Спорим, мы поженимся ? (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Через несколько метров я почувствовала, что щёки мокрые. Я плачу? Не надо! Из-за Леры я точно не буду плакать! Принялась рыться в сумке в поисках салфетки и не нашла. Надо же! Салфетки закончились! В самый подходящий момент! Пришлось вытереть лицо рукавом куртки, ну и пусть. Куртку — модную, похожую на пиджак с декоративной меховой оторочкой — купил Гоша. Я бы её с наслаждением разодрала на мелкие кусочки! Но потом, попозже, когда сама себе куплю приличную одежду.
Дома пахло затхлым. Первым делом я распахнула все окна — на кухне, в комнате — и вынесла в мусоропровод мешок с отходами. Встала посреди кухни и, поёжившись, обняла руками плечи. Ну вот, я опять вернулась на исходную точку, будто круг в Монополии сделала. Работы нет, денег не предвидится, на сердце рана. Обида и злость душат так, что кажется — сейчас задохнусь и упаду на пол. Что делать — пока не понятно. А делать что-то надо. Учить японский? Сил нет. Да и желания особого тоже нет.
Я вздохнула, огляделась и открыла дверцу под раковиной. Нет, хозяйка не оставила ничегошеньки. Надо идти в магазин за химией. Очень хочется отмыть квартиру до блеска, заодно это и голову прочистит от нехороших мыслей.
В магазине на углу было людно. Со свежего воздуха улицы я вошла в толпу и ощутила лёгкое давление в желудке. Потерев ладонью под ложечкой, поморщилась и двинулась вглубь магазина, где виднелись стеллажи с моющими средствами. Путь мой лежал мимо мясного и рыбного отделов, и я преодолела их с трудом. Боже, как противно пахнет всё это богатство! Странно, а ведь я всегда любила нюхать свежее мясо. Теперь же чуть с ума не сошла, пытаясь удержать в желудке проглоченные в кабинете Гоши печенье и кофе. Нет-нет, меня не вывернет прямо на витрину, под которой такие (не)аппетитные свиные рёбрышки и блестящая под красными рефлекторами бурая печень! Во рту сам по себе появился вкус кислой слюны, и я прибавила шаг, дыша с открытым ртом.
Проскочила мимо рыбной витрины, зажав нос, и схватилась за стеллаж со стиральными порошками.
Порошки... О господи! Никогда не думала, что они так воняют! Да так остро, так противно, как будто организм орёт изнутри: беги, беги отсюда, это химия, это невкусно, ненатурально, опасно! Может, и не зря Г оша так не любит эти средства, а употребляет натуральные.
Тьфу! Не буду думать о Гоше. Главное сейчас — это не блевануть. Ещё оштрафуют. Я схватила пакет губок, пару бутылок того и этого, по пути прихватила резиновые перчатки и бросилась к кассе, едва не врезавшись в парочку покупателей. Только и думала о своём желудке, дыша и дыша, и дыша.
Вывернуло меня только на улице, и я удачно добежала до мусорки. И салфеток нет! Чёрт! Утереться нечем. Разве что рукавом! Испорчу, и пусть! Выкину нафиг эту куртку, как Гоша меня выкинул из своей жизни.
Разогнувшись и отдышавшись, я развезла остатки переваренного кофе по подбородку и подняла взгляд на вывеску. Надо же, прямо перед аптекой! Надо зайти и купить что -то для желудка. Или от желудка? С этими иностранными языками скоро родной забуду.
В аптеке, как ни странно, не воняло лекарствами. В воздухе витал приятный аромат какой-то травы — прямо как у бабушки на сеновале. Я подошла к прилавку, подождала, пока отойдёт покупательница, и попросила:
— Пожалуйста, можно мне салфетку?
Продавец покосилась недовольно, но выдернула бумажный квадратик из пачки, протянула мне, а я неожиданно для себя добавила:
— И тест на беременность дайте. Только самый точный.
— Сколько задержка? — женщина сразу подобрела, обернулась к полке с тестами. Я подумала и ответила:
— Да дня два, наверное.
— Тогда возьмите вот этот, он достаточно надёжный.
Поблагодарив и оплатив, я вышла из аптеки и потащилась домой. Нет, я не могу быть беременной! Конечно, чисто технически могу, потому что дура и не предохранялась. Но! Что мне делать, если на тесте высветятся две полоски? К Гоше идти на поклон? Или сразу без раздумий записываться на аборт?
Дома я бросила покупки на стол и вытащила тест из упаковки. Что тут написано? Траля -ля, под струёй. Утренняя моча. Концентрация. Не-е-ет! Я не доживу до утра, чтобы ждать наибольшую концентрацию! Прямо сейчас сделаю тест, а если что завтра с утра куплю ещё один. Надо же знать, где я и кто, надо определиться.
Через пятнадцать минут акробатических упражнений над туалетом и томительного ожидания я положила на раковину тест, на котором явно светились две красные полоски.
Ну что, граждане, мы в жопе!
Мы беременны. Мы совершенно одна в этом чужом городе без поддержки, и у нас будет ребёнок от папаши, которого мы любим до потери пульса и который нас не любит от слова совсем. Волшебно, не правда ли? Работы нет, да и как её найти теперь! Мужа нет, денег нет, разве что домой вернуться... Я даже поёжилась при этой мысли. Исключено! Всю оставшуюся жизнь будут попрекать. Нет, это не вариант. А какой у нас ещё есть вариант?
Я по привычке включила чайник, чтобы заварить кофе, но сразу выключила его. Нельзя кофе. А почему нельзя? Можно. Ребёнка не будет.
Завтра с утра возьму талончик к гинекологу и запишусь на аборт.
20 месяцев спустя
— Oui, Emilie, bien évidemment je viendrai avec vous, je vous accompagnerai jusqu’au bout de l’adoption!.. Ой, Макс, нет, милый, не трогай это!.. Excusez-moi, Emilie, c’est mon fils! Rapellez-moi, quand vous atterissez, j’attends.
*Да, Эмили, конечно, я поеду с вами, я доведу вас до самого усыновления. Извините, Эмили, это мой сын! Перезвоните мне, когда приземлитесь, я жду!
Отключившись, я забрала у Макса шкатулку из африканского дерева, которую мне подарила одна из первых благодарных клиенток, Марион из Брюсселя. Её дед и бабка в середине прошлого века жили в Конго, и эта шкатулка была семейной реликвией. А я помогла женщине удочерить крошечную девочку из Омска, которая с рождения страдала от порока сердца и которую оставили в роддоме с отказом. За полгода таких детей уже стало семь. Я переводила, сопровождала, помогала с заявлениями и документами. Стала ИП, открыла свою фирму. И вот сегодня Эмили и Лоран прилетают, чтобы увидеться с их будущим сыном, с Васенькой, солнечным мальчиком-сиротой из Ярославля.
А мне надо позвонить Кате, чтобы убедиться в том, что она присмотрит за Максом до завтра.
— Малыш, — подхватив сына на руки, я обняла его крепко-крепко, уткнулась носом в тёплую щёчку, пахнущую особенным, нежным, сладким детским запахом, ощутила маленькие ручки, обвившие мою шею . — Малыш, ты кушать хочешь?
— Ням? — спросил Максик, и я ответила: — Ням. Хочешь кашку?
— Ацю!
— Тогда пошли её варить.
Посадив его в детский стульчик на кухне, я открыла холодильник и взяла пакет молока. Налила в кастрюльку, поставила на плиту и повернулась к малышу:
А ещё мы позвоним Кате, да?
Ка!
— Катя, да, она придёт играть с Максиком до завтра.
— Ка!
— Уже звоню, смотри, вот она — Катя.
Я показала сыну фотографию няни на экране телефона, и малыш протянул ручки, желая обнять свою любимую Катю. А та ответила почти сразу:
— Яна? Привет! Я как раз собиралась тебе звонить!
— Ну вот, очень хорошо, я сама тебя набрала.
— Ка!
— Максик, мой сладенький! Привет!
— Ка!
— Кать, я сегодня должна сопровождать клиентов в Ярославль. Скорее всего, мы там и заночуем, так что ты очень мне нужна.
— Яна... Понимаешь... У меня мама заболела, её забрали в больницу, сердце...
— Блин, — только и ответила я. — Подстава.
— Прости, прости, прости! Всё случилось буквально час назад, я только оттуда, забежала домой, чтобы взять кое-какие вещи для мамы.
— Да не извиняйся, конечно, я всё понимаю, — пробормотала я растерянно. — Мама — это святое. Пусть выздоравливает!
Когда Катя сбросила звонок, я наморщила лоб, глядя на Макса, спросила его:
— И? Что нам теперь делать?
— Деать?
— Делать-делать.
Макс наморщил бровки, и его прекрасные, огромные восточные глаза потемнели — он напряжённо размышлял. Мне снова стало больно. Как он похож на Гошу! Каждый день всё больше и больше — та же мимика, тот же взгляд, та же улыбка. Я ни разу не пожалела о своём решении оставить малыша, хотя и было трудно. Но теперь стало ещё труднее. Пока Максим был маленьким, у него болел животик, лезли зубки, просыпались капризы. А став старше, он стал серьёзным мужичком, и иногда мне казалось, что вот-вот сын попросит сделать ему морковные сырники.
