Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки (полные книги TXT, FB2) 📗
— Прости, не удержался, — улыбаюсь, но руку из-под футболки не достаю. — Доброе утро, сладкая конфета!
Пускаю слюни на свою Тихоню и медленно ёбу даю… Понимаю, что влип, по уши увяз в эту ванильную хрень-поебень, по самое не балуй вляпался, но теперь ни при каких обстоятельствах не шагну назад. Только вперед. Только с ней.
— Мир, ты… Ты — наглец! — наигранно строго распыляется Аня. — Еще проснуться не успел, а уже… — и смущенно опускает глаза, чувствуя мое возбуждение.
Да, маленькая, против анатомии и физиологии не попрешь! Кто виноват, что ты такая красивая?
— Ань, я знаю, что выдержка — не моя сильная сторона. Но ты ебать какая сексуальная. И уверен, даже не представляешь, как я возбуждаюсь каждый раз, стоит только услышать твое имя. Ох… Сладкая… Моя… Иди же ко мне… — и снова пытаюсь поцеловать Тихоню. Мне понравилось, как она кончает. Хочу увидеть это снова.
— Стой! Мирон! — упрямится Колючка. — А который сейчас час?
— Десять утра, — отвечаю наугад, увлеченный процессом завоевания недотроги. Подцепив край футболки, пытаюсь стянуть ее с новенькой. Хочу, чтобы она всегда ходила передо мной голая, сверкая упругими сиськами и шикарной задницей.
— Что? Как? — испуганно выдает Аня и, прижав одеяло к груди, пытается соскочить к кровати.
За секунду перехватываю Тихую поперек талии и снова валю на спину. Нависая, фиксирую тоненькие запястья над головой.
Блядь, меня будто магнитом тянет к ней. Чувствую себя озабоченным мудаком, но ничего не могу поделать. Когда смотрю на нее, меня нехило разматывает. И теперь, получив доступ к желанному телу, сильнее качает. Я становлюсь не только одержимым, но и жадным. И даже сейчас, когда Тихоня кусает свои нереально вкусные губы, напоминающие конфету, мне хочется остановить ее, потому как она забирает у меня мою сладость, которой я не собираюсь делиться даже с ней.
— Эй, ты куда? — торможу трусиху.
— Нас могут заметить, Мирон. Мне… — отталкиваясь спиной от матраса, пытается встать, но я лишь сильнее ее тело к кровати прижимаю. — Мне нужно одеться, а тебе вернуться в свою комнату. Ты только… — тараторит в панике.
— Только что? — давлю интонациями, чтобы она, на хрен, не думала, что может так просто сбежать. Не отпущу, что бы там Аня себе не надумала. Только не после того, как позволила мне провести с ней целую ночь.
— Никто не должен видеть, как ты выходишь из моей комнаты. Иначе нас неправильно поймут.
— Неправильно? — тут я слегка охуеваю. Как это, мать вашу, понимать? — Тихоня, мне кажется, тут и так все предельно просто и ясно. Пусть все знают, что ты моя.
— Мирон, ты еще спишь? — толкает весьма возмущенно, чувствую, как закипать начинает моя Колючка. — Какая «твоя»? Давай иди в свою комнату. Только так, чтобы ни с кем не столкнуться. Мне сплетни не нужны, понимаешь? И я так… Ну… В общем… Я не должна была… Мне очень и очень стыдно за это…
— Так, Тихая, — отпуская новенькую, сажусь около нее и растираю лицо ладонями, — а еще говорят, что мужчины намеков не понимают… Иди-ка сюда, красотка, скажу тебе кое-что, — потянув Аню за руки, перемещаю ее себе на колени. Делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание. Сейчас я собираюсь сказать ей то, чего не говорил ни одной другой девушке. Все, я конкретно поплыл. Пропал! Для меня это пиздец, как дико, но с Тихой по-другому не получается. Каждый раз в ахуе от того, как реагирую на все, что с ней связано. — Ты мне нравишься, Аня Тихая. Хочу, чтобы ты стала моей девушкой.
Тихоня зависает, цепенеет. Если бы не рваное дыхание и редкие взмахи ресниц, подумал бы, что отстегнулась.
В ожидании ответа сердце принимается шарахать громкими глухими ударами. Тук-тук… Тук-тук… Сам, блядь, теряюсь от этой затяжной паузы, даже дурно становится. Пульсация в висках нарастает, сдавливая череп. На нервяке накаляюсь так, что искры летят. Я не могу потерять ее.
— Нам нельзя, Мирон, — больно бьет ответом Аня. Но по глазам вижу, как тяжело ей даются эти слова. Но если она борется сама с собой, значит, у нас еще есть шанс.
— Почему? — убирая с ее лица прядь волос, крепче обнимаю.
— Прощаться будет больно.
— Я никому тебя не отдам, — толкаю слишком агрессивно. Но не потому, что злюсь. От мысли, что она может принадлежать другому, внутри все сжимается, и сознание летит.
— Мы же можем просто дружить. Серьезно, Мир, давай не будем усложнять?
Что она мне тут загоняет? Сама понимает, как глупо ее слова звучат? Осознает, как больно они под ребра бьют?
— Дружить? — ухмыляюсь нервно. — Я, блядь, думаю о тебе каждую секунду. Я, сука, с ума от тебя схожу, а ты тут про дружбу заливаешь. Ни хрена, Тихая. Ты — моя, — аккуратно поднимаюсь, придерживая Аню за бедра, и укладываю ее на кровать. Нависая сверху, в глаза бездонные заглядываю. И, как всегда, вижу в ней вселенную. — Не отпущу…
— Мир, не говори так! Это неправильно.
— Правильно… Неправильно… Можно… Нельзя… Похуй, Тихая… Либо ты со мной, либо ни с кем. Я все равно не позволю тебе быть с другим. Вот такой вот я монстр. Лучше скажи, что ты моя, и… Поцелуй меня, Ань.
— А ты эгоист и собственник, Савельев! — возмущенно говорит Тихоня, пряча улыбку. Но этот голос, знакомый до каждого децибела, пробирает меня до дрожи.
— Ага, — киваю и ловлю ее губы.
Аня протяжно выдыхает, но не сопротивляется, позволяя мне целовать себя. Губы Колючки теплые и мягкие, и от них по всему телу расползается приятная истома. Слегка прикусываю ее нижнюю губу, заставив новенькую тихо застонать, и провожу языком по верхней. Аня подается мне навстречу, выгибается, словно кошка. И в этот момент я забываю, где нахожусь, полностью сосредоточившись на Тихоне.
Задирая футболку, начинаю путешествовать по ее телу, вырисовывая разные маршруты. Прикусываю кожу на плече, оставляю засос. Знаю, что Аня за это отчитает меня, но так я, будто присваиваю ее себе.
Влажно целую обнаженную грудь, играя с острыми словно пики сосками, медленно курсирую к югу, смакуя каждое прикосновение к коже и собирая ртом мурашки. Аня цепляется за мои плечи, снова оглушает стонами. И эти сексуальные звуки срывают мне башню.
Она всегда такая отзывчивая? Она везде такая сладкая?
Я хочу попробовать ее всю. Пометить каждый сантиметр идеального тела, оставить не то что засосы, а шрамы оставить хочу.
— На взлет идем? — вроде как задаю ей вопрос, предоставляя право выбора, но каким бы ни был ответ, я украду у Тихони еще один оргазм.
— Мы же уже летали, Мир, — приподнимаясь на локтях, новенькая часто дышит. Внимательно смотрит за тем, как мои поцелуи спускаются все ниже.
— Мне всегда тебя будет мало, Тихоня. И в моей зависимости виновата только ты, — поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза.
— И в чем же моя вина?
— Твое преступление — твоя красота… — припечатываю одержимо и снова возвращаюсь к поцелуям.
Лаская талию, бедра, целую Аню в районе солнечного сплетения, при этом глубоко втягивая носом кислород, смешанный с ее запахом. Дикое, животное желание сотрясает меня до самых пяток. И это уже не изменить.
Я спускаюсь ниже и провожу языком по ее плоскому животу, рисуя круг вокруг аккуратного пупка, останавливаюсь у резинки шорт, цепляю ее зубами и, вибрируя весь от похоти, медленно тяну вниз. Мышцы сводит от напряжения, а налитый до предела член болезненно пульсирует и требует жесткого траха, но я снова задвигаю его, одержимый желанием довести Колючку до оргазма.
Стягивая с Тихой шортики, вижу на ней белые хлопковые трусики с маленьким бантиком. Вроде бы все максимально скромно, но, блядь, даже сейчас она выглядит как Богиня. Моя Богиня. И я хочу ее всю.
— Я тебя… Сейчас… Сейчас полетаем, маленькая, — сам путаюсь не только в словах, но и в ощущениях. Когда Тихая лежит вся раскрытая для меня, трудно вообще думать о чем-то другом, отвлеченном. Да меня словно какой-то дрянью накачали, от которой башню сносит.
Поддеваю пальцем резинку трусиков. Целуя внутреннюю сторону бедра новенькой, чувствую, с какой скоростью во рту слюна накапливается. А когда касаюсь плоти губами через хлопок, Тихая вскрикивает от неожиданности и тут же отползает к изголовью кровати. Смотрит на меня безумный взглядом, колышется вся. А в широко распахнутых глазах — стыд, страх и желание.
