Новая история Колобка, или Как я добегалась (СИ) - Ясная Яна (книги онлайн .TXT) 📗
Как и всякая приличная сова, утро я предпочитала пережидать, одурманив мозг кофеином, но ближайшая кофемашина находилась в кабинете Елистратова, и являться туда надлежало не с пустыми руками, а крепко держа в них ситуацию, информацию и бразды управления “Тишиной”.
В данный момент я в руках держала только мышь, а всё остальное предстояло только загрести. А то начальству на глаза стыд показаться.
Бронирование. Почта. Финансовые документы пока отложим: скопилось, это не дело не пяти минут перед пересменкой. Прием смены у Маши. Привычная, родная рутина повседневности.
До двенадцати работа шла в таком темпе, что головы поднять было некогда.
К обеду я поняла, что обеда у меня, пожалуй, сегодня не будет. А еще, что больничный — это гораздо хуже отпуска. С одной стороны, ты и не отдыхаешь толком, а с другой — твои обязанности, ввиду краткосрочности отсутствия, никому не передаются, а ждут твоего возвращения.
Нет, в следующий раз никаких больничных! Лучше сразу умру.
С некоторым сожалением отказавшись от привлекательной, но малодушной мысли, я продолжила “арбайтать”.
Вместо обеда я сходила к Максу, и лишила обеда и его, заменив вульгарный прием пищи телесной пищей интеллектуальной. Макс не обрадовался, но смолчал, а после обеда отомстил мне самым гнусным образом, прислав на мессенджер сообщение “Уехал по личным делам, если что на телефоне”.
Я в этот момент как раз активно переписывалась со знакомой помощницей режиссера. Их группа собиралась делать фильм про “Соловьиные родники”, и планировала для этой цели остановиться у нас. Я была всеми фибрами “за”, к тому же, киношников нам принимать было не впервой, просто не понимала — чего в конце зимы-то? Почему не летом, в соловьиные ночи, которые и дали название заповеднику?
В этот момент мне и пришло известие о том, что начальник отбыл, не обещал вернуться — и в итоге, из письма ассистентке режиссера пришлось стирать то, что хотелось сказать начальнику (а приходилось держать в себе).
Почта пискнула входящим.
Ах, то есть, они несколько раз приедут? И сейчас, и весной, и на соловьиные ночи?
Да мои ж вы любимые! Хотите, я вам одни и те же места для всех визитов забронирую?
Ассистентка режиссера Алиса девушкой была исключительно милой и не чуждой чувства юмора к тому же, так что переговоры прошли в теплой, дружественной обстановке. Это не удивительно, опыт общения с киношниками свидетельствовал, что вопли, истерики и драма на ровном месте начнутся позже.
Составив предварительную договоренность, я выслала Алисе смету и вернулась к обработке заказов и выполненных поставок. Опомнилась только в четыре часа, когда телефон запел “Ах Дюдюка, ох Дюдюка! Ябеда и вредина!”
Всё верно, рабочий день подходит к концу, Ада звонит сказать, что купить к ужину…
Однако сказала она совсем другое.
— Лена! — и голос ее в трубке прыгал вверх-вниз, — Лена, детей чуть не похитили!
Сердце куда-то ухнуло, остановилось на мгновение как и вся мозговая деятельность, а незаменимая моя, не дожидаясь от меня каких-либо тупых переспрашиваний и нарастающей паники, продолжила в трубку ломким, задыхающимся голосом:
— Мы гуляли во дворе. Они котенка под машиной увидели и мне показывают — смотри, смотри… я нагнулась — не вижу, а они машину оббежали с другой стороны глянуть. Я пока выпрямилась, пока обошла… на пять секунд задержалась всего-то, ну десять… иду за ними, а их нет нигде. У меня сердце в пятки, но это ж колобчата, с ними всегда так… а потом смотрю… вперед, а они уже в метрах десяти, и женщина какая-то их впереди себя как гусят гонит, а они идут послушные. Я как заорала… как заорала! Она обернулась, голову в плечи — и деру. Ей богу, если бы не дети, догнала бы и… и… — Адка всхлипнула и шмыгнула носом. — Мы дома сейчас. Все хорошо, только… Лен, ты приезжай, скорее, а? Мне страшно.
— Я еду, Ад, — произнесла я, не узнавая собственного голоса. — Я молнией.
Первый номер телефона я набрала на автомате, на бегу. Не успев даже толком задуматься о том, что делаю.
“Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети”.
Я не могла себе позволить истерически названивать Максу, надеясь пробиться сквозь “абонент не абонент”, а потому нашла другой номер.
Нашла. И не стала набирать. Что-то удержало. Я еще медлила, занеся палец над кнопкой, когда в поле зрения мелькнула долговязая фигура, нужная мне, и я бросилась к Филлипычу наперерез через сугроб.
— Машина нужна.
Было что-то в моем лице такое, что Игорь даже не задал ни одного вопроса, просто протянул ключи.
Уже выруливая на шоссе, плюясь грязным снегом из-под бешено крутящихся колес, я сообразила, что так и не нажала кнопку вызова, чтобы позвонить в полицию.
Ключи провернулись в замке, но дверь не открылась, и я больно стукнулась об нее носом в попытке протаранить.
— Лена, ты? — глухо донеслось из квартиры.
— Я.
— Мой любимый цвет?
— “Отстань-от-меня-ну-нет-у-меня-любимого”, — произнесла я, ткнувшись лбом в холодное железо.
За дверью послышалась возня, скрежет тяжелого по полу. Она приоткрылась на узкую щель, достаточную лишь для того, чтобы медленно просочиться, и стоило мне это сделать, как дверь тут же захлопнулась обратно, и Адка, ловко провернув ключ, придвинула обратно не пойми как притащенный из гостиной комод. Я оценила баррикаду и испытала короткий, но острый приступ гордости.
Ада была бледна, отчего отчетливые проступил боевой раскрас из веснушек, а белобрысые косы воинственно топорщились.
— Лена, Лен… — произнесла она, глядя мне в глаза. — Вот что хочешь со мной делай, но я печенкой чую, что-то в этом всем нечисто. Вот прям… совсем.
Я знала, что она хочет сказать. Тоже, видать, чуяла этой самой печенкой. И поэтому так и не позвонила в полицию.
Альтеры, ведьмы… чего еще я не знала об этом мире?
Мои дети не пошли бы за незнакомкой тихими паиньками. Они бы помчались, поскакали, перебивая друг друга и торопясь вприпрыжку, наплевав на то, что это “чужая тетя”. Но не пошли бы тихо и мирно, очарованные за считанные мгновения, пока Ада была по ту сторону машины.
Очарованные. Зачарованные? Заколдованные?..
Я впервые не знала, что делать. Как поступить, к кому бежать. Простейшие и очевидные в такой ситуации решения, натыкались на сложности потустороннего характера и давали сбой. Пойти в полицию — моих детей пытались похитить? Кто? Зачем? Дурдом и идиотизм. И что они сделают? “Похитят — тогда и обращайтесь”.
В квартире было душно. Страшно. За дверью мерещились шаги, хотелось задернуть шторы и не выглядывать в окно.
Схватить всех и угнать в “Тишину”? И что там? Что помешает этим неизвестным достать нас там? Охрана на воротах?..
Уехать к родителям? Вот просто собрать всех и уехать? Прощай работа, прощай… все. Нет, если бы это дало гарантию безопасности — я бы так поступила, не задумываясь. Но какие, к бесу, гарантии, когда я понятия не имею, с чем нам в принципе пришлось столкнуться?!
Я посмотрела, как моя банда дружно строит башню из конструктора, ободряюще улыбнулась оглянувшейся на меня Аде, у которой между бровей залегла глубокая морщина, а потом нащупала в кармане телефон и вышла на кухню.
Есть еще один вариант.
Три долгих гудка. Бесконечно долгих. И бодрое “Да, Лена?” на том конце.
— Мир, какие у тебя планы по поводу детей? — выдала я в лоб, не размениваясь на реверансы. В выходные он несколько раз писал, спрашивал, как мы, напрашивался в гости, но послушно сдал назад, когда я дала понять, что мне нужна еще некоторая дистанция.
Я честно пыталась представить, что это мог организовать он — и не смогла. Даже моя паранойя тут давала сбой. И все равно…
На том конце Мирослав слегка запнулся, подавившись неначатой фразой и произнес несколько растерянно:
— Познакомиться поближе, подружиться, а потом… — он собрался с мыслями от неожиданного вопроса и продолжил уже увереннее и детальнее: — Я планировал остаться пока в Чернорецке, все равно нам с вами — и с тобой и детьми, и с тобой и Елистратовым, надо решать вопросы, поэтому почему нет? Ничто не мешает мне застрять надолго, я, кстати, даже квартиру присмотрел, съездишь со мной посмотришь, как оно там на тему безопасного нахождения троих детей? Вы же придете в гости? Но, Лен, — голос стал еще тверже. — Я хочу быть в их жизни. И не дядей-доктором.
