Дитя любви - Дрейк Анджела (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗

— Значит, это ты вышвырнул ее?

— Да. — Он усмехнулся. — «Бросила… вышвырнул…» Я не очень хорошо знаю эти английские выражения.

— Отличные выражения. Будят воображение, правда?

— Не это ли ты собираешься сделать со мной?

Внезапно из глаз Алессандры хлынули слезы.

Рафаэль шагнул к ней, и она бросилась в его объятия.

— Ты ублюдок… — всхлипнула она.

— Потому что имел любовницу, а потом прогнал ее?

— Нет. Потому что ты недостаточно доверяешь мне. Почему? — Она колотила кулачками по его груди. А потом плач неожиданно перешел в истерический смех.

— Потому что я не люблю выдавать секреты, — устало сказал он. — Потому что мать и сестра невыносимы. Сказать им правду — то же, что натаскать дров, привязать себя к столбу и зажечь спичку… Понимаешь?

Алессандра подняла на него глаза и тихо ответила:

— Не знаю. — Она чувствовала себя беззащитной, покинутой и одинокой.

— Алессандра… — Рафаэль, державший ее в объятиях, неожиданно разжал руки.

Она отступила, подняла глаза и тут же отвела их. Увиденное лишило ее присутствия духа. Его лицо горело той страстью, тем пылом, без которых она уже не могла жить. Но там было что-то еще, от чего у нее оборвалось сердце. В его глазах темнела тайна.

Она заперлась в конюшне и два часа простояла рядом с Оттавио.

— Может, зря я тебе жалуюсь? — наконец спросила она, прижимаясь мокрой щекой к его теплой лоснящейся голове. — Ты ведь тоже испанец, правда? И такой же жеребец, как Рафаэль. Ты не сможешь понять меня. Никогда. Наверное, нам не суждено быть вместе.

Оттавио дружески подтолкнул ее носом, вызвав новые потоки слез.

— Пожалуй, мне надо собрать вещи и уехать домой… Это был бы благоразумный поступок, верно? Так поступают люди в серьезных нравоучительных книгах. — Она высморкалась. — Не знаю, хочу ли я быть благоразумной, — продолжила Алессандра. — На самом деле я думаю, что все это неважно. Это любовь, да?

Оттавио довольно моргал. Она гладила его морду.

— Я никогда ничего подобного не говорила, — фыркнула Алессандра, — поэтому не вздумай наябедничать!

Вдруг она нахмурилась, вспомнив слова, сказанные ею перед уходом из офиса Рафаэля: «Не уверена, что мне следует выходить за тебя».

— Неужели я это сказала? Неужели я так думаю? — Она снова заплакала. — Если я уеду домой и буду благоразумной, — сообщила она Оттавио, — многие люди обрадуются и облегченно вздохнут, правда? В том числе моя мама. Отец тоже, хотя его не очень-то поймешь. А Изабелла, Катриона и отвратительный Эмилио устроят праздник… — Она обняла Оттавио. — Я не могу отдать тебя на съедение этому сопляку. Придется украсть тебя. И Титуса тоже.

В смятении и отчаянии она упала на солому и зарыдала.

Вскоре ее нашел Рафаэль. Он сразу догадался, куда она убежала, но в цехе возникла небольшая проблема, потребовавшая срочного разрешения.

Рафаэль поднял ее с соломы и вынес наружу. Сев на деревянную скамью у стены манежа, он посадил Алессандру к себе на колени, завел ей руки за спину и поцеловал.

— Скажи мне, что ты не уедешь, — приказал он.

— Нет! — Алессандра вырвалась, встала, перебросила через плечо косу и стала теребить ее. — Нет, пока ты не расскажешь все, что мне следует знать. Все!

Он опустил голову и зажал руки между коленями.

— Объясни, почему твоя семья меня ненавидит, — настаивала она. — Почему твоя мать счастлива, что у тебя есть любовница, и не хочет, чтобы ты женился на мне?

Лицо Рафаэля исказилось от боли, и это наполнило ее одновременно жалостью и удовлетворением.

— Она бы предпочла, чтобы я не женился вообще, — ровно сказал он. — Никогда.

Ошеломленная Алессандра поняла, что Рафаэль больше ничего не утаивает и сейчас она узнает правду.

— Никогда? Ни на ком? Значит, дело не во мне?

— Теперь ты начинаешь понимать. — Он криво усмехнулся. — Я глупец. Надо было рассказать тебе все с самого начала.

— Ты не глупец, Рафаэль, — нежно возразила она. — Ты молчал, потому что это семейная тайна. Тайна, которую ты ненавидишь и не осмеливаешься открыть.

— Да.

— Ты можешь довериться мне, — мягко сказала она. — Расскажи все. Не нужно таиться.

Наступила короткая пауза.

— Когда сюда приехал мой прадед, он все вложил в винодельню. Работал день и ночь, чтобы расплатиться с долгами и погасить ссуду. Постепенно дело начало процветать. Он разбогател и сделался большим человеком. Его сын стал еще богаче. Но пришло время, когда этот сын, мой дед, составил завещание с условиями… — Рафаэль запнулся.

Алессандра ободряюще сжала его руку.

— У него и бабушки было четверо детей, двое из которых умерли в младенчестве. Двое оставшихся, мальчик и девочка, выросли. Дочь была очень красивая и своевольная. Вопреки желанию родителей она вышла замуж: за итальянского графа. Очевидно, тот был хорош собой, но оказался картежником. Он постоянно обращался к моему деду за деньгами. Постепенно дед понял, что этот человек разорит его. Здоровье старика начало ухудшаться. Он составил завещание, в котором постарался оградить сына… моего отца… от притязаний графа. Согласно этому завещанию винодельня и все доходы от нее отходили моему отцу. А тот имел право выделить остальным столько, сколько сочтет нужным.

— Короче говоря, твоя бабушка и тетя были вычеркнуты из завещания.

— Да. Выглядит жестоко? Но тогда в этом не было ничего необычного. Деньгами семьи мужчина распоряжался единолично.

— И чем это кончилось?

— Вскоре дед умер. Мой отец унаследовал винодельню и все состояние, которое к тому времени было довольно значительным. Ты, наверное, догадываешься, что мы очень богаты. — Он улыбнулся Алессандре и приподнял брови, ожидая ответа.

— Ну… приблизительно. Выходит, я везучая, — задумчиво добавила она. — Деньги не имеют для меня большого значения. Возможно потому, что они всегда были.

— Боюсь, для моей семьи деньги имеют огромное значение, — горько отозвался Рафаэль. — Хотя их и в избытке. — Он грустно умолк. Алессандра потеребила его за руку.

— Не останавливайся, Рафаэль, продолжай…

— Хорошо… После смерти деда мой отец выделил бабушке очень щедрое содержание и помог тетке — насколько считал нужным. Но когда умер и он — скоропостижно и совсем молодым, — выяснилось, что условия завещания, установленные моим дедом, никогда не будут изменены. Узнав, в чем они состоят, я был ошеломлен. Завещание показалось мне документом из феодального прошлого.

— Дальше, — выдохнула она.

— Завещание деда было составлено таким образом, что эти условия стали обязательными для всех последующих поколений. Все завещания будут списываться с него под копирку, пока винодельней владеет один из мужчин рода Савентосов!

— Да, классический феодальный майорат… И каковы же условия этого завещания?

— Они направлены на то, чтобы обеспечить контроль над винодельней старшему здравствующему сыну каждого поколения. Ему достаются винодельня, виноградники, земля и доходы от них, а также все состояние семьи… при условии, что он женится и произведет на свет законного наследника мужского пола.

— Значит ли это, — медленно спросила Алессандра, — что в настоящее время ты как единственный живой сын, но еще не женатый, не обладаешь всем этим?

— Совершенно верно.

— Но если ты женишься и у тебя родится сын, ты автоматически получишь все?

— Да. Это нелегко, не правда ли?

— Возможно. Но я по-прежнему не уверена, что все поняла правильно.

— Сейчас я расскажу остальное. В настоящее время моя мать, хотя ей плевать на винодельню, имеет право голосовать и накладывать вето при принятии важных деловых решений. Я очень хочу расширить дело, но она осторожничает. Сделай я такое предложение на совете директоров, она наложила бы на него вето. Но если я женюсь и у меня родится сын, моя доля в деле увеличится так, что ее голос потеряет всякое значение. Она лишится…

— Влияния? — догадалась Алессандра.

— Именно. Не сможет тормозить мои решения.