем животе. — Откуда он?
Я зажмурился, ощущая, как клыки змей погружались в мою плоть. Пастор Хьюз объявил, что я грешник, что зло течет по моим венам, потому что я отсталый. Потому что веду себя так.
— Флейм? — настаивала Мэдди. Я резко открыл глаза.
— Змея, — прохрипел, — змея, которую положили на меня в церкви. Змея, из-за которой все поверили в мою грешность. Доказавшая, что в моей крови адский огонь.
— Я не могу представить... — покачала Мэдди головой.
— И люди кричали. Они пали на колени вокруг меня, молясь о моей душе. Потому что я — зло. Потому что зло в моей крови.
Мэдди покачала головой.
— Они ошибались.
Мэдди придвинулась ближе, и водя пальцами по моей щеке, заявила:
— Вот почему ты приехал за мной в церковь в тот день? Боялся, что они сделают мне больно, как тебе?
Я свел брови вместе, не понимая.
— В вашей церкви этого не делают? — я искал ложь в глазах Мэдди.
— Нет, — ответила она тихо, — в этой церкви ко мне не прикасаются. Только... — она сделала глубокий вдох, — только в Ордене мне причиняли боль. Но эта церковь лучше. Я сижу у статуи и слушаю музыку хора. Мне не причиняют вред. Я могу побыть одна.
Я покачал головой, каждый мускул моего тела напрягся от ее слов.
— Я не понимаю. Мне причиняли боль в церкви.
Мэдди покачала головой.
— Нот, Флейм. Я верю, что твоя церковь и наша община — другие. Там причиняли нам боль. Но в большинстве других этого не делают. — Я свел брови вместе, а Мэдди невесело рассмеялась. — Правда в том, Флейм, что я больше не верю в Бога. По крайней мере, мне так кажется. Со мной случилось слишком много всего, чтобы верить, что существует какая-то величественная сила, которая наблюдает за мной, защищает. Я теряю свою веру. Но я хожу в церковь, чтобы отсрочить удушающее одиночество, которое сопровождает меня, пока я сижу в комнате в доме Мэй.
Взгляд ее зеленых глаз не покидал мой, когда она призналась:
— Тебя не было неделями. Тебя не было под моим окном, и я не могла справиться. Ты стал центром моего мира. Моим днем и ночью, пока выхаживал под моим окном. Но затем тебя подстрелили, и ты исчез из моей жизни. Я не знала, что делать. Поэтому присоединилась к Мэй и Лиле в церкви. Я пыталась молиться о твоем возвращении, но с каждым днем теряла веру, когда возвращалась домой и тебя там не было. Поэтому продолжала ходить. Я ходила туда слушать музыку. Сидеть и наблюдать, как люди живут своими жизнями, пока я продолжала существовать в тени.
Мэдди притянула мою руку к своему лицу, к щеке.
— До того дня, как я услышала, как ты кричишь мое имя снаружи. И ты вернулся. Мое солнце, мой свет. Ты вернулся. — Уголок рта Мэдди приподнялся. — И теперь мы здесь. Прикасаемся друг к другу. Мы в месте.
Казалось, будто мое сердце увеличилось в груди. Затем Мэдди продолжила:
— Но я должна пойти в церковь завтра, ради Сары.
И мое сердце, бл*дь, разбилось.
— Нет, — выплюнул я, холод сковал мои вены. — Ты не вернешься туда. Я не могу зайти в это гребаное место. Не могу тебя защитить.
— Там не от чего защищать меня, Флейм. Я сопровождаю Мэй и Лилу, чтобы показать Саре, что за пределами Ордена есть вера. Я понимаю ее чувства. Она так молода и напугана. И очень похожа на меня — тихая и замкнутая. Я чувствую, что должна пойти.
Мэдди очерчивала кругами тату пламени на моей груди.
— Я обещаю, что мне не сделают больно. Я буду там всего пару часов, затем вернусь домой. — Она затихла, затем прошептала: — Я вернусь домой... к тебе... в твой дом... и больше никогда не вернусь туда. Потому что ты дома. Моя вера пробудилась вновь.
В моем горле встал ком.
— Мэдди, — сказал и склонился к ее рту. Дыхание Мэдди было такое же ускоренное, как и мое, когда я прижал свои губы к ее.
Она была такая мягкая.
Я не хотел отрываться от нее.
Когда я отстранился, Мэдди спросила:
— Как твое имя?
Я весь напрягся и спросил:
— Мое имя? — боль заныла изнутри моего черепа.
— Да, — ответила она тихо. — Какое было твое имя до того, как тебя назвали Флеймом?
Я зажмурился, отдернув руку и вонзив ногти в кожу. Я зашипел, когда пламя заискрилось... Я ненавидел это гребаное имя. Я НЕНАВИДЕЛ это гребаное имя!
— Тише... Флейм, успокойся, — успокаивала Мэдди, вытянув руку. — Забудь о моем вопросе, это неважно, так же как и мое прежнее имя не имеет значения.
Я хотел растерзать свою кожу, когда слышал хриплый голос, произносивший имя в моей голове, но Мэдди придвинулась ближе и превозмогая нервозность медленным движением обняла меня. Я замер, когда ее руки коснулись моей спины и голос исчез, под прикосновением Мэдди. Я тоже обнял ее, уткнувшись в ее шею, расслабляясь, когда она водила пальцами по моей спине.
Затем Мэдди прошептала:
— Я — Мэдди, а ты — Флейм. Мы больше не те, кем были прежде. — Я притянул ее ближе, когда она проговорила эти слова. Через минуту я расслабился в кровати, в которой никогда не спал, держа Мэдди близко к себе...
...уснув, обнимая ее, как на рисунке.
19 глава
Мэдди
Флейм буравил меня взглядом, пока я расчесывала волосы и завязывала их в пучок.
Я разгладила складки на платье и обулась. Проверив время, поняла, что Мэй, Лила и Сара будут здесь с минуты на минуту. Я развернулась и посмотрела на Флейма, который сидел у стены и наблюдал за мной взглядом темных глаз.
Мое сердце затрепетало, краснота покрыла щеки, когда я вспомнила утреннее пробуждение: моя голова лежала на его груди и он обнимал меня.
И не было никаких кошмаров. Не было никаких нежеланных воспоминаний о моем времени, проведенном в общине. И впервые я проснулась не с мыслью, что моя новоприобретенная свобода была всего лишь сном, а с пониманием, что я была в коттедже Флейма, в безопасности. А его большие руки крепко меня обнимали.
Мы лежали молча, в объятиях друг друга, большую часть утра. Пока я не подняла голову, улыбаясь, и увидела пустое выражение лица Флейма. Моя веселость мигом улетучилась.
— Что не так? — спросила я.
Флейм стиснул челюсти и признался:
— Прошлой ночью я лежал в кровати, обнимая тебя, слушая, как ты спишь, но сам едва спал. Я не мог уснуть, зная, что ты пойдешь в церковь. Я не мог уснуть, думая, что только обрел эту возможность — прикасаться к тебе, целовать тебя, обнимать... и могу тебя потерять. — Флейм развернул руку со шрамами и показал мне запястье, проводя пальцами по коже: — Ты успокаиваешь пламя, но без тебя оно вернется. Когда я злюсь, оно возвращается. А когда я думаю о том, что ты пойдешь в эту гребаную церковь, то чувствую, как оно бежит по моим венам.
Сев, я обхватила ладонями лицо Флейма, отчего его борода щекотала мою кожу, и сказала:
— Я буду в порядке. И пламя не вернется. Думай обо мне, если почувствуешь его приближение. Вспомни, что твои прикосновения и объятия не причинили мне вреда.
Флейм кивнул, но не отрывал взгляда от своего запястья. После он особо не разговаривал.
Когда я опустила к Флейму, он поднял голову.
— Они скоро будут здесь, — сказала я и вытянула руку. Флейм обхватил ее своей, его ноздри раздулись, пока он смотрел на меня. — Я скоро вернусь. Думаю, это время ты должен поспать. — Подняв другу руку, я провела по темным кругам под его глазами. — Ты устал.
Флейм отвел взгляд. Я понимала, что мысль о том, что я пойду в церковь, пугала его. И когда я думала о том, что делали с ним там, пока он был ребенком, мне приходилось бороться с гневом.
Раздался стук в дверь. Флейм напрягся. Я поднялась на ноги и он сделал то же самое, нависая рядом со мной. Напряженная тишина поглотила комнату, пока он выразительно смотрел на меня. Положив обе ладони на мои щеки, он наклонился и нежно поцеловал меня в губы.
