Мужчины свои и чужие - Келли Кэти (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

– Я не люблю вспоминать об этом, – заявил он, глядя на нее печальными глазами.

Зато об остальном Феликс говорил с удовольствием. Сей­час, в тридцать семь лет, он оказался на грани настоящего ус­пеха. Прежде ему приходилось нелегко – он поведал ей о глупых ролях в мыльных операх и о своем первом фильме, где весь кусок пленки с его присутствием оказался на полу в монтажной. Но скоро все изменится. Сериал, в котором он снимается, пользуется все большей популярностью, и его внезапно одолели звонками агенты, занимающиеся кастингом.

– Мое время пришло! – гордо заявил Феликс.

Это была жизнь, наполненная бесконечными вечеринка­ми, премьерами, встречами с красивыми людьми. Но Ханна инстинктивно чувствовала, что ему не хватает надежности. «Он похож на меня, – вдруг догадалась она. – Что-то в его прошлом наложило свой отпечаток и заставило его мечтать о надежном прибежище, какого у него никогда не было. И я могу ему помочь».

Театральная публика все же объявилась, начались воз­душные поцелуи, приветственные жесты, адресованные дру­зьям и врагам.

– Мы все не могли понять, куда вы подевались, – оби­женно заявил какой-то мужчина в бархатном костюме.

– Мы хотели побыть вдвоем, – прямо ответил Феликс. Мужчина фыркнул и начал приглядываться к соседним столикам.

– Сядь где-нибудь подальше, – грубо приказал Фе­ликс. – Нам не требуется компания.

Вообще-то Ханна ненавидела грубость, но с Феликсом все было иначе. Ведь он так невероятно красив, так талан­тлив, что людей тянет к нему, и избавиться от них можно, только позволив себе резкость.

Они уже прикончили вторую бутылку шампанского, когда появился официант с маленькими рюмками ликера.

– Я не могу, – хихикнула Ханна. – Я уже пьяна. Пред­ставить невозможно, что я сделаю, если выпью еще и это!

– Невозможно? – прищурился Феликс, откидываясь на стуле. Потом подвинулся ближе и положил руку ей на бедро под столом, задирая юбку вверх.

Даже будучи основательно пьяной, Ханна попыталась ос­тановить его.

– Вдруг кто-нибудь увидит? – испугалась она.

– Ну и что? – Он саркастически поднял одну бровь. – Пусть смотрят!

Шокированная, Ханна потеряла дар речи.

– Да не увидит никто, – успокоил ее Феликс. – Ска­терть все закрывает.

Он наконец поднял ее платье, и Ханна задрожала, хотя его рука еще не достигла и середины бедра. Если бы он по­двинул ее хоть на сантиметр дальше, она, наверное, не удер­жалась бы от крика.

– Когда в следующий раз будешь собираться ко мне на свидание, надевай чулки, – пробормотал Феликс. Внезапно он убрал руку, встал и резко сказал: – Пошли.

В такси он только целовал ее. Когда Ханна вела его по лестнице к своей квартире, сердце ее билось как метроном. Она долго возилась с ключами, хихикая над своей неуклю­жестью. Феликс не смеялся. Наконец она нашла нужный ключ и толкнула дверь.

– Конечно, это не Букингемский дворец… – начала она, опуская сумку на стол.

Больше ей не удалось ничего сказать. Дверь захлопну­лась, и Феликс тут же буквально набросился на нее. Их губы встретились, языки страстно переплелись. Феликсу наконец удалось сорвать с нее пальто, она же сняла с него куртку и принялась дергать рубашку. Пуговицы полетели во все сто­роны.

– Ты прекрасна, – пробормотал он, склоняя голову к ее груди и одновременно снимая с нее платье.

Ханна внезапно вспомнила, что на ней это мужское про­клятие – колготки, и она поспешно сорвала их, поблагода­рив неизвестное божество за то, что на ней приличные чер­ные трусики, хотя бюстгальтер оказался простеньким – белым, хлопчатобумажным. Какая жалость, что она не надела свое сексуальное сетчатое белье! Она сорвала с себя белый лифчик, подняла голову и увидела, что Феликс, на котором остались только трусы, наблюдает за ней.

– Ты такая красивая, сексуальная! Я понял это сразу, как тебя увидел, – хрипло проговорил он.

Одним сильным движением Феликс подхватил ее на руки и отнес на диван. Затем лег на нее, пробежал ладонями по ее телу и больно сжал соски. Он был возбужден до предела, и Ханна от него не отставала. Она долго сдерживала свои жела­ния, и сейчас они вырвались на свободу. Они отдались любви бурно и страстно, это совсем не напоминало ласковые прикосновения Гарри. Феликс яростно завладел ее ртом, она же вонзила ногти ему в спину, когда он мощным толчком вошел в нее и стал ее частью. Они стонали и задыхались, стремясь к освобождению, но так же страстно желая, чтобы эти минуты никогда не кончались. Ханна изо всех сил при­жималась к Феликсу, обхватив его руками и ногами, пока мощный оргазм не заставил ее содрогнуться.

Потом они долго лежали, свернувшись, как щенки, ста­раясь отдышаться. Ханна чувствовала себя на редкость спо­койно, как будто она родилась для такой любви. А может, она и в самом деле родилась для Феликса?..

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Ты просто прелесть, – сказал он.

– От такого же слышу, – пошутила Ханна. – Я совсем без сил, Феликс. Давай спать.

– В постель! – скомандовал он, легко встал на ноги и протянул ей руку.

Когда Ханна проснулась на следующее утро, голова у нее, раскалывалась после шампанского в неумеренных количест­вах, а птицы за окном пели какую-то восторженную песню. Она пошевелилась, и ее рука коснулась теплого тела Феликса. Значит, это не было сном! Что такое похмелье в сравне­нии с ощущением безмерного счастья?

Осторожно, чтобы не разбудить его, она босиком прошла на кухню и проглотила две таблетки от головной боли, запив их стаканом воды. Потом выпила еще стакан, чтобы утолить жажду, и пробралась в ванную комнату. Волосы стояли дыбом, макияж, который она не потрудилась снять вечером, образовал темные круги вокруг глаз, рот распух от страстных поцелуев и колючей щетины Феликса. Такая физиономия в былые времена заставила бы Ханну застонать. Но сегодня что-то светилось в ее лице, пробиваясь сквозь ужасную мас­ку, – что-то восторженное и счастливое. Глаза ее сверкали, губы невольно расползались в улыбку. Ода была счастлива, она была влюблена!

Несколько приведя в порядок лицо и почистив зубы, Ханна снова скользнула под одеяло и подвинулась к Феликсу так близко, что оказалась наполовину лежащей на нем. Он все не просыпался, но одна его рука пошевелилась и легла ей на грудь, лениво лаская сосок. Ханна шумно вздохнула. Фе­ликс открыл один глаз.

– А ты, оказывается, любительница секса по утрам? – спросил он охрипшим голосом. – После вчерашнего пред­ставления я решил, что ты из разряда сов.

Ханна молча подвинулась и оказалась на нем, испытывая наслаждение от прикосновения своего прохладного тела к его телу, теплому от сна.

– Думаю, мне любое время суток подходит, – сказала она.

– Замечательно, – отозвался он и притянул ее голову к себе.

Когда Ханна, весело помахивая сумочкой, подошла к конторе, осеннее солнце уже освещало ее фасад. Дом покра­сили в традиционные для фирмы цвета – желтый и белый, и он выглядел весьма привлекательно. Ханна усмехнулась: се­годня ей все казалось привлекательным. Даже полисмен с унылым лицом показался ей сегодня приятным, хотя он не­делю назад оштрафовал ее. «Хорошо быть влюбленной!» – решила она.

– Доброе утро, Ханна, – сказал Дэвид Джеймс, выбира­ясь из серебристого «Ягуара».

– Замечательное утро, правда? – сияя, воскликнула Ханна.

Дэвид удивленно взглянул на нее.

– Ты что, принимала таблетки счастья? – поддразнил он.

– Нет, – ответила она, позволяя ему открыть перед ней дверь. – Просто счастлива, и все. Ты ни за что не догадаешься, кого я вчера встретила, – добавила она, прекрасно зная, что ей следует помолчать, но не в состоянии отказать себе в удовольствии произнести его имя. – Феликса Андретти.

Дэвид нахмурил брови.

– И где же? – спросил он.

– В театре, – беззаботно ответила Ханна. – Мне он показался приятным человеком, – продолжила она в надежде, что Дэвид расскажет ей что-нибудь о Феликсе.

– В самом деле? – Он саркастически поднял одну бровь. – Это не очень похоже на того Феликса, которого я знаю и люблю, – заметил он. – Я бы скорее назвал его профессиональным плейбоем. Приятный – это не про Феликса. Люди, его либо любят, либо ненавидят. Женщины любят его, пока он их не бросит, а мужчины часто ненавидят его за то, что он пользуется таким бешеным успехом у противополож­ного пола.