Бумажная звезда - Хейз Мэри-Роуз (мир бесплатных книг txt) 📗
— Никакой жестокости, — спокойно ответил он. — Просто тебе нужно было насладиться местью.
— Местью? О чем ты говоришь? Не надо театральных жестов. Сейчас в тебе говорит твоя мать.
«Несчастный человек, достойный сожаления, — с горечью подумал Сент, затем медленно поднялся, ухватился за спинку стула, прижавшись к нему коленями, так как ноги его дрожали. — Для полноты картины не хватает только группы официантов с именинным тортом и песней о счастливом дне рождения».
— Почему ты не рассказал все это раньше? — спросил Сент. — Тогда не пришлось бы вводить меня в наследство.
Не знаю, что тут скрывается, но определенно я не имею никакого права на эти деньги.
Сент вспомнил тот давний холодный, морозный день, когда он разорвал перед носом мисс Геррити тысячу долларов и бросил к ее ногам. Какое удовлетворение он тогда испытал. Вот бы разорвать сейчас пять миллионов долларов, удовлетворение было бы в тысячу раз больше.
— Ты как-никак мой законный наследник, Слоун. Эти деньги по праву твои.
— Я уже сам начал зарабатывать себе на жизнь и не нуждаюсь в этих деньгах.
— Не смеши меня. Аванс в десять тысяч долларов даже нельзя назвать деньгами.
— Это только начало.
Сент повернулся и направился к выходу.
— Слоун, немедленно вернись, не валяй дурака. — Впервые голос Тредвелла-старшего звучал не так уверенно, как раньше. В нем чувствовались некоторая растерянность и даже страх. — Слоун, не забывай, кто ты есть!
Сент бросил последний взгляд на человека, которого когда-то любил, чье уважение пытался заслужить все эти годы, и с грустью заметил:
— Если бы знал, то, может быть, и не забыл.
Сент быстрой походкой шел по улицам.
Злость душила его. В голове непроизвольно вырисовывался сценарий:
«Натура: улица, ночь. Воздух горячий и влажный. Толпы народа на улицах — влюбленные, люди, выгуливающие собак, зеваки, глазеющие на витрины магазинов. Молодой человек в модном итальянском спортивном пиджаке быстро шагает по улицам, кипя от злости.
Перед ним мелькают знакомые очертания домов, пока он резко не сворачивает в Центральный парк на Девятнадцатой улице. Молодой человек с востока на запад пересекает темный пустынный парк в полной уверенности, что аура гнева, окружающая его, служит ему превосходной защитой от подстерегающей опасности…»
Сент дошел до западной окраины города и на Амстердам-авеню резко развернулся и зашагал обратно в деловую часть города.
Он бродил по улицам до тех пор, пока совершенно не вымотал себя, и, только немного успокоившись, пошел на квартиру к матери. Было два часа ночи.
Пройдя в свою комнату, Сент хотел лечь спать, но скоро понял, что все равно не заснет: нервы слишком взвинчены. Решив не ждать до утра — да и матери к тому же не было дома, — он быстро сложил в сумку свои вещи, выскочил на улицу и, поймав такси, поехал в аэропорт Кеннеди.
Купив билет, Сент первым же рейсом улетел в Сан-Франциско.
Приземлившись, он забрал свой «ягуар», припаркованный возле аэропорта, и помчался по прибрежному шоссе в сторону утопающего в туманной дымке города. Все его тело болело, ныла каждая косточка.
Как страшно узнать, что ты вовсе не Тредвелл, что твой отец никогда не был твоим отцом и что тетя Глория больше тебе не тетя, да и никогда ею не была. Как горько услышать все это, к тому же преподнесенное с таким холодным торжеством, но еще горше внезапно осознать, что твоя любовь, которую ты питал к человеку всю жизнь, ему совершенно не нужна. Сейчас Сент чувствовал себя последним дураком.
Когда он добрался до города, все его эмоции сконцентрировались в одном неукротимом желании: поделиться с кем-нибудь своей болью.
Машина как бы сама свернула в сторону Телеграф-Хилл.
Сент знал, что есть на свете единственная душа, которая поймет его.
Он припарковал машину и подошел к дому.
Нажав на кнопку звонка, Сент слушал, надеясь и страшась.
Джи Би открыла дверь.
Позже он будет спрашивать себя, что бы случилось, если бы дверь открыла Вера, которая почти всегда оставалась дома, но именно сегодня ушла в прачечную, и поэтому дверь открыла Джи Би да так резко, что Сент чуть не упал на нее.
— Что ты раззвонился, — начала она сварливо. — Я не глухая.
— Джи Би, мне надо срочно поговорить с тобой.
Пальцы Сента впились в ее голое плечо с такой силой, что девушка вскрикнула и отскочила.
— Прекрати немедленно! Какая муха тебя укусила?
Джи Би растирала плечо, на котором уже появились красные следы от его пальцев.
— Мне же больно, Сент.
— Ты мне очень нужна, Джи Би, — сказал он, не обращая внимания на ее замечание. — Можно я войду?
— Ты уже вошел.
Сент прошел в гостиную и чуть не споткнулся о раскрытый чемодан.
— Что это значит? — спросил он.
— Я собираю вещи.
— Собираешь вещи? Ты что, уезжаешь?
— Да, в Лос-Анджелес, в конце этой недели. Я переезжаю, я же тебе говорила, — добавила Джи Би, заметив его недоуменный взгляд.
Все полетело в тартарары, Сент даже растерялся. Неужели судьба уготовила новый удар?
— Ты не можешь уехать, я не хочу, чтобы ты уезжала.
Ему не стоило этого говорить. Он сразу все понял по вспыхнувшему в ее глазах гневу, но уже не мог остановиться.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Я не твоя собственность! — завопила Джи Би. — Я вольна делать что хочу.
— Но ты мне сейчас нужна здесь, Джи Би, ты даже не представляешь, что со мной случилось… Господи, я же люблю тебя… ты мне так нужна…
И Сент схватил ее, крепко прижал к груди, чувствуя, как напряглось ее тело, как оно сопротивляется его объятиям и девушка вертит головой, стараясь уклониться от поцелуев. В своей горячности он даже не почувствовал боли, когда она схватила его за волосы и что есть силы потянула назад.
— Пожалуйста, Джи Би. Ради Бога, Джи Би. Ведь я знаю, что ты тоже любишь меня, ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Я это чувствую. Ты должна ко мне вернуться.
Ты должна…
Ей наконец удалось вырваться из его объятий. Лицо ее пылало от гнева.
— Я тебе ничего не должна, я даже не люблю тебя. Не смей ко мне прикасаться.
— Если ты уедешь в Лос-Анджелес, я последую за тобой. Я буду следовать за тобой повсюду.
— Нет, Сент. В последний раз говорю тебе: оставь меня в покое. Я не желаю тебя видеть, не хочу и никогда не хотела тебя.
— Нет, хотела. — Сент даже засмеялся. — Вспомни нашу последнюю ночь на яхте. Тогда ты впервые испытала желание. Я это говорю со всей определенностью. Попробуй сказать, что это не так.
Джи Би тоже засмеялась, но ее смех звучал безрадостно и холодно.
— Не обольщайся. Я и тогда притворялась, как притворялась все время, пока спала с тобой. Я просто использовала тебя, потому что тогда ты был мне нужен, но сейчас я больше не нуждаюсь в тебе. Прошу, ради всего святого, уходи и никогда не возвращайся снова. Оставь меня в покое. Я этого больше не вынесу.
Сент по изнуряющей жаре мчался в сторону Траки и озера Тахо, знойный ветер хлестал ему в лицо. Ревя мотором, он обгонял дисциплинированных водителей, грубо подсекая их на поворотах и не обращая ни малейшего внимания на сигналы, выжимал скорость семьдесят, восемьдесят, а зачастую и сто миль в час, ожидая, что вот-вот раздастся вой полицейской сирены, и в то же время твердо веря, что аура гнева защищает его сейчас в тысячу раз сильнее, чем прежде, потому что последнее потрясение не шло ни в какое сравнение с преследованием полиции и прочими мелочами жизни. Никакая сила не могла его сейчас остановить.
Не сбавляя скорости, Сент свернул на дорогу, ведущую к озеру Тахо, и поехал вдоль берега извилистой реки Траки, не замечая ни прохладной манящей тени прибрежных кустов, ни зеркальной, сверкающей глади воды.
Открыв большие ворота, он подъехал к дому Арни и только тут увидел блестевшее сквозь деревья озеро и ощутил острый запах сосен.
К счастью, здесь не было ни души.
Арни уехал в Лос-Анджелес.
