Отражение в глазах (СИ) - Ермаковец Наталья (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Кстати, в этом доме мы жили. На втором этаже.
— Так ты поэтому ходил в пятую школу? По месту прописки? А почему не в какую-нибудь продвинутую гимназию?
Таня проводила глазами серый дом с нелепыми голубыми полосами и рассыпанными, будто бородавки, телевизионными антеннами.
— Ты забыла, какое тогда было время? — Княжев смешно почесал нос и совсем по-детски шмыгнул. — Страна после развала. Частные школы только-только появляются, и большой вопрос, кто там работает: знающие специалисты или ловкачи с красивой «корочкой». Отец решил, что новая мода в образовании похожа на кота в мешке: неизвестно, что получишь, даже за большие деньги. Вот и ходил я к проверенным учителям в ближайшую школу.
— Ну а потом, в старших классах, почему не пошел в специализированную школу? С экономическим уклоном, например. Насколько я припоминаю, они с самого начала были неплохие.
Если бы Егор был актером, его многозначительной паузе рукоплескал бы весь зал. Но Таня лишь повернулась в пол-оборота и поправила врезавшийся в грудь ремень безопасности.
— Из-за тебя. Я же был по уши влюблен и категорически отказался уходить из школы. Так что разные бизнес-курсы я посещал факультативом… А вот куда ты ушла из школы? И почему?
Таня вздохнула и опять села ровно.
— Тоже из-за тебя. Знаешь, если бы не наш давнишний разговор… Наверное, работала бы я и по сей день в школе. А так испугалась. Твоего признания, твоих глаз, возможных будущих глупостей. Твоих.
«И своих…» Сколько раз уже все передумано и разложено по полочкам. И она давно решила для самой себя, что у ее решения не было иной причины, кроме той, что озвучивается сейчас. Но ведь по-настоящему существовала и другая, которую невозможно назвать вслух. Даже Егору. Даже спустя почти пятнадцать лет.
Взяв лежащую рядом перчатку, Таня начала загибать пальцы в подобие кулака, чтобы потом так же по одному их раскрыть, и продолжила:
— Понятно, что отношения ученика и учителя — табу. Да и не интересовал ты меня тогда совсем! — Хмыканье Егора намекнуло, что убедительность в Таниных словах напрочь отсутствовала. Ну и пусть! Она все равно не признается. — Но в институте не разбирают такие ситуации, не учат, что отвечать подростку и как потом встречать его взгляд. Со взрослыми проще: переступил через объяснение — и пошел дальше. С ребенком так нельзя, особенно если это уже далеко не малыш.
В размышлении она покусала губы, собрала перчатку в бесформенный ком и повертела, осматривая со всех сторон.
— Это уже потом я узнала, что подобное нередко случается в школах, но я-то была к этому абсолютно не готова. Твоя откровенность поставила крест на моих знаниях детской психологии. Может, их и не было вовсе. Но я решила, что ничего не понимаю в детских душах, что единственный способ не калечить их и дальше — уйти из школы.
— И ты сбежала, бросила тех, кто тебе верил…
— Но как можно учить истинам, а за порогам класса сомневаться, что это правильно?!
— То есть детское признание в любви пошатнуло незыблемость теоремы Пифагора? — едко уточнил Княжев. — Или от этого формула дискриминанта стала другой?
— Я стала другой, — она устало выделила голосом первое слово и прикрыла глаза, чтобы не видеть саркастически изогнутой брови Егора. — И эта новая Таня не могла работать учителем. Ведь тот не просто стоит у доски и пишет уравнения. Он помогает их решать так, чтобы потом жизненные задачки не ставили в тупик.
«А теорему своей жизни я так и не доказала…» Воцарилась тишина. Под колесами сочно захрустел лед, на котором машина еле ощутимо вильнула вбок. Спустя секунду телефон Княжева вывел непонятную, но приятную мелодию: словно кто-то осторожно трогал струны арфы, проверяя степень их натянутости.
— Да. Привет. Еду. Пять минут. Ага.
Резкие фразы раскалывали воздух, и Таня поморщилась. А потом рука Егора сжала ее плечо.
— Извини, Таня. Я злюсь не на тебя, а на себя. Ведь получается, что это из-за моих необдуманных слов — хотя я знал, что говорил! — ты сменила профессию, стала маркетологом, так?
— Да, после курьера, секретаря и еще бог знает кого.
— Еще лучше! А где ты выкопала своего мужа?
— На заочном в экономическом.
— То есть и здесь прямая связь с моим признанием. Черт, какой-то дешевый эффект бабочки!
Взлетевшая ладонь Княжева приземлилась на середину руля, и тот обиженно взвыл. Словно стыдясь своего вопля, автомобиль съехал с трассы на узкую лесную дорогу и начал петлять между деревьями. Еле различимые следы шин и плохо укатанный снег на колее зародили подозрение, что ездят здесь не часто. И, уж если завязнешь в сугробе, останется надеяться только на техпомощь. Преувеличенно аккуратные движения Егора и скорость чуть быстрее пешехода подтвердили Танины домыслы, что при создании «Мазерати» итальянцам и в голову не могло прийти, что на ней будут покорять снежные дали.
Обогнув какой-то подозрительный холмик и от этого едва не ткнувшись носом в соседнее дерево, Княжев сдавленно выругался и покосился на молчащую Таню.
— Почему не возражаешь мне? Или неутомимый ежик в тебе превратился в другого зверя?
— Он ушел в зимнюю спячку. Да и что толку спорить с тобой! Может, в чем-то ты и прав. Только все равно жизнь повернулась бы так, как должна, рано или поздно.
— Э, нет, не согласен. Что значит «как должна»?
Впереди замаячил просвет широкой поляны с четырьмя припаркованными машинами. Огромные, как валуны, они молчаливыми стражами стерегли свои владения. Даже неискушенный взгляд Тани определил, что хозяева машин не жаловали отечественный автопром и явно не задумывались над идеями Фрейда о любви к большим размерам. Но, выбрав тяжеловесные внедорожники, не прогадали и в лесу наверняка не испытывали такие трудности, как они с Егором.
Княжев заглушил мотор, отстегнул ремень безопасности, но не спешил выходить из салона и явно собирался закончить разговор, для чего и повернулся к Тане.
— Так вот я, Танюша, не фаталист, свою жизнь пытаюсь строить сам. И очень не хочу, чтобы ты послушно плыла по течению, как тихоходная баржа. Надо бороться за свое счастье.
Перед ее глазами закачалась на волнах пузатая проржавевшая посудина с торчащими во все стороны витыми канатами, в которые удобно вцепились водоросли. Один миг из жизни Саргассова моря. Стряхнув наваждение, Таня накрутила на палец прядку волос и уточнила:
— А если превращение в баржу произошло уже? Что тогда? Разве может она стать фрегатом? Если привыкла возить грузы, тупо ездить туда-сюда…
— Тогда ей нужен капитан. Нормальный. Который откроет в ней парусник, — хмыкнул Княжев и пожал плечами, будто ответ и так был ясен.
Слова следующего вопроса выговаривались медленно, с усилием, словно выползающая зубная паста из почти пустого тюбика.
— А достойна ли эта… баржа… нормального капитана? Да и вообще счастья… стать фрегатом?
Таня смахнула с рукава куртки невидимую соринку и сосредоточенно заскребла ногтем ткань. Рядом с ее рукой неожиданно появились пальцы Егора. Они деловито потрогали материю, а потом приподняли Танин подбородок. Княжев смотрел внимательно и очень серьезно.
— Поверь мне, она достойна. Такие открытые, чистые, не способные на подлость и предательство… корабли, — Егор споткнулся на последнем слове, — еще нужно поискать.
Пальцы Егора мешали Тане нормально глотнуть, и она аккуратно убрала его ладонь от своего лица, но не выпустила из рук.
— А если что-то скрыто в трюме? — шепнула она.
Княжев громко засмеялся и порывисто прижал к себе голову Тани так, что до нее донеслось невнятное бормотание про обглоданные крысами кости юнги.
Глава 23
В стекло машины аккуратно постучали, и отпрянувшая Таня увидела мужское лицо. Егор широко улыбнулся. Он перегнулся назад за простой вязаной шапкой, которая превратила его в студента-переростка, и выскочил из автомобиля. Его тут же облапил незнакомец, между пальцами которого опасно поблескивал огонек сигареты, и завершил приветствие тычком по плечу Егора.
