Грешница по контракту (СИ) - Максимовская Инга (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

— Катя, Кэт, — тихо зову я, но из горла идет лишь хрип.

Она вскакивает со своего неудобного ложа, и подбегает ко мне. Я с удивлением вижу ее небольшой, аккуратный животик, которого не замечал раньше. Сколько же я был без сознания?

— Я знала, что ты вернешься, — тихо шепчет она, не обращая внимания на слезы, стекающие по щекам. Они капают мне на запястья, но я ничего не чувствую.

— Скажи мне, только не лги, — прошу, глядя, как она прячет глаза — что со мной

— Дэн, тебе лучше поговорить с врачом, — она едва выдавливает из себя слова.

— Твою мать, почему ты никогда не слушаешься? — кричу я, напугав ее до ужаса.

Она замерла, а потом выскочила из палаты, словно за ней гонятся все черти ада. Ей страшно. Спустя несколько минут Кэт возвращается в сопровождении доктора. Он молод, но уставшие глаза, мудрые, глядят в самую душу.

— Денис, вы зря пугаете свою невесту. Ей вредно нервничать, — он говорит со мной, как с ребенком. Меня это страшно раздражает.

— Она мне не невеста, — выплевываю я, — зачем ей нужен неподвижный инвалид? Так ведь Китти? Ты же только и думаешь, как быстрее свалить отсюда не так ли? — истерично кричу, стараясь не видеть, с какой жалостью смотрит она на меня своими испуганными глазищами.

— Успокойтесь, Денис Николаевич, истерика не прибавит вам сил. Да, у вас поврежден спинной мозг, и никто из врачей, ни сам господь бог, не станет делать никаких прогнозов. Предстоит длительная реабилитация. Но с таким настроением, шансы у вас равны нулю. Может это жестоко, но надеюсь, мои слова немного охладят вас, и заставят задуматься о семье, а не жалеть себя. Это путь в никуда

— Которая мне не поможет, — хриплю я в момент пересохшим горлом.

— Главное, верить. — совсем по-человечески говорит врач, и уходит, оставив нас одних.

— Уходи. Пошла вон! — кричу, срывая горло. Катя стоит не шелохнувшись.

— Денис — вдруг тихо говорит она, срывающимся голосом, не обращая внимания на то, как я беснуюсь — ты избалованный, нестерпимый гад, думающий только о себе. Я думала с ума сойду, так ждала, когда ты вернешься и будешь рядом. Мне плевать, какой ты, я люблю тебя — срывается она в крик, и обмякнув, отворачивается, мелко вздрагивая острыми плечами. Катя плачет, и мне становится стыдно. Моя девочка столько прережила, а я веду себя, как последняя сволочь.

— Прости, — прошу, и сам пугаюсь, что она не сможет простить мне моей вспышки. — Мне просто страшно, что я не смогу дать тебе полноценной, нормальной жизни, которую ты заслуживаешь.

— Почему ты все решаешь за меня?

— Потому что ты маленькая непослушная девчонка, — через силу улыбаюсь. Мне хочется зарыться рукой в ее волосы, почувствовать ее тепло, обнять, но это невозможно. От злости, бессилия и отчаяния скриплю зубами. Она подходит, и прижимается к моему бесчувственному телу, покрывая легкими поцелуями мое лицо. — Так ты еще не передумала выходить за меня замуж? — стараясь придать голосу веселья, спрашиваю я.

— И ты еще спрашиваешь? — сквозь слезы улыбается моя Китти.

— Тогда готовься, невеста. Через неделю жду тебя здесь при полном параде. И да, не забудь купить самое шикарное платье, а то жениться не буду — смеюсь, глядя в ее ошарашенные глаза. — Мой ребенок должен быть законнорожденым. — Я боюсь задать один вопрос, так волнующий меня.

— С ним все хорошо, — говорит Катя, предвосхищая мой вопрос, словно прочтя мысли. — Наш мальчик очень сильный.

— Мальчик? — чувствую, что не могу дышать. Новость обрушивается на меня, словно ушат ледяной воды. — Сильный, как его мама.

— Да, наш сын. Давай назовем его Николаем, — сверкает очами Катя. Конечно, он будет носить имя моего отца. Настоящего отца, посвятившего мне свою жизнь. Катерина молчит, я вижу, что ее беспокоит что-то.

— Что случилось, куколка? — вопрос сам слетает с моих губ.

— Его не нашли, Денис. Тело убийцы испарилось, — голос Кати дрожит от напряжения. — Я забыла, когда спала нормально. Умом понимаю, что зверь не мог выжить. Мне страшно, Дэни.

Я уверен, — зверь мертв, видел его остекленевшие глаза, взрыв уничтожил наш кошмар, но не успеваю ответить, успокоить ее. Дверь в палату открывается, и я забываю обо всем на свете, наблюдая, как в нее входит Давид. Катя улыбается, видя мою реакцию. Давид еще слаб, рядом стоит Глаша, поддерживая моего брата под руку, но он уже похож на себя прежнего. Только небольшое подрагивание рук и нездоровый блеск в глазах, выдает, что ему пришлось пережить.

— Ну, чего вылупился? — ухмыляется он, и я едва удерживаюсь, чтобы не засмеяться, когда Глаша дергает его за руку, призывая замолчать. Как когда-то в детстве, она одергивала этого непослушного, вредного хулигана. В моем сердце поселяется уверенность. Я обязательно встану на ноги. Не имею права лежать овощем. У меня снова есть семья, нуждающаяся во мне.

Кэт

— Катерина Павловна, мы опоздаем, — ворчит Глаша, проверяя огромную корзину, из которой торчит горлышко бутылки шампанского.

— Глаша, давай договоримся, ты будешь называть меня Катей, — прошу я, но натыкаюсь на стену непонимания. Она упрямо качает головой

— Нет, вы теперь хозяйка дома, это неприемлемо.

— Тогда, я буду звать тебя Глафира Карловна, — вредно бурчу, умирая от смеха. Лицо няни пылает гневом

— Дэнни был прав, вы непослушная, и бесшабашная, — усмехается она, подхватывая тяжелую корзину с провизией. — Это надо придумать, жениться в больнице. Только вы способны на такое безумство. Молодежь, — под нос себе беззлобно ругается няня. Я стою, боясь шелохнуться. Корсет стягивает мой, уже довольно объемистый живот, и это не очень то нравится маленькому Горячеву. Я смотрю за Глашиной рукой, торопливо меня крестящие, и выхожу из теперь уже моего дома. Денис полусидит на кровати. Я давно не видела его таким. Он гладко выбрит, одет в дорогой костюм. Давид стоит тут же, и пытается застегнуть дрожащими руками запонки, на рубашке жениха. За неделю, прошедшую с момента возвращения, руки Дениса вернули свою чувствительность. Еще не до конца, но мы полны оптимизма. Ноги, все еще неподвижны, и сдвигов в лучшую сторону пока нет. Но, надежда, как известно, умирает последней. Я смотрю на мужчину, за которого не раздумывая, готова отдать жизнь, и умираю от счастья.

— Ну, как я тебе? — спрашиваю, хотя вижу без слов, какими глазами смотрит на меня Денни. Как жаль, что наши родители не могут разделить с нами радость. Он, видимо, тоже думает об этом, глаза вдруг наполняются болью, но он все равно улыбается, и поворачивается к брату.

— Ты Давид готовься — ядовито ухмыляясь, говорит он. Наконец-то Денис стал походить на того уверенного в себе наглеца, каким я увидела его впервые. — Букет ловить тебе предстоит, хотя, у тебя есть соперница, — уже смеется в голос, лукаво косясь на суетящуюся у небольшого раскладного стола, Глашу.

— Обалдуй — улыбается няня, с любовью глядя на своих воспитанников.

— Что с тобой, Китти? — Дэн обеспокоенно смотрит на меня, Я, правда, чувствую себя плохо. От нервного перенапряжения кружится голова, и я боюсь, что сейчас просто упаду в обморок.

— Все хорошо, родной, просто, дурацкий корсет мешает мне дышать.

— Иди сюда — приказывает он и я подчиняюсь, пальцы Дениса путаются в тугой шнуровке. Они еще не работают, как надо, но он упрямо пытается расслабить завязки.

— Подожди — говорю я, поворачиваясь к нему лицом, и взяв его за ладонь кладу ее на свой живот. Денис замирает, ощущая уверенные толчки нашего сына, который решил, что пора ему познакомиться с папой.

— Это восхитительно — он, вдруг охватывает меня за талию и притягивает к себе, утыкается лицом в мой живот, и тихо шепчет — «Я больше никому не позволю обидеть вас. Никому и никогда».

Приглашенная работница ЗАГСа на распев читает, какой — то глупый текст, который я не слушаю. Все, что нам нужно, мы знаем без этих, клишированных, высокопарных слов. Он рядом и это главное. Где ей понять, этой немолодой, измученной жизнью бабе, глядящей на меня с неприкрытой жалостью, что такое счастье видеть любимого живым, что значит быть свободным и больше не бояться. Дэн надевает мне на палец обручальное кольцо, а я не могу отвести от него счастливого взгляда.