Уравнение со всеми известными - Нестерова Наталья Владимировна (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Пошла ты! — Анна выключила телевизор.
Она залезла под одеяло и представила: приходит к доктору Колесову и жалуется: “Константин Владимирович! В силу жизненных обстоятельств у меня пять лет не было мужика. Вернее, был, но не совсем как бы мужик, без интимностей. И самое интересное — я не только забыла, как это делается, мне ни с кем и ни в каких суррогатных формах не хотелось этим заниматься. Может, подлечите? Может, сами, Константин Владимирович, практически, так сказать, вернете меня в строй активных в сексуальном плане женщин?”
Чихал на нее Константин Владимирович с высокой горки. Все мужики на нее чихали. Или не все? Крутится в голове какой-то термин. А, вспомнила. Образование незаконченное, а чего-то нахваталась. Феромоны. Вещества, которые выделяют железы наружной секреции у животных. В брачный период одной молекулы феромона китихи на кубический километр воды в океане хватает, чтобы кит за тридевять земель понял: пора, надо мчаться к девушке, она готова отдаться. Если ты не источаешь феромонов, то какой дурак на тебя позарится? Вот именно, только дурак. Зарились, предлагались — вспоминать противно. А дальше что? Было, пыталась Юру разбудить — тоже воспоминания не из приятных. Где вы, мужики, растормаживающие безферомонных женщин?
Объявился за завтраком. Посадили к ним за стол четвертым. Лет сорок, вальяжен, седоват, с улыбкой к детям и женщинам. Представился:
— Андрей Васильевич Распутин. Да, вот такая известная фамилия, хотел бы похвастаться, но — нет, не родственник.
Протянул визитную карточку. Анне пришлось доставать из сумки свою. Обменялись. Секундный, взгляд на визитки — и обоим все ясно. “Кандидат исторических наук. Академик Российской академии естественных наук”, — прочла Анна. Да, есть такая академия, не государственная, звучит почетно, но собрала тех, кого официальная наука до большой академии не скоро бы допустила.
— О! — воскликнул Андрей Васильевич. — Да мы почти коллеги. У меня первое образование биологическое. Слышал, слышал о вашем центре. Молодые люди, — обратился он к детям, — горд знакомством с вашей матушкой.
Андрей Васильевич относился к типу мужчин-разговорников. Такие умеют любые знания — устройство фотоаппарата или атомного реактора, основы квантовой физики или особенности композитных материалов, жизнь царей или конституцию современных монархий — преподнести в такой завлекательной форме, что сами выглядят великими исследователями. Они разбивают женские сердца материалами институтских учебников, адаптированных к обывательскому уровню, и почему-то кажется, что все открытия, о которых они ведут речь, сделаны непосредственно их нынешним популяризатором.
Но Анна в последнее время привыкла мыслить быстро и конкретно. Не надо говорить долго, в чем суть проблемы? Необходима моя помощь, мое вмешательство или достаточно дать распоряжение? Из каких вариантов я должна принять решение? Каковы последствия неправильного решения? Как организовать подстраховку? Четче, конкретнее: правое или левое, красное или черное, кто за нас, кто против, перед — зад, север — юг, скальпель — зажим. Все, свободны, у меня еще много дел. Анне стало трудно разговаривать с Верой, когда та приезжала в отпуск. Вера говорила длинно, красиво, с упоминанием множества деталей, к сути подходила постепенно, а мысль Анны уже убежала вперед, отвлеклась от темы и занялась другой. Анна кивала, а думала о своем — не о разнице в творческой манере Сикейроса и Ороско, а о швейцарских бормашинах, которые необходимо провезти через границу как гуманитарный груз, не облагаемый пошлиной. Словом, хорошо образованные люди могли заставить ее скучать на любую тему.
На маленькую стычку Анны и Дарьи по поводу ночных телепередач Андрей Васильевич отозвался рассказом о гормоне тестостероне. Хотел произвести впечатление на маму, а неожиданно заинтересовал детей. К удивлению Анны, дети слушали внимательно, хотя далеко не все могли понять в его речах. Завтрак затянулся.
Андрей Васильевич спросил Дашу, почему Кирюше смотреть те передачи неинтересно. И Дашин ответ — “он еще маленький” — расшифровал: в организме Кирилла еще не вырабатываются специальные вещества, которые называются “гормоны”. Эти “взрослые” вещества обнаружил в 1849 году немецкий ученый Бертольд, но ему никто не поверил. Разыгралась настоящая научная драма по отнюдь не академическому сценарию. Бертольд пересаживал кастрированным петушкам (каплунам) кусочки семенной ткани. С петушками происходило нечто невероятное: у них отрастали и бойцовски торчали гребешки, они носились по двору и предлагали курочкам свою любовь. Бертольд справедливо предположил, что в семенниках вырабатывается какое-то вещество, которое стимулирует развитие половых признаков, они же признаки молодости. Ведь давно замечено, что у евнухов быстро наступает старение — кожа становится дряблой, морщинистой, мышцы атрофируются, разум угасает.
— Евнухи тоже петушки? — спросил Кирюша.
— Тоже каплуны, — ответила Даша, — не перебивай. Что дальше?
Дальше гениальное открытие с шумом и позором похоронили. Для середины XIX века опыты Бертольда были исключительно грамотными, а теория — выдающейся. Ему не хватало только одного — умения доказывать свою точку зрения. В том же Геттингенском университете работал другой профессор-физиолог, однофамилец композитора, Вагнер. Вот он был исключительно одаренный оратор и полемист. С блеском доказывал, например, научность спиритуализма и всячески клеймил теорию Фойта о химизме пищеварительного процесса (как потом оказалось, абсолютно верную). Вагнер повторил опыты Бертольда и заявил: результаты не воспроизводятся, то бишь Бертольд наврал. Со свойственным ему полемическим задором Вагнер заклеймил и осмеял Бертольда. Тот замолчал. Почему Вагнер не смог добиться результатов с петушками? Объяснение до обидного простое: техникой пересадки ткани в те времена владели далеко не все ученые, Вагнер в их число не входил и опыты ставил “грязно”. Полвека об открытии не вспоминали, пока другие ученые и другими путями не пришли к тому же результату. Чудо-вещество назвали тестостероном, мужским гормоном, и в начале XX века он вызвал настоящую сенсацию.
— Помните, в “Собачьем сердце” у Булгакова, — спросил Андрей Васильевич Анну, — профессор Преображенский делает партийным бонзам операции по омоложению?
Анна кивнула. Книги, она не читала, но недавно вышедший фильм видела.
Булгаков подобные операции не придумал! Они действительно проводились. Мировая общественность переживала бум, потрясение и захлебывалась от восторга: старость побеждена, юность вечна. С пожилыми мужчинами делали то же самое, что и с каплунами — им пересаживали семенную ткань, которую брали у умерших. Газеты Англии, Франции, Германии заполнили снимки, на одном из которых был изображен сгорбленный старец, а на другом — тот же человек, но помолодевший на два десятка лет. Русский врач Воронов, практиковавший в Париже, делает подобную операцию известному, но весьма одряхлевшему от старости драматургу. Чудо: у того отрастают на лысине новые волосы, пропадает седина, он пишет новые пьесы, а после премьер до утра кутит в ресторане с молоденькими актрисами.
Как жаль, что подобные операции возможны только у мужчин! У женщин железы, вырабатывающие половые гормоны, находятся в глубине тела, добраться до них значительно сложнее. Но представительницы прекрасного пола с нетерпением ждали, когда придет их очередь.
— А она не пришла, — заключила Анна.
Она хотела свернуть этот разговор. Чтобы блеснуть эрудицией, Андрей Васильевич мог бы прочитать лекцию о других гормонах. Зачем обязательно о половых? Теперь от вопросов детей не отвяжешься.
— Да, не дождались, — подтвердил Распутин. — Пик ажиотажа пришелся на годы перед Первой Мировой войной и быстро пошел на убыль. Увы, эффект восстановленной молодости оказался весьма кратковременным. Через год-два у прооперированных наступал рецидив старости, и рецидив очень острый. Природа как бы мстила за задержку ее хода и, как злая фея, превращала только что вернувшихся к активной жизни мужчин в дряхлые развалины.
