Бархатная Принцесса (СИ) - Субботина Айя (прочитать книгу txt) 📗
Я чувствую, что ей немного больно, и в последнем проблеске сознания нахожу силы, чтобы оторваться от нее. Возможно, для первого раза достаточно? Может быть, я не рехнусь, если кончу не в нее?
— Нет! — выкрикивает моя Принцесса, когда пытаюсь осуществить задуманное. — Просто… медленнее.
Просто… медленнее.
Просто, блядь, медленнее…
Я сгорю, трахая ее.
И это будет прекрасно.
Она тяжело дышит с каждым моим движением, закрывает глаза, и на ресницах блестят слезинки. Здесь, сейчас, только со мной она теряется свою долбаную маску безразличия и спокойствия, забывает об этих шести годах разницы и отдается, словно в первый раз: жадно, алчно, сжимая своим телом, буквально умоляя дать ей себя. Она такая настоящая, что больно смотреть. Страстная, безумная, бесконтрольная. Теряюсь в ней, переступаю за грань, где нет ничего, только ее судорожные стоны:
— Да, да… еще… Кай… еще. Сейчас, сейчас!
Это удовольствие разрезает меня пополам, словно циркулярная пила. Я должен глотнуть свою Принцессу, потому что легкие превратились в один сплошной стон. И она безошибочно угадывает мою потребность — бешено целует, лижет языком мои стиснутые зубы, пока я накачиваю ее собой. Пусть берет всего. Пусть идет со мной внутри, пусть я буду в ней, сохранюсь глубоко между ног.
Мы вздрагиваем почти одновременно, и несколько следующих толчков — это просто невыносимо приятные судороги, от которых я на миг теряю зрение и слух, и падаю во что-то безупречное, почему-то со вкусом перца на губах. Словно залпом выпил нирвану.
И целуемся, как школьники: несмело и нежно.
Впервые в жизни после секса у меня отказывают ноги. Я прижимаю Даниэлу к стене, пытаюсь немного отдышаться, потому что голова идет кругом и в груди набухает что-то такое огромное, теплое, отчего хочется просто целоваться с моей Принцессой. Целоваться всю оставшуюся жизнь. И я чуть не говорю ей об этом, но вовремя прикусываю язык. Что ей сказать? Чтобы бросала мужа и уходила ко мне? С его ребенком? Ко мне, у кого как раз висит огромная проблема по имени Ляля? Сказать — и увидеть, как Даниэла отводит взгляд? Придумывает какие-то необидные слова для отказа, пытается выкрутиться, избавиться от моего почти по-детски наивного желания завладеть ею после первого же секса?
Вряд ли она поймет, ведь я и сам с трудом понимаю, что уже сейчас моя кожа пропиталась ею так глубоко, что это уже не вывести, даже если я перетрахаю всех женщин мира.
Я кое-как справляюсь с приступом слабости, беру Принцессу на руки и отношу в постель. Укладываюсь рядом, и она тут же прижимается ко мне: такая маленькая, совершенно беззащитная. И мне до печенок пробирает страх: а что если Никольский о нас узнает? Кто защитит ее от него?
— Почему ты на ней женился? — вдруг спрашивает Даниэла.
— Потому что хотел сделать им всем назло. — Этот ответ меня не красит, но с Принцессой я никогда не буду лукавить.
Незаметно для себя рассказываю, как мамаша Ляли пришла в мастерскую, как предлагала мне кучу денег, лишь бы отстал от ее доченьки, опускаю только поносные слова, которые она в тот день вылила мне на голову.
— Ты не любишь ее? — Я едва понимаю, о чем она говорит.
— Конечно, нет. И разведусь с ней, даже если придется тащить ее в ЗАГС силой.
Даниэла вздыхает, возиться с блузкой и переворачивается на бок, так, что теперь мы смотрим друг другу в глаза.
— Будь с ней осторожнее, Кай.
— С ней или с ее папашей?
Принцесса просто тянется, обнимает меня за шею и целует в уголок рта, в колючую щеку, прокладывает дорожку невесомых поцелуев до челюсти. А я прижимаю ее голову к себе, вдыхаю запах волос и пытаюсь приказать своему сердцу не грохотать так громко.
— Может, наконец, дашь мне свой телефон? — задаю вопрос, который вынашивал все время до нашей сегодняшней встречи.
Она сомневается, и я прекрасно понимаю, почему. Телефон — это зацепка, повод думать, что мы с ней можем общаться не только из-за Ляли. Повод для Никольского и Ляли, если им захочется покопаться в наших телефонах. Но я просто не отпущу ее — и сам не смогу уйти, пока не найду возможность хотя бы узнавать, что случилось, если Даниэла снова надолго исчезнет из моей жизни.
Даже сейчас, когда мы так крепко обнимем друг друга, что трещат ребра, меня всего ломает от мысли, что через пару минут придется ее опустить. Уйти в эту дверь, снова в неизвестность. Снова ждать, когда судьба надумает повернуться к нам задницей, чтобы украсть еще один поцелуй или целую встречу. Я никогда в жизни ничего не крал, даже не таскал мелочь у матери из кошелька, хоть так делали почти все мои друзья. Но сейчас чувствую себя вором. И тошно от того, что Принцесса наверняка чувствует себя так же.
Уже в дверях мы, словно на первом свидании, обмениваемся телефонами, набираем друг друга и пересекаемся взглядами, когда оба же притормаживаем над выбором имени. Я записываю ее — «Принцесса», а Даниэла осторожно, в последний раз, целует меня в пятнышко ожога на крыле татуировки и пишет в телефоне — «Ангел».
Мы не договариваемся ни о чем, потому что боимся, что Судьба подслушает наши планы. И попытается им помешать.
Глава тридцатая: Даниэла
Целовать Кая на прощанье — все равно, что выдрать сердце из груди. Хорошо, что он выходит в дверь и ни разу не поворачивается, сразу исчезает на лестнице, но я все-таки успеваю еще раз на него насмотреться, потому что как ненормальная лечу к окну, прилипаю к стеклу и жду, чтобы поймать взглядом крепкую фигуру. Он на ходу поднимает воротник куртки, ерошит волосы обеими руками, и мои собственные пальцы зудят от желания снова утонуть в их приятной жесткости. Ноги несут к двери, руки нащупывают замок, в голове колотится только одна мысль: хочу обнять его еще раз, просто прижаться к его спине, вдохнуть запах так глубоко, чтобы легкие пропитались насквозь.
Но я останавливаюсь, потому что голос разума напоминает о себе тянущим ощущением внизу живота. Это не боль, это просто мой слишком большой парень. Поворачиваюсь к зеркалу и вижу в нем покрасневшую растрепанную девчонку с искусанными губами и синяками на бедрах. Провожу по ним пальцами — и в душу стреляют воспоминания о его грубых мужских прикосновениях, горячих пошлых словах, поцелуях, от которых до сих пор саднят губы.
Я полностью отдаю себе отчет в том, что сделала.
Изменила мужу с мужем своей падчерицы.
Возможно, поставила под угрозу свою беременность, хоть при выписке мне не давали никаких указаний о том, что именно может нанести вред малышу.
С головой нырнула в отношения без начала и, скорее всего, конца.
И я последняя дрянь, потому что ни за один из этих пунктов мне не стыдно. Я бы сделала все снова и снова. Совершила самое позорное падение, лишь бы чувствовать себя так, как сейчас: приятно опустошенной и в тоже время до краев заполненной текущей по венам эйфорией. Я как будто прошла по стеклу и опустила ступни в живительный источник. И пальцы сами скользят по темным отметинам на коже, по набухшим следам укусов. Мое тело — доказательство преступления против совести, но мне все равно.
Я долго просто валяюсь в кровати, наслаждаясь запахом собственного тела, ныряя лицом в подушку, где только что была голова Кая. Хочу задохнуться им, хочу, чтобы он въелся в мою плоть и кости.
Но на улице уже совсем стемнело и нужно возвращаться в реальность. В ту, где я не пахну чужим мужчиной, когда возвращаюсь к мужу.
Олега дома еще нет, и я благодарю бога — хоть он наверняка тычет в меня пальцем и обзывает блудницей — за то, что у меня есть время собрать себя хотя бы в какое-то подобие прежней Даниэлы. Переодеваюсь в наглухо застегнутый костюм и пытаюсь заниматься обычными домашними делами, но после того, как разбиваю чашку, просто ухожу в гостиную и пытаюсь делать вид, что смотрю телевизор.
Муж приезжает после полуночи: взвинченный, без галстука и в свежей рубашке. У него в офисе есть сменная одежда, он вполне мог переодеться, если собирался на деловую встречу во второй половине дня. Но я все равно чувствую это — едва слышный запах медикаментов. В последнее время так часто попадала в больницы, что научилась различать химозную вонь даже в аромате дорого одеколона.
