Зависимость (СИ) - Титаренко Валентина (лучшие книги .txt) 📗
Потому что всё это неважно.
Для него.
Есть вещи, которые просто необходимы и на которые вряд ли кто обращает внимание. Никто не проникается к тряпке сочувствием только потому, что случайно (или всё же нет?) вытерли об неё ноги. Никто не извиняется перед ковриком за то, что прошли по нему в болоте и совсем измазали некогда чистую вещь грязью. Более того, его иногда даже не стирают после этого — продолжая топтаться по уже испорченному, но такому необходимому коврику.
Вещи — то, что можно купить…
— Клянусь беречь тебя и защищать…
Чимина окружали не те люди, которые могли бы внушить ему одно золотое правило, которое все почему-то стремятся нарушить так или иначе: «Люди не вещи, а значит — их нельзя купить или продать». Он находился в другой среде, где это правило разбивается о жестокость и аморальность. Где можно приобрести всё, стоит только заплатить немного больше обычного. Где об скрипы давно продавленных кроватей разбивается светлое будущее, которое могло бы быть, но уже не будет.
Чимин тянется к чужой шее, сжимая в своей ладони и чувствуя, как тело под ним напрягается, а двигаться становится труднее, и толкается сильнее, вынуждая Ын Ха приоткрыть губы в безмолвном крике. Лёгкие раздирает на части, а горло першит и сдавливает от невозможности вдохнуть.
Пусть она тоже познакомится с этим миром поближе.
Почему он должен страдать один?
— С каждым днём любить всё сильнее и глубже впускать тебя в своё сердце…
Он резко выходит, убирая руку с горла и позволяя глотнуть немного воздуха, и снова толкается внутрь, вырывая из чужих губ хрип и чувствуя, как тело под ним начинает потряхивать. Он останавливается, давая время привыкнуть к дискомфорту, и наклоняется к приоткрытым губам, чтобы накрыть их своими и услышать сдавленный писк, который растворяется в прерывистом дыхании сильного тела и в неглубоком толчке где-то внизу.
— И в радости и в горе быть рядом и не отпускать…
ЫнХа дрожит. Он чувствует это. Мажет губами у подбородка, толкаясь глубже и сильнее. Слышит слабый писк и невесомо целует в уголок губ. Ускоряется, громко рыкнув. Двигается быстро. Рвано. Толчок и всхлип. Ещё один. За всё то, что ему пришлось пережить. За всё, что ещё придётся. Пусть она ответит. Пусть она почувствует боль, которую он старается глушить, потому что это сводит с ума. Пусть она будет ненавидеть его так же, как он сам ненавидит себя.
— Ни на шаг…
Перед глазами рассыпаются яркие звёзды, и Чимин выходит, падая на девушку и придавливая её своим весом к широкой кровати со смятыми белыми простынями. Дышит прямо в изгиб шеи, впиваясь пуговицами застёгнутой рубашки в тело под собой и заставляя его покрыться мурашками. Он чувствует, как быстро бьётся её сердце от страха, и отстраняется. Недолго возится прежде, чем встать. Застёгивает ширинку и ремень по пути к двери. Щёлкает ключом в замочной скважине. Хлопает дверью, заставляя подпрыгнуть и затаить дыхание.
И уходит, оставляя в воздухе только слабый аромат отчаяния, который проникает в лёгкие и… остаётся там.
Кажется, навсегда.
— Я клянусь.
Ын Ха не двигается. Руки словно онемели. Ноги тоже. Не сдвинуть, не пошевелить. Из горла срывается тихий хрип и тонет в полумраке комнаты, наполненной болью и… болью. Должно быть, других слов просто нет. Кончики пальцев рук начинает покалывать, и теперь ими даже можно двигать. Только не получается. Странное ощущение беспомощности. Губы приоткрываются, и что-то можно услышать. Тихое. Жалобное. Неразборчивое.
И никто не слышит.
Потому что никого нет.
Девушка кашляет, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Внизу живота неприятно тянет и горит. И болит. Всё болит. Невыносимо до сумасшествия. И пошевелиться нет возможности. И даже слёзы не текут, высыхая ещё у самых глаз. А ещё что-то внутри кричит, что механизм выходит из строя. Оно и не странно, если честно. После такого жить как-то страшно и странно. И вообще пиздец, как не хочется. Потому что так не бывает… не должно быть.
Теперь…
Что будет теперь?
Если, конечно, будет.
========== Мрак ==========
Комментарий к Мрак
Было очень непросто морально отойти от прошлой главы, но эта выдалась тоже тяжёлой. Надеюсь, только для меня это так.
Хочется поблагодарить Вас, мои дорогие читатели, за все те отзывы, полные чувств и переживаний. Я рада, что получается передать все эмоции так, что Вы понимаете их.
Спасибо за это всё.
Я как всегда с огромным удовольствием узнаю Ваше мнение, если Вы решитесь высказаться. Надеюсь, мы переживём всё это вместе.
Приятного прочтения♥
Это пиздец.
Такой маленький и грёбаный.
И хотелось избавить себя от него максимально быстро. Потому что понимание, осознание, сожаление слишком быстро проникли в голову, расхерачивая там всё к чертям.
Чимин усмехнулся, пряча взгляд в носках своих заляпанных грязью кроссовок. Как и он, блять. Грязный! Он хрипло засмеялся, медленно переходя на кашель, который душил. Курить потому что не надо! Он понимал, поэтому бросал под ноги уже которую сигарету и тянулся за следующей. Нервно зажимая фильтр между пальцами, глотал дым. Напополам с воздухом. Один к одному. Только воздухом обычно так не давятся, сладываясь пополам от заходившегося бронхита. Давно стоило пойти к врачу, как советовал Тэхён, однажды становясь свидетелем подобной сцены.
«Да, стоило сходить всё-таки», — думал Чимин, падая коленями на грязный асфальт, всё ещё мёрзлый после недавнего похолодания.
Он дышал рвано и часто, прикрывая глаза и опуская голову. Ожидание убивало его сильнее сигарет и этой блядской жизни. Когда рядом послышались шаги, он медленно повернул голову в сторону звука и приподнял уголки губ в полуулыбке. Кривой она получилась, нервной, но ничего, он готов простить себе этот промах. Когда рядом с ним кто-то присел на корточки, он постарался выглядеть максимально спокойным, но выходило, если честно, так себе.
— Чимини созрел для взрослых развлечений? — протянул мужчина рядом, больше издеваясь, чем любопытствуя.
И Чимину даже на мгновение стало стыдно, когда он принимал из рук этого хёна маленький пакетик и вкладывал в чужую ладонь аккуратную стопочку купюр.
— Хороший мальчик, — усмехнулся мужчина, пересчитывая деньги и удовлетворённо кивая.
Всё на месте.
Чимину даже хотелось самому избить себя до полусмерти и вырвать руки, когда в маленькой кабинке давно уже не процветающего караоке-бара высыпал белый порошок на стол. Когда доставал из кармана заблокированную отцом ещё два года назад банковскую карту и разделял дрожащими руками на две даже отдалённо не ровные дорожки, он понимал, что Юнги будет в бешенстве, если узнает. Почему-то у того было резко негативное отношение к любым наркотикам. Будь то обычная таблетка экстази или кокаин. Поэтому Чимин несколько раз умалчивал тот факт, что употреблял нечто подобное. Обычно, это таблетки, и их клиенты совали ему в рот с почти завидной регулярностью, зажимая нос, чтобы открыл рот, и рот — чтобы не выплюнул.
«Клиент всегда прав», — твердила хозяйка на еженедельных собраниях персонала. Смешно. При том, что ничего употреблять по договору нельзя, клиент мог засунуть или влить в тебя всё, что угодно. Причём во всех смыслах. И Чимину даже не хотелось знать, до каких крайностей это может доходить. Ему хватало мимолётной фразы Юнги, когда он недавно пытался убедить друга, что не может так больше. «В жопу ничего не сунут, и на том спасибо», — бросил тот, запивая слова крепким коньяком. И Чимину даже спрашивать не хотелось.
В такие моменты друг казался ему слишком взрослым для своих двадцати четырёх. Что-то скрывалось в его глазах, даже когда они пили пиво, смотря по телевизору совершенно бессмысленное ТВ-шоу, когда подкалывали неловко закрывающего глаза во время просмотра ужастика Тэхёна. Когда он дурачился вместе с младшими, он всё равно оставался человеком со столетней мудростью за плечами.
Чимин сжал в руках вытянутую из кармана купюру в десять миллионов вон в отсутствии хрестоматийной стодолларовой, не решаясь вдохнуть немного, на пробу. Он не знал, как Юнги оказался в этом болоте, но понимал совершенно чётко, что только серьёзные проблемы могли толкнуть его на это. «Я всё решу, твой договор будет расторгнут», — пообещал вчера друг, напрочь игнорируя неловко повисшее в воздухе неверящее «Каким образом?».
