Целоваться с дьяволом - Гончарова Ирина (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— А если бы знала — ждала бы? — Пафнут с нескрываемым интересом смотрел на меня.
— Пафнут, я устала, хочу спать, и вообще…
— И вообще, вали отсюда, дорогой друг, на хрен, — куражливо растягивая слова, сказал Пафнут. Глаза его потемнели и опасно сощурились. — А тебе не кажется, подруга, что своей сегодняшней свободой ты обязана мне?
— И что же, ты за благодарностью пришел? — с вызовом спросила я.
— Ого, какие мы смелые! — Пафнут протянул руку, чтобы погладить меня по голове.
— Послушай, не трогай меня! — Я увернулась.
— А то что, ментам меня сдашь?
Я промолчала.
— Не советую. Я на очной ставке скажу, что это ты заказала мне своего папашку, а потом и мужа! Как тебе такой поворот? — Пафнут нагло улыбался, прекрасно понимая, что я сейчас чувствую.
— Своеобразная у тебя помощь, а главное — благородная! — решила я надавить на его самолюбие, но жестоко просчиталась.
— Детка, времена благородных рыцарей прошли! — грубо оборвал меня он.
Я поняла: он очень изменился, мой друг детства. Он уже не преклоняется перед героизмом книжных рыцарей, он сам, фигурально выражаясь, — один из них, правда, с поправкой на грязь и жестокость реальной войны.
— Выпить у тебя есть?
— На кухне…
Мы прошли туда, я налила ему в стакан водки.
— Ну, с Новым годом! — Пафнут залпом выпил и тут же налил еще.
Я посмотрела на него и ужаснулась — глаза его горели зловещим огнем, губы белые, а рука сжимала стакан как гранату.
— Ты знаешь, — сказал вдруг мой гость, — я понял — это страшное удовольствие, когда медленно убиваешь человека. Кажется, чем больше мучается твой враг, тем сильнее становишься ты. Я ведь не сразу начал убивать этих бомжей около нашего интерната — помнишь? Я все смотрел на них и думал: «Ну зачем они живут? Какая им радость вот так жить?» А когда увидел, что они еду с нашей кухни воруют, то как с ума сошел. Гады! Я, понимаешь, понял: если я их не остановлю, никто больше этого не сделает. Больные, никому не нужные выродки!
— А ты, значит, санитар такой, избавляешь общество от ненужных ему людей? — не сдержалась я.
— Это не люди! Что, очень твой папашка был тебе нужен? Он ведь уже был пьяный, когда я к нему во дворе подошел. Я только показал ему бутылку водки, так он сразу согласился и пригласил к себе…
— Вранье! — замотала я головой. — Никогда бы он тебя к себе не пригласил! Это был волк-одиночка, и он никогда не пригласил бы незнакомого человека в дом!
Пафнут посмотрел на меня тяжелым взглядом и тихо сказал:
— Я подкараулил его в подъезде и оглушил, потом затащил в квартиру, связал и объяснил ему, кто я и за что он будет умирать…
Я вспомнила, сколько раз желала Григорию смерти, как он бил меня и насиловал, но почему-то сейчас, когда Пафнут рассказывал мне о том, как мучился мой отец, я испытывала только ужас…
— Он страшно хрипел, пытаясь вырваться, но сказать ничего не мог, а у меня уже ярость такая была… Я ударил его ножом прямо в пах, а потом стал бить — уж не помню, сколько это продолжалось… А потом отбросил нож и ушел. Дело было сделано. Месть свершилась!
Я сидела, смотрела на Пафнута и не понимала, как могла я вообще когда-то симпатизировать этому человеку с совершенно извращенной психикой.
— А куда ты пошел потом? — спросила я тихо.
— Вернулся в Афганистан. Тогда набирали спецназ — таких вот отпетых солдат за большие деньги. Мы ни от кого не зависели, задача стояла одна — карать. За каждого бандита мы получали по триста долларов. За короткий срок я там заработал на машину. Но радости не почувствовал, гораздо больше эмоций у меня вызывал сам факт убийства. Я убивал этих бандитов так же изощренно, как они наших солдат. Око за око! Но больше всего я хотел поквитаться с Хасаном. Это стало для меня просто навязчивой идеей. Целый год я гонялся за его бандой, пока однажды мы не взяли «языка», который рассказал нам, где скрывается Хасан. Я решил пойти один, я понимал, что, если начну согласовывать это с командиром, подготовка операции растянется еще на несколько часов. За это время Хасан мог сменить стоянку. Из оперативных данных было известно, что вместе с Хасаном находится его дочь Азиза. Это было еще одной причиной, почему мне хотелось найти его. Ночью я ушел из отряда. Идти предстояло по горам, но за год войны это стало для меня уже привычным. Поднимался на сопку, спускался, смотрел, оглядывался и крайне редко позволял себе передышку. Хасан был очень мобилен и нигде больше трех дней не задерживался… Наконец, почувствовав запах дыма, я стал осторожно, ползком, подбираться к месту стоянки боевиков. Скоро послышалась их речь, и я увидел первых часовых. Они лениво играли в нарды, вообще не заботясь об охране, — видимо, думали, что высоко в горах никто до них не доберется…
Я решил все сделать по-тихому. Положение осложнялось тем, что палатка Хасана стояла в центре. Но тут из нее вышла Азиза. Она шла прямо на меня, и, когда достигла леса, я тихо окликнул ее. Она подняла глаза и тихо прошептала: «Пафнут!» Я стоял как дурак и не знал, что сказать, а она и говорит: «У нас родился сын!» Меня как обухом по голове ударило. «Какой сын?» Я тупо смотрел на нее, но вдруг меня схватили сзади, и я услышал крик: «Чужой в отряде!» На крик сбежался весь отряд, подошел и Хасан. «Ну что? — спросил он, увидев меня. — Сам пришел? Мало тебе показалось?» Азиза кинулась к отцу, но тот оттолкнул ее и приказал: «Тащите его к костру! — Он издевательски засмеялся. — Убивать я тебя не буду — все-таки отец моего внука, но вот штучку эту я у тебя оторву». Волосы встали у меня дыбом, когда я понял, что задумал старый хрыч. Я закричал…
Первым, что я увидел, придя в себя, была Азиза. Ее огромные глаза смотрели на меня с невыносимой болью.
«Они не убьют тебя!» — сказала Азиза.
«Зато я убью их», — простонал я.
Я находился в отряде Хасана еще несколько месяцев. И все это время мечтал поквитаться с ним за свое увечье. Азиза мне рассказала, что отец чуть не убил ее, узнав, что она ждет ребенка от русского солдата. Рожала Азиза прямо в палатке, в походных условиях. Хасан не бросил внука и взял дочь с ребенком с собой — она помогала ему в его делах.
Интересно, что внука Хасан просто обожал, он сам дал ему имя — Фархад.
Когда я увидел его, малышу было около года, он все время улыбался и чего-то лопотал. Я полюбил его, правда, сначала боялся брать на руки. Но потом привык. Раны мои через месяц затянулись, но я очень страдал. И ждал случая, чтобы, уничтожив Хасана, исчезнуть вместе с любимой и ребенком.
Наконец долгожданный день настал. Хасан с Азизой ушли за перевал, на переговоры по поводу новой партии оружия. Несколько времени спустя я отправился за ними. Я долго караулил момент, когда Азиза отойдет от отца, но потом понял, что не дождусь, и бросил гранату. Затем быстро вернулся в лагерь и, взяв сына, двинулся с ним в горы. На душе у меня было погано, я не хотел убивать Азизу, но ненависть к ее отцу заставила меня забыть о моей любви. Малыш сначала спокойно лежал у меня на руках, но потом начал плакать. Я понимал, что у меня мало времени, что за мной по пятам идут люди Хасана, и на этот раз они церемониться не будут — убьют, и все. Пацан начал орать в голос, и тут я понял, что он может обнаружить мое присутствие…
— И что? — я испуганно взглянула на Пафнута.
— Не смотри на меня так! — закричал он. — Я не хотел его убивать, у меня выхода не было!
— Ты хочешь сказать, что убил его? — в ужасе спросила я.
— Иначе убили бы меня… — сказал он тихо и вдруг заплакал.
Это было так неожиданно и непохоже на Пафнута. Я подошла к нему и погладила по голове, как ребенка. Мне было очень его жаль, но я просто не знала, как мне реагировать на услышанное. Этот человек был мне страшен. Ничто во мне не стремилось к нему.
Да, история, которую Светлана увидела на экране, почти дословно повторяла рассказ Пафнута. Светлана специально взяла программу и просмотрела краткие аннотации к каждой серии. Она была потрясена — как будто сам Пафнут снял это кино. Разница была только в том, что в сериале действие происходило в Чечне, а он воевал в Афганистане. Света до сих пор с содроганием вспоминала эту встречу. Пафнут оставил в ее жизни страшный след. Но ни тогда, ни теперь она не могла сказать, как относилась к нему — любила ли, жалела ли, да и могла ли понять всю глубину трагедии этого человека. И сейчас ей было тяжело вспоминать о нем. Но она снова включила диктофон…
