Прогулка под луной - Знаменская Алина (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
— Помочь? — Его голос прозвучал за спиной как выстрел.
Маша вздрогнула всем телом, затем с силой швырнула сумку на пол.
— Справлюсь! А вас, кажется, сюда не приглашали. Это пока мое жилье. Вот когда я отсюда уеду…
— Вы не уедете.
Маша обернулась. Зверев вошел и закрыл за собой дверь.
— Это почему же? Хотела бы я знать, кто мне помешает?
— Я.
У Маши сузились глаза. Она ненавидела его в эту минуту так яростно, что готова была запустить в него чем-нибудь тяжелым.
В поле зрения попался только утюг.
— Что вам от меня нужно?! Вы что, собираетесь держать меня здесь под домашним арестом? Как в детективе — до прихода полиции?
— Возможно. Послушайте, Маша… своим поведением вы только подтверждаете мои предположения. Ведь вы бежите! Вы струсили! Авантюра не удалась, значит, пора сматывать удочки. Некрасиво…
— Ну нет… — Маша еще раз огляделась. — Еще одно замечание, и в вас полетит утюг! Вы меня достали! Вероятно, вы сами большой негодяй, раз считаете всех вокруг авантюристами и мошенниками.
— Как бы то ни было — вы отсюда не уедете.
— Уеду.
Зверев усмехнулся. Подошел к кровати дочери, повертел тигренка в руках.
— Судя по вашим словам, вы души не чаете в моей дочери. Так почему же вы так легко бросаете ее? Потому что какой-то злой чужой дядька назвал вас авантюристкой? Быстро же кончились ваши нежные чувства к ребенку. Нечего сказать.
Маша перестала собираться и развернулась к Звереву всем корпусом. У нее перехватило дыхание. Она не знала, что сказать!
— Сейчас вы — законный опекун девочки, — продолжал Денис, рассматривая рисунки своей дочери, — вы отвечаете за нее, пока я не оформлю все документы, не улажу формальности. И оставить ее сейчас вы не имеете никакого права.
Он посадил тигренка на подоконник и посмотрел в окно. Маша сверлила взглядом ненавистную спину своего врага.
— Вы шантажируете меня! — осенило ее. — Да вы просто моральный садист! Ничего у вас не выйдет! У меня очень развито чувство собственного достоинства, и я не намерена ежедневно выслушивать потоки гнусной клеветы, что вы так щедро на меня выливаете!
— Вы всегда говорите с таким пафосом? — Зверев оседлал табуретку и с интересом уставился на девушку.
Похоже, запал ярости прошел и теперь он развлекался.
Маша не удостоила ответом последний вопрос.
— Вы должны быть снисходительны ко мне, Маша. Я ведь вас совсем не знаю, а потому — исхожу из фактов…
Маша молчала. Ей не хотелось спорить с этим моральным вампиром. Пусть выговорится и уйдет. Зверев, не услышав возражений, продолжил:
— Наблюдая сейчас вашу импульсивность, я начинаю допускать — ну, — на один процент из ста, — что вы позаботились о девочке из лучших побуждений…
— Неужели?
— На один процент.
— Ах да! Я и забыла! Как это великодушно с вашей стороны.
Маша забралась на подоконник и толкнула створку окна. В комнату сразу ворвался птичий гомон, елка положила на подоконник свою мохнатую лапу.
— Так вот, — заключил Зверев, наблюдая, как Маша возится у окна, — если вы удочерили девочку бескорыстно, то не можете бросить ее из-за своих амбиций. Ведь не она вас выбирала, правда?
Маша внимательно посмотрела на Дениса. Его что, отрезвили ее обвинения? Или он в самом деле маньяк и ему доставляет удовольствие издеваться над людьми?
Чего он хочет от нее?
Она так и спросила, глядя ему прямо в глаза, машинально отметив, что глаза у него, как и у Альки, серые:
— Что вы. От меня. Хотите?
— Хочу, чтобы вы помогли мне. — Зверев оставил табуретку и пошел к открытому окну.
Он посмотрел в сад, окинул взглядом елку.
— Я?
— Ну а кто же? Я не видел дочь пять лет. Я фактически не знаю ее. Хотя в глубине души я чувствую, я уверен, что мы подружимся. Но… нужно время. Я боюсь навредить ей. Думаю, будет не очень хорошо, если я сразу вот так оторву ее от всего привычного. Я не знаю тонкостей ваших отношений с моей дочерью, но вполне допускаю, что она к вам по-своему привязана. Будет лишним наносить ей еще одну рану.
— Как вы заговорили! «По-своему привязана»! Не вы ли полчаса назад кричали, что я дрессирую ее?
Денис протянул руку и дотронулся до ее холодных пальцев. Она тотчас отдернула руку. Он улыбнулся краешком рта.
— Ну, вы тоже наговорили мне… много, — напомнил он. — Это говорит только о том, что все мы люди. Давайте заключим перемирие. Я не буду ни в чем обвинять вас, а вы меня — на время.
— И вы поверите авантюристке?
— Вы злопамятны, Маша…
— А вы что же, прощаете все обиды? Денис отрицательно покачал головой:
— Не прощаю… Возможно, я погорячился в отношении вас. Время покажет. Вы собирались провести здесь все лето?
— Да, но я не рассчитывала…
— На мое общество? Я не буду вам докучать. Я буду общаться с дочерью. И пока мы будем привыкать друг к другу, у меня могут возникнуть вопросы, ответить на которые сможете только вы. О расходах не беспокойтесь. Я все возмещу.
— Да пошли вы! — огрызнулась Маша. — Если я и останусь, то не из-за вас и не из-за ваших паршивых денег. Я люблю Альку, она мне как родная. И мне больно отдавать ее… такому папаше.
На колкость Зверев не отреагировал.
— Ну вот и славно. Думаю, что все обойдется без недоразумений.
Вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Маша спрыгнула с подоконника и улеглась на кровать. Что же выходит, она теперь пленница? Нет, конечно, если она задумает уйти, она уйдет. И этот… папаша ее не остановит. Что он сделает? Насильно запрет ее в мансарде? Будет караулить день и ночь? Глупо. Они здесь не одни. Зотовы не позволят так над ней издеваться. Самое неприятное, что в главном он прав. Она не может уехать вот так, бросив Альку на чужого дядю.
Нет, в том, что Зверев ее настоящий отец, Маша уже не сомневалась. Внешне они похожи ровно настолько, насколько восьмилетняя девочка может походить на тридцатилетнего мужчину.
Но вот какой он отец? Каково будет с ним такому незаурядному ребенку, как Алька? Если она, Мария Сивцова, может хоть как-то смягчить этот процесс привыкания, она обязана остаться.
А если это действительно тот типчик, к которому и на пушечный выстрел детей нельзя подпускать? Ведь слухи на пустом месте не рождаются…
Тогда ей придется бороться. Да, конечно, он — законный отец. Но ведь и законных родителей лишают прав на ребенка, если они плохие родители.
Перспектива таскаться по судам не придала Маше бодрости.
Она услышала шаги внизу, в бане, и закрыла глаза. Пусть думают, что она спит.
— Марусь, обедать собираешься? — Инна осторожно прикрыла за собой дверь и остановилась на пороге.
Маша открыла глаза. Инна держала в руках тарелку с дымящимися макаронами, поверх которых лежала посыпанная зеленью ножка курицы.
— Проходи, — улыбнулась Маша, — чего стоишь как неродная? — Маша вспомнила, что не ела со вчерашнего обеда. — Если бы не ты, Инночка, я бы еще долго не вспомнила о еде.
— Ты очень расстроилась? — Инна поставила тарелку на стол и села на табуретку.
Маша поднялась и села напротив подруги. Ее удрученный вид говорил сам за себя.
— Зря, — возразила Инна. — Он так счастлив, что нашел ее. И ты должна быть рада. Ведь они родные.
Маша кивнула и принялась за еду. Трудно все это объяснить Инне Зотовой. Инночка такой человек… Она смотрит на мир через волшебные розовые очки, поэтому видит все совершенно иначе. Любит то, что Маше в голову не пришло бы полюбить. В людях видит только хорошее. Как в другом измерении живет.
— А мне он понравился. — Инна смотрела мимо Маши, в сад за окном и не обратила внимания на тот полный недоумения взгляд, который ей послала подруга. — Мужественное лицо, решительность во всем. Знаешь, обходительный такой, вежливый. Обещал Никите на сенокосе помочь.
Маша кивнула, пережевывая курицу. Правильно. Пусть вкалывает. Поменьше перед глазами будет маячить.
— Он так интересно рассказывает, — продолжала Инна. — Утром за завтраком рассказывал про Индию. Мы заслушались.
