Девять месяцев из жизни - Грин Риза (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗

Стейси в некотором замешательстве, как я и ожидала:

– Погоди, я что-то не понимаю. Ну, Брук звучит немного голубовато, но в чем проблема?

Все. Отступать некуда.

– Стоун [22], – говорю я. – У нас фамилия – Стоун. Понятно, в чем проблема?

– Брук Стоун, Джейд Стоун. – Стейси начинает хихикать. – О боже, нет, так нельзя. От этого несет каким-то сраным оптимизмом. Что, других не нашла?

Ну, давай расскажи мне, а то я сама не знала. Брук Стоун [23] звучит просто смешно. Тут двух мнений быть не может. Ему всю жизнь придется выслушивать вопросы типа, есть ли у него коврик для мышки с массажером или подушка с будильником. А Джейд [24] Стоун? Это имя для стриптизерши. Тогда уж на шестнадцатилетие придется дарить пилон.

Поверьте, я провела не одну бессонную ночь, пытаясь разрешить эту проблему. Вспоминала все эти дурацкие городские легенды про мужика по фамилии Половой, который назвал свою дочь Любой. Но я определенно не из тех людей, которые могут устроить такую пакость своему ребенку. У меня все-таки еще совесть есть.

Стейси, кстати, уже никуда не идет, а стоит посреди дорожки, согнувшись пополам от смеха. Я тоже останавливаюсь, скрещиваю руки на груди и переношу вес на одну ногу.

– Если ты сейчас упадешь и покатишься с горы, я оставлю тебя там умирать.

Стейси пытается восстановить дыхание и вытирает слезы:

– Я знаю, знаю, извини. Не обижайся, но это очень смешно.

Я игнорирую извинения и снова двигаюсь по дорожке, но она вскоре догоняет меня:

– Ладно, я все, больше не буду. Давай еще что-нибудь придумаем.

Я стараюсь двигаться как можно быстрее, чтобы она отстала:

– Я не хочу придумывать никаких имен. Сама найду. Стейси с трудом поспевает за мной, слышно, что она совершенно сбилась с дыхания.

– Да перестань, не обижайся. О, послушай, есть одно. Как насчет... как насчет Лайм [25]? Лайм Стоун? Как оно тебе? – Она снова сгибается пополам, а я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания. – Да я шучу, шучу, подожди, серьезно, есть одно, честное слово. Если будет мальчик, ты могла бы назвать его Фред. – Она крючится и похрюкивает. – А второе имя... второе имя пускай будет, – она так давится смехом, что дыхания на целое предложение не хватает, – пускай будет Флинт [26].

– Ха, ха, ха, – говорю я. – Как смешно. Теперь мы можем идти?

Она жадно хватает ртом воздух и трясет головой.

– Нет, подожди, вот оно, это лучше всех, обещаю. Как насчет... – ее так корчит от смеха, что она хватается руками за живот и хрюкает, как настоящая свинья, – Розетта [27]! Розетта Стоун, круто?

Очень круто. Сраный оптимизм, говоришь? Комик-труппа из одного актера.

Но это не важно. Все это не важно. Правда заключается в том, что я все равно не смогла бы использовать ни одно из своих имен, даже если бы они подходили к фамилии. По еврейской традиции мы должны назвать ребенка в честь отца Эндрю, то есть Филип. В отличие от большинства людей, которые называют детей в честь себя, или живых родственников, или звезд мыльных опер, евреи должны называть детей в честь мертвецов. Но чтобы не ограничивать следующее поколения именами типа Саул, Сэди, Ирвинг и Филис, большинство людей мошенничают. Большинство людей называют ребенка каким-нибудь именем, которое и отдаленно не напоминает имя покойного, а имя покойного становится вторым именем ребенка. Или, даже еще чаще, ребенок получает второе имя, начинающееся на ту же букву, что и имя мертвого родственника. То есть если бы мы, например, называли ребенка в честь моей бабушки Иды, мы бы точно не назвали девочку Идой. Мы бы нашли ей какое-нибудь красивое имя, а вторым именем было бы что-нибудь на «И», типа Ирена или Илона. А так как всем наплевать на второе имя, уже не важно, нравится оно мне или не нравится, все равно я смогу называть своего ребенка как хочу и при этом говорить, что это в честь бабушки.

Но Эндрю не желает мошенничать. Собственно, мы с ним самые нерелигиозные евреи по эту сторону Израиля, но когда дело доходит до имени, он становится настоящим правоверным ребе. Ну, он, конечно, не заставит меня назвать ребенка Филипом – это стало бы основанием для развода, – но тем не менее... Он настаивает на том, чтобы первое имя начиналось на «П» [28], а второе на «Дж», потому что второе имя его отца – Джоел. Единственная уступка, на которую он согласен пойти (хотя ему этого очень не хочется), – это смена порядка букв в случае рождения девочки, то есть «Дж» для первого имени, а «П» для второго. Так что теоретически вполне могло бы пойти имя Джейд, вот вам ирония ситуации. А теперь пора идти.

Честно говоря, я уже в панике. Выбор имени для ребенка – это очень важное решение. Может быть, самое важное решение, которое мы принимаем как родители, или я не права? Разумеется, права. Имя – это такая вещь, которая будет влиять на человека всю жизнь. Оно столько всего может рассказать о нем самом и, что еще более важно, о его родителях. Давайте честно: люди ведь будут судить обо мне по именам, которые я выбрала для своих детей, и ограничивать меня столь жесткими рамками совершенно несправедливо – по-моему, это называется удушением творческого процесса.

Конечно, я пыталась объяснить все это Эндрю, но он был непреклонен. Буква «П» и буква «Дж». Без вариантов. Было бы неплохо, если бы в документах после имени можно было ставить звездочку, типа Паула Джулия [29] Стоун.

Увы, так нельзя. Что ж, я просто не буду дергаться, пока не узнаю, мальчик у меня или девочка. Нет смысла мучиться и мужскими, и женскими именами, раз мне понадобится только одна сторона для мучений. Надо просто выкинуть это из головы, пока не выясню.

Ну вот, все. Выкинула.

13

Итак, вся школа знает, что я беременна. На прошлой неделе Линда объявила об этом на собрании, а сегодня на консультации по составлению резюме я рассказала своим деткам. Но деткам все равно. Их интересовало только, буду ли я здесь на будущий год. Впрочем, после урока ко мне подошел Марк, чтобы спросить, не этим ли объясняется то, что произошло во время нашей с ним встречи. И был явно обрадован, услышав, что да, именно этим. Это был единственный вопрос от детей. Они слишком озабочены своими собственными маленькими драмами, чтобы беспокоиться о моих.

В отличие от учителей. Как только они узнали, тут же накинулись на меня с расспросами. Все поголовно, до последнего историка-почасовика, у кого когда-либо были дети, стали вдруг моими лучшими друзьями. А когда ты рожаешь? Мальчик или девочка? К какому доктору ходишь? Сколько ты прибавила в весе? Последний вопрос меня особенно взбесил. Да вы что, девушки, хотелось мне сказать, совместное ползание по лесу на факультетском соревновании по ориентированию еще не означает доступа к сугубо конфиденциальной информации о моем весе, договорились? Для протокола (и не стесняйтесь, пользуйтесь, если окажетесь в аналогичной ситуации): я сообщаю людям, что набрала «достаточно», потому что такой ответ является совершенно не удовлетворяющим, смутным и достаточно стервозным, чтобы дать понять, как мне не нравится вопрос, но при этом он не слишком стервозный, чтобы совсем не отдалить от себя вопрошающих.

Боже мой, что они мне понарассказывали! Вы бы не поверили. Вчера, например, я сидела в учительской, думала о чем-то своем, и тут вошла целая толпа преподавателей иностранных языков. Наверно, мое присутствие вдохновило их на ностальгические воспоминания о своих беременностях, и они завалили меня скучнейшими и тупейшими историями про икоту и кислотный рефлекс, а потом разговор перешел на обсуждение, кто сколько прибавил в весе. Сначала она говорили только о себе: