Фея с улицы Иркутской дивизии - Кондрашова Лариса (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Тоже мне, железная леди! Так по крайней мере она себя называла, уверяя, что всегда контролирует свои эмоции и в любой момент может остановиться…
— Давай поедем ко мне, — оторвавшись от нее на мгновение, предложил Михаил.
— Но у меня есть своя, отдельная спальня, — насмешливо пояснила она.
— Я стесняюсь твоих детей.
Это ее умилило. Он прежде всего подумал о детях! Обычно мужчина вспоминает о них в последнюю очередь. Даже о родных.
— Но как же так… из дома, на ночь глядя?
Посмотрела бы она на себя со стороны! Куда в момент девалась ее прежняя решительность?
— Ты думаешь, они без тебя не заснут?
— Нет, но…
— Один раз ты можешь себе это позволить?
А почему один раз? Он ее слишком идеализирует… Сима встряхнулась: чего это ее ведет? Как после солидной порции алкоголя. Нельзя же считать ею тридцать граммов коньяка.
— Хорошо, подожди, я быстро.
Она побросала в сумку вещи: ночнушку, зубную щетку — и зашла в комнату к дочери.
— Лерочка, ты покормишь завтраком мальчишек?
— А ты не сможешь? — удивилась дочь.
— Я уеду. На ночь.
Она смутилась, потому что до сего времени если ей случалось не ночевать дома, то это выходило спонтанно. Она просто звонила домой и наказывала закрыть калитку на засов и выпустить Айбека. А сегодня… Что подумает о ней дочь?
Но та выглядела абсолютно невозмутимой.
— Конечно, езжай, — кивнула Лера, понимающе, как взрослая женщина. — Ты и так все вечера дома, надо и тебе развеяться.
В комнаты к мальчишкам Сима заходить не стала, чему сама удивилась. Теперь, выходит, она стесняется собственных сыновей. Значит, делает что-то неприличное?
Глупость какая-то! Что же у нее, выходит, не может быть личной жизни? Еще не уехав из дома, она стала оправдываться. Пусть и перед самой собой.
Лера вышла, чтобы закрыть за ними калитку, и Серафима как-то судорожно чмокнула ее на прощание. Будто на войну отправлялась.
— Мы будем ехать очень медленно, — поспешил предупредить Михаил, подсаживая ее в свою машину, — потому что я выпил, чего за рулем себе обычно не позволяю. Будем надеяться, что милиция в такие часы не слишком бдительна и останавливает только тех водителей, которые, например, превышают скорость.
— Что же ты ничего не сказал? — попеняла ему Сима. — Я не подумала, что ты приехал на машине.
— Может, ты подумала, что у меня ее нет?
По голосу чувствовалось, что он гордится своей машиной и в то же время негодует на Симу, которая отнеслась к нему не так, как надо. Это был наверняка дорогой джип. В темноте она не определила его марку.
— Но ты же мог приехать, например, на маршрутке.
Получалось, что она оправдывается. Вернее, его успокаивает. Что ж он вскинулся из-за такой ерунды? Похоже, Михаилу постоянно нужны уверения в том, какой он особенный и какое особенное у него все.
— Не мог. Мне же хотелось произвести на тебя впечатление. Когда бы ты стала провожать меня до калитки… — Он осекся. Проболтался, что на такой исход он и не надеялся. Опять она поторопилась! — А потом, когда ты поставила коньяк и у меня появилась возможность выпить на брудершафт… О, в тот момент я обо всем забыл.
Михаил сел на место водителя и опять потянулся к ней. Чмокнул в щеку.
— Я до сих пор не могу поверить, — признался он. — Ты мне казалась такой недосягаемой. Я все время боялся, что ты укажешь мне на дверь.
— Иными словами, я тебя разочаровала?
Сима была уязвлена. Когда мужчина не думает, что сказать, а говорит, что в голову придет, имеешь возможность услышать то, что тебе не понравится.
— Что ты! — Он схватил ее руку и поцеловал, словно поклялся. — Ты меня очаровала. Я раньше читал в романах, что от поцелуя может закружиться голова, и очень над этим потешался. Оказывается, действительно может.
Непонятно, что ею двигало. Михаил сказал: поехали, — она собралась и поехала. Насколько Володькой командовала, настолько здесь вдруг сделалась мягкой, как пластилин: лепи, Мишенька, все, что захочешь. Сказать, что она вдруг влюбилась? Нет, но теперь они как будто поменялись с ним местами. Он играл на дудочке, она под звуки этой музыки танцевала на хвосте…
По дороге они заехали в магазин «24 часа», Михаил что-то покупал, временами спрашивая:
— Ты это любишь?
Сима скользила взглядом по упаковке и кивала. Он складывал пакеты в тележку, так что в конце концов покупок оказалось на три тысячи рублей, и Михаил не моргнув глазом заплатил. А Сима так же отстраненно подумала: «Не жадный».
Его квартира выглядела чистой и опрятной, как-то не по-мужски. По крайней мере не соответствовала стереотипу квартиры одинокого мужчины, до сих пор в ее мозгу бытовавшему.
Но это промелькнуло как-то вторым планом, потому что, бросив на пол пакеты, он стал ее целовать и, снимая с нее нарядную кофточку с кружевами, уронил ее на пол, и Сима босой ногой отметила приятную тонкость натурального хлопка. «Хорошо, что я ее купила!» Она тоже помогла ему расстегивать пуговицы на рубашке, а потом дала привести себя к большой кровати…
— Я всегда мечтал иметь такую, — как сквозь туман услышала она, опускаясь на упругий матрас. Он еще что-то говорил. — Ах да, — белье я сегодня поменял. Как чувствовал.
У Симы было три мужа. Так получалось, что она переходила из одного брака в другой почти без задержки. По документам между вторым разводом и третьим браком у нее был всего один день, и что же? Теперь выясняется, что ничего у нее не было. Просто кто-то взял, да и зачеркнул ее прежние опыты, чтобы она могла начать сначала, с чистого листа. По крайней мере в сексе.
Она утонула в море нежности. И уже не хотелось ей размышлять, почему прежде она ничего такого не ощущала, почему сердце стало биться у нее совсем в другом месте и почему золотой дождь перед глазами рассыпается тысячами искр, каждая из которых составляет фейерверк нового необычного наслаждения.
— Почему я не знала, что так бывает? — шептала она. — Почему я прежде ничего такого не чувствовала?
— Потому что никто не любил тебя так, как я, — сказал он ей на ухо.
И она опять протянула к нему руки, чтобы забыть обо всем в его объятиях. Михаил знал, что в сексе неординарен. Хорошо, хоть в этом он был уверен, потому если и попытался ее очаровать, то только постелью. В остальном, наверное, как он считал, не было необходимости делать особых усилий. После интима он некоторое время лежал, прижимая ее к себе. Потом чмокал в макушку и говорил:
— Спи.
Сам при этом мгновенно засыпал.
В первую ночь Сима долго лежала без сна. Ей хотелось поговорить с ним о своих ощущениях. И даже о своих планах на будущее. Неужели у него не было никаких планов? Он хотел иметь ее в будущем или думал только использовать, и все?
Наутро, когда они сидели у него на кухне и пили кофе, Михаил сказал ей как о давно решенном:
— Надеюсь, ты не возражаешь, что я стану тебе помогать? Материально. Ведь это не будет обидой, как будто я плачу тебе за секс. Глупо, правда, думать так о близком человеке?
Может, он вообще не умеет говорить о чувствах? Такой вот сухарь.
Он вроде незаметно сунул ей в сумочку деньги, и потом на работе она увидела — не при нем же их считать и рассматривать! — пятьсот долларов. Наверное, он и в самом деле хорошо получал.
Нет, ей не было обидно, но стало как-то неуютно. Когда ей давал деньги Володька, это выглядело как само собой разумеющееся, ведь они жили вместе. Как бы семьей.
И как бы Михаил ни объяснял, что это его помощь, все равно почти с самого начала Сима стала ощущать себя содержанкой. Деньги — что, одинаковые бумажки с разными банковскими номерами. Все дело в том, кто и как тебе их дает.
На работе в обеденный перерыв она не пошла в столовую, а взяла себе булочку, нагрела чай в электрическом чайнике и села одна, подумать. Как ни странно, о том, как ей с ним себя вести.
Он не думал о том, что Сима оставляет детей дома, а просто говорил: «Я за тобой заеду». И заезжал.
