Победа для Гладиатора (СИ) - Лабрус Елена (читать полную версию книги txt) 📗
Чёртова Беда! Думал, попрошу прощения, подарю подарок, проучу немного, удовлетворю качественно в знак примирения — и меня отпустит. Но хрен там! Её становится не меньше, а только больше и больше с каждой встречей.
Всё, хватит о ней! А то так весь день и прохожу с каменным стояком.
Надо переключиться. И, как всегда, просто работать, работать, работать…
39. Виктория
- Привет! - Стас протягивает цветы, бутылку шампанского и пакет.
- У тебя какой-то праздник? - теряюсь я от его заботы, а от его грустной улыбки ещё больше.
- Нет, у тебя, - сам вешает своё пальто, а я застываю с тревогой.
- Есть покупатель?
- Нет, - улыбается он ещё печальнее и, надеюсь, не замечает мой невольный вздох. - Твой редкий выходной. Мне кажется, это стоить отметить.
- Ох! - выставляю я на стол принесённые закуски. И скромный ужин из двух свекольно-морковных салатов, а также жареной картошки, сразу преображается в настоящий пир. - Ты меня балуешь.
«А от шампанского я становлюсь такая дурная». Но этого ему лучше не знать. Достаю бабушкины хрустальные фужеры для особых случаев.
- За тебя! - предлагает он тост. - Тебе определённо не идут другие напитки, только игристые.
- Издеваешься, да?
- Ни в коем случае, - улыбается он и делает глоток.
Как всегда, в костюме с иголочки, белой, как альпийский снег, рубашке, такой элегантный, обаятельный, неотразимый. И как обычно сдержанный, только сегодня особенно тихий.
- У тебя что-то случилось?
- Нет, с чего ты взяла?
- Ты грустный.
- И ты тоже. Или мне мерещатся эти ещё не высохшие слёзы?
Опускаю глаза в тарелку. Я не могу ему сказать, но мне очень жаль продавать эту квартиру. У меня толком и не было времени обо всём подумать, остановиться, собраться с мыслями. Просто «надо» и всё. Но выходные - зло.
Я убиралась к приходу Стаса. И, пылесося старенький ковёр, вытирая пыль с бабушкиных слоников и заправляя продавленный диван, вдруг во всю силу почувствовала то, что себе до этого не позволяла: я люблю эту квартиру. Люблю эти высокие потолки. Боготворю эти книги, что бабушка собирала всю жизнь. Буду тосковать по этим родным стенам, за которыми всегда находила поддержку и утешение, заботу и помощь.
Никто никогда не любил меня так, как бабуля, никто не был близок мне настолько, не понимал так хорошо. Эта квартира не просто квадратные метры. Это - долгие разговоры по душам, стихи испанских поэтов, старомодная шаль с кистями, пасьянс на потёртой скатерти, тяжёлые перстни на морщинистых руках. Как я буду без этого жить?
Зря он спросил. Выпиваю залпом колючий напиток из своего бокала, чтобы не расплакаться.
- Не хочешь продавать квартиру?
Мотаю отрицательно головой.
- Тебе кажется, что ты продаёшь бабушкину память? - накрывает он мою руку своей тёплой, такой уютной ладонью. - Но на самом деле это не так.
Я боюсь поднять на него глаза. И это он тоже понимает. Тянется через стол, и, погладив легонько по щеке, приподнимает моё лицо за подбородок.
- Всё, что ты хочешь запомнить, ты запомнишь и так, - у него просто бездонный, проницательный, чистый взгляд. - А всё, о чём хочешь забыть, уже не напомнят эти стены. Так отпусти это. Просто отпусти. Это - кирпич и цемент, растрескавшиеся балки и скрипучие полы. И ничего больше. Это может сгореть, обветшать, превратиться в прах, или наоборот, неузнаваемо преобразиться после ремонта... или ты можешь просто отсюда уехать и никогда не вернуться. Твоя жизнь может измениться как угодно, но твоя память навсегда сохранит дорогие тебе воспоминания. Где бы ты ни жила, они не здесь, они навсегда с тобой.
Наверно, ему привычно сталкиваться с истериками передумавших клиентов. Но от его слов, а может, от шампанского мне действительно становится легче.
- Как бы мне ни было грустно, я не передумаю. Не переживай.
- Я не переживаю, - он снова наполняет бокалы. - Я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Будешь смотреть на что можешь сменить эту жилплощадь?
- Уже?
- Ну, конечно. Показать? - и он тянется за своей папочкой.
Утягиваю его на диван, чтобы не ютиться среди тарелок.
- Смотри, здесь такой хороший район, зелёный, экологически чистый, - листает он снимки. - А здесь совсем рядом метро, буквально в двух шагах. Очень удобно.
Я даже оживляюсь, но потом мой рассеянный взгляд падает на цифры.
- Стас, это очень дорогие квартиры, я не могу себе ни одну из них позволить.
- Подожди, - на его лице непонимание. - Тебе ведь нужно всего около трёхсот тысяч. Ладно, пусть полмиллиона, но мы легко уложимся.
- Нет, Стас, нет, - усиленно качаю я головой. - Минус два миллиона минимум.
- Два миллиона?! - что-то мелькает в его глазах, кроме удивления. Испуг? Растерянность? Но потом словно приходит понимание. - Вик, скажи мне честно, во что ты вляпалась?
- Я задолжала одному серьёзному человеку.
— За что?
— Не важно. Стас, пожалуйста, — я глажу рукав его красивого пиджака. Он так близко. И так вкусно пахнет. — Я не хочу. Не могу говорить об этом. Я виновата. Сама. Сама и буду выкручиваться. Просто давай посмотрим другие квартиры.
— Вик, если мы вычтем два миллиона, то тебе даже на коммуналку не хватит.
Звучит как приговор. Но сегодня я, кажется, привыкла к плохим новостям.
— Мне ведь не обязательно покупать что-то сразу? — ищу я в его глазах поддержку, но он смотрит как-то…
Чёрт! Как же близко его лицо. Застывший взгляд. Неестественно замершие руки. Не сказанные слова… А потом его словно спускают с тормозов. И его губы впиваются в мои с таким исступлением, что из меня выбивает дух. А он целует ненасытно, неукротимо, запрокинув мою голову. И я не подчиняюсь его губам, я уже сама их ловлю — холодные, сладкие, будоражащие своей страстью, но ещё больше своей нежностью. Он довлеет, но не ранит, ведёт, но не подавляет, позволяя мне откликнуться, принять, почувствовать. Он такой новый, такой головокружительный, трепетный, чувственный, яркий этот поцелуй, что я забываю всё на свете, а больше всего о том, что он, кажется, когда-то совсем не так меня целовал.
— Стас, — я отталкиваю его руками. Нет, не потому, что мне плохо. Именно потому, что хорошо, но я не могу позволить ему большего. Словно я делаю что-то неправильное. Предаю сама себя.
— Прости, — он тут же отстраняется, смиренно подняв руки.
— Не извиняйся, — я пытаюсь справиться с дыханием. Стас тоже тяжело дышит. — Это ты меня прости. Я не могу. Правда, не могу.
— Вика, скажи мне правду, во что ты вляпалась? — в его глазах такая мука.
— Давай лучше выпьем, — деловито подскакиваю я с дивана. Собираю рассыпанные по полу фотографии, пока он тоже встаёт, наполняет бокалы. Протягивает мне один, и молчит, дожидаясь ответа.
— Зачем тебе знать? — кидаю на диван собранные документы. Делаю для храбрости большой глоток. — Правда, зачем? Это как-то повлияет на нашу сделку? Нет. Изменит стоимость этой квартиры? Нет. Облегчит мою жизнь. Тоже нет.
— Может, я просто хочу помочь?
— Ты не сможешь, Стас. Не сможешь. Да я тебе и не позволю. Ты и так очень много сделал для меня. Для меня, для Ленки, для Ваньки. Я не могу злоупотреблять твоим благородством. Просто не имею права.
— Мне кажется, ты очень ошибаешься на мой счёт, — буравит он пытливым взглядом. — Особенно на счёт моего благородства. И не ты одна. Что у тебя с Бергом, Вик?
— С Бергом? — в меня словно выстрелили. Как он понял? Что ему сказал Берг? — А откуда ты его знаешь?
— Он мамин сосед. Они живут в одном подъезде. Вик, ты же из-за него продаёшь квартиру? Вы же не вчера познакомились? Ты от него вышла первого января?
— Стас, — я делаю шаг назад.
— Только не ври мне.
— Стас, это тебя не касается, — ещё один шаг назад под его немигающим взглядом.
— Уже касается. Меня теперь всё касается. Это ему ты должна эти деньги? — наступает он.
