Вечность Эллы и Миши (ЛП) - Соренсен Джессика (мир книг txt) 📗

Я разрываю конверт, делаю глубокий вдох и разворачиваю бумагу, говоря себе, что могу справиться со всем, что там написано. Что я сильнее, чем думаю.

Элла Мэй,

Я хочу начать с того, что сожалею обо всем. И это именно то, что я имею в виду. Сейчас я трезв уже на протяжении месяца, и они перестали давать мне лекарства. Моя голова чиста и мне нравится то, что в ней находится, особенно все, что связанно с тобой.

Вчера мой терапевт заставил меня записать все, о чем я сожалею, и все это было связанно с тобой. Мы свалили уборку всего своего мусора на тебя, а этого никогда не должно было случиться. Чем больше я писал, тем больше понимал, что у тебя никогда не было детства. Все это время, что я провел в баре… в общем, я был эгоистом. Я ужасный отец, который свалил все на свою дочь, и единственная причина в том, что я не хотел быть взрослым.

Та ночь не была твоей виной. Тебе было семнадцать, а я был взрослым. Я должен был быть с ней дома, но «Джек Дэниелс» был важнее, и с ним было легче смириться.

Я знал, как ей было плохо, больше, чем ты когда-либо поймешь, и глубоко внутри я знал, что был не прав, когда оставил тебя присматривать за ней той ночью. Сейчас, когда моя голова чиста, я могу представить, как тебе должно быть было тяжело справляться со всем этим. Вся та боль, что ты чувствовала. Я продолжаю думать о боли в твоих глазах в последний раз, когда я тебя видел, и это съедает меня изнутри.

Мне жаль, Элла. За то, что разрушил твое детство, что забрал у тебя счастье, и что испортил твое чертово будущее.

Я люблю тебя.

Папа

— И что я должна с этим делать? — Мои руки трясутся, когда я сжимаю письмо в руке. Слезы текут из моих глаз, когда я заставляю свои легкие дышать, а стены вокруг меня падают на землю.

ГЛАВА 15

Миша

Я не знаю, почему был так зол на Эллу по телефону сегодня утром. Отношения между нами кажутся ещё более безнадежными, чем обычно. Я люблю Эллу и знаю, что она любит меня, но порой мне кажется, что она любит меня не настолько сильно, насколько люблю её я. Мысли об этом причиняют боль.

В ту ночь я упаковал вещи и пошел спать рано, чувствуя себя плохо из-за того, что Элла не поедет со мной. Мы проводили каникулы вместе каждый год с пяти лет. Только так мы могли отпраздновать, ведь её семья никогда толком этим не занималась, а моя мама не могла позволить себе устроить грандиозный праздник. Хотя она и пыталась. Она украшала дом и делала для нас с Эллой прекрасный завтрак. И всегда упаковывала несколько подарков для нас обоих. Да, это не грандиозное празднование, но все равно было приятно.

Спустя некоторое время после того, как я заснул, телефон разбудил меня. Моя рука шарит по тумбочке, опрокидывая лампу, пока, наконец, не натыкается на телефон. Все еще полусонный я фокусирую свое зрение, и вижу имя Эллы на экране. Я быстро беру трубку.

— Что случилось?

У неё хриплый голос.

— Можешь меня впустить? Я не хотела звонить в дверь и будить Итана.

— Ты в моем доме? — я потираю глаза и проверяю время на часах.

— Да, я стою напротив двери.

Я скатываюсь с постели и спешу к двери с телефоном у уха. Включая свет в коридоре, я распахиваю дверь. Свет падает на её опухшие глаза и красные полосы на щеках от высохших слез. На ней полосатые шорты, шлепанцы и её волосы завязаны в неряшливый пучок. Под тонкой майкой нет лифчика, и я могу видеть через ткань её соски.

— Что ты здесь делаешь? — я затаскиваю её в дом, чтобы спрятать её едва прикрытое тело от посторонних глаз. Она холодная как лед и дрожит. — Ты пришла сюда пешком?

Она качает головой и обнимает себя руками.

— Нет, я приехала на автобусе.

Мой взгляд скользит по её голым ногам и дерзким соскам.

— Одетая вот так?

Она пожимает плечами и опускается на диван, держа конверт в руках.

— Там практически никого не было.

Включая лампу, я сажусь на диван и обнимаю её за плечи, отчаявшись уже заставить её чувствовать себя лучше.

— Что случилось? И что у тебя в руках?

Она протягивает мне помятый конверт, на котором написанное её имя и адрес.

— Это пришло мне вчера.

Я переворачиваю его и замечаю, что она открыла его и прочитала то, что внутри.

— От кого он?

Она указывает пальцем на обратный адрес.

— Это от моего отца.

Дерьмо.

— Что он сказал?

Она уставилась в пол, её глаза широко открыты.

— Что он извиняется и что то, что случилось с моей мамой, не было моей ошибкой. Что это была его ошибка, потому что он был взрослым, и он никогда не должен был возлагать такую ответственность на ребенка. Что он должен был быть дома, заботясь о своей семье, вместо того, чтобы быть в баре… и что он любит меня, — слезы наполняют её глаза и бегут по её щекам, когда её дыхание становится неравномерным. — Я всегда хотела, чтобы он сказал мне это.

Боль в ее голосе почти заставляет меня плакать. Она садится ко мне на колени и прячет лицо на моей груди, рыдая и отчаянно хватаясь за меня. Я подхватываю её на руки и несу в спальню, где ложусь рядом с ней.

С каждой пролитой слезинкой, она все больше крадет мое сердце, пока не забирает его полностью. Я осознаю, что даже в самые тяжелые времена, которые, я уверен, мы еще встретим, я никогда не смогу уйти от неё.

* * *

Я просыпаюсь и понимаю, что голова Эллы прижата к изгибу моей шеи, а её руки обернуты вокруг моей талии, словно она боялась, что я могу улизнуть посреди ночи. Она плакала до тех пор, пока не отключилась, и мое сердце почти сломалось надвое. Хотя из-за этого я и чувствую себя ужасно, но иногда я ненавижу её чертову семью. Они взяли прекрасную девушку, которая была полна жизни и которая могла делать потрясающие вещи, и разбили её на части. Хоть она и восстанавливается - и я действительно могу видеть это сейчас - все же она до сих пор сломлена и уязвима.

— Проснись и пой. Мы должны отправляться в путь, — Итан с грохотом открывает дверь и, когда до него доходит происходящее, его лицо теряет всякое выражение. — Ты все ещё едешь, да?

Я киваю, когда Элла прижимается ближе ко мне.

— Да, дай мне приблизительно 15 минут.

— Как угодно, приятель. Только поторопи свою задницу, — он уходит, оставив дверь широко открытой.

— Детка, ты проснулась? — шепчу я ей на ушко и целую чувствительную точку на шее. Её плечо дрожит, когда она кивает головой с закрытыми глазами.

— Как я могу спать, когда рядом этот мистер Громкий Рот?

Я покусываю край мочки её уха и вдыхаю аромат её волос.

— Мне нужно готовиться к поездке… Ты уверена, что не хочешь с нами? Я, правда, очень хочу, чтобы ты поехала.

Её нога оборачивается вокруг моего бедра, и её тело нависает надо мной.

— Думаю, я хочу поехать с вами ребята, но мне нужно вернуться к себе и очень быстро упаковать сумку. И еще мне необходимо остановиться и ненадолго забежать к моему терапевту. Думаю, нужно спросить поедет ли Лила с нами. Я не хочу оставлять её одну.

Мое тело напрягается от её интимного прикосновения.

— Хорошо. Но ты же знаешь, Итан будет жаловаться все время.

Она нависает надо мной, поддерживая себя локтями, и смотрит вниз на меня опухшими глазами.

— Знаю. Но ему просто нужно будет смириться с тем, что он прибудет на место на пару часов позже.

Запутываясь пальцами в ее волосах, я тяну за корни и приближаю её лицо к своему, наслаждаясь тем, как её глаза закатываются.

— Уверена, что ты в порядке? Прошлой ночью ты заставила меня поволноваться.

— Я в порядке, Миша, — она мягко целует меня в губы. — Прошлая ночь была хорошей, даже несмотря на то, что она была напряженной… и думаю, я должна вернутся домой. Хотя бы для того, что бы поговорить с отцом.