Скрытые таланты - Кренц Джейн Энн (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Ровно пятнадцать минут спустя Калеб повернул ключ в зажигании «ягуара». Мощный двигатель мгновенно ожил, замурлыкал. Пока Калеб выезжал на дорогу, Сиренити помахала небольшой группе людей, стоявшей на ступенях. Роланд, Филлис, Франклин и Долорес подняли руки жестом вежливого, сдержанного прощания.
Сиренити откинулась на спинку сиденья.
— Извини меня, пожалуйста, за этот дурацкий промах. Не понимаю, что заставило меня ляпнуть о шкатулке твоей матери перед всеми.
— Не стоит об этом вспоминать.
— Просто не верится, что я это сделала. Самая же ведь так старалась вчера вечером, чтобы никто не увидел, как я иду к тебе в комнату. И даже целую лекцию тебе прочитала о том, что нельзя оскорблять чувства твоего деда нарушением приличий, помнишь?
— Помню.
— И надо же мне было сделать эту глупость за завтраком — по-идиотски напомнить тебе упаковать шкатулку.
— Ну и что?
— А то. Теперь ясно, что я испортила то хорошее впечатление, которое старалась создать. — Сиренити с досадой посмотрела на него. — Теперь и твой дед и все остальные в доме наверняка думают, что я провела ночь с тобой.
Калеб коротко взглянул на нее с непроницаемым выражением.
— Из-за этого ты и расстраиваешься? Думаешь, что если у всех, кто сидел за столом, почти отвалились челюсти сегодня утром, то это из-за твоего намека на визит ко мне в спальню?
— Я всегда гордилась тем, что могу жить в двух мирах, когда это необходимо, но, если честно, у меня это не очень здорово получается. Когда я слишком долго задерживаюсь в твоем мире, то обязательно порчу все дело. — Сиренити мрачно осматривала свою одежду. Нa ней были те же брюки с отворотами, в которых она приехала вчера, блузка и свитер, выбранные но тому же каталогу. Она была почти уверена, что одета как полагается, но одежда — это еще не все. Никто не знает этого лучше, чем она.
— Ты ничего не испортила, — спокойно сказал Калеб. — По крайней мере не в том смысле, как ты думаешь.
Сиренити вздохнула с облегчением.
— Так ты не считаешь, что твой дед серьезно обиделся, когда узнал, что мы, возможно, провели ночь в одной постели, находясь у него в доме?
— Сомневаюсь, что он хотя бы задумался над этим аспектом. Особенно после того, как ты заговорила о шкатулке.
— Да ты что? Это первое, что должно было прийти ему в голову. Ему и всем остальным, кто был в комнате. — Сиренити закатила глаза. — Ты же видел их реакцию.
— Шкатулка вон в той небольшой сумке на заднем сиденье. Расстегни «молнию» и вынь ее.
— Ладно, только зачем? — Сиренити отстегнула свой ремень, встала коленями на сиденье и, перегнувшись через его спинку, дотянулась до сумки.
— Я хочу, чтобы ты сама увидела, почему все немножко напряглись, как только ты упомянула о ней.
Услышав этот убийственно нейтральный тон его голоса, Сиренити поняла, что опять по беспечности ступила на топкую почву. Ее взявшаяся за «молнию», рука замерла.
— Калеб, если это что-то личное и тебе не хотелось бы об этом говорить, то я прекрасно все понимаю.
— Доставай шкатулку.
Она вздохнула и расстегнула «молнию». Голубая с золотом шкатулка лежала поверх аккуратно сложенного серого свитера. Сиренити осторожно вынула ее и закрыла сумку.
— Что теперь мне делать? — спросила она.
— Открывай.
Сиренити с сомнением осмотрела шкатулку.
— Я не уверена, правильно ли это будет. У меня такое чувство, будто это меня не касается.
— Ошибаешься, — сдержанно сказал Калеб. — С этого момента касается. Открой шкатулку и загляни внутрь.
У Сиренити задрожали пальцы. Эта невинная на взгляд шкатулка из голубого пластика вдруг показалась ей зажатой в руке гранатой.
— Тут ключик, чтобы заводить музыку.
— Заведи, если хочешь.
Сиренити так и сделала. Заведя пружину, она отстегнула запор и подняла крышку. Заиграла музыка.
— Вальс, — прошептала Сиренити.
— Что ты сказала?
— Шкатулка играет вальс. — Она завороженно смотрела на две крошечные пластмассовые фигурки мужчины и женщины, которые закружились в судорожном механическом танце.
— Это не имеет значения. Посмотри, что внутри шкатулки.
Изнутри шкатулка была обтянута дешевым голубым бархатом. За зеркальцем, укрепленным на внутренней стороне крышки, атласная подкладка была сильно порвана.
Никаких украшений в шкатулке не было. Вместо этого она была наполнена старыми, пожелтевшими газетными вырезками. Они казались такими хрупкими, что Сиренити боялась к ним прикоснуться.
— Что это такое? — спросила она.
— Мое прошлое. — Калеб даже не взглянул на открытую шкатулку. Глаза его были прикованы к дороге. — Дед отдал мне шкатулку с вырезками в день моего восемнадцатилетия. Он хотел знать наверняка, что я не забуду свою мать.
— Как мило с его стороны проявить такую заботу о тебе.
Калеб криво усмехнулся.
— Это уж точно.
Сиренити осторожно развернула первую из сложенных вырезок и внимательно всмотрелась в зернистую черно-белую фотографию.
— Это твоя мать?
— Да.
На снимке была изображена эффектная платиновая блондинка в коротком, обтягивающем фигуру, расшитом блестками платье. Клиновидный вырез платья доходил, казалось, до самого пупка. Экстравагантный покрой открывал лишь внутренние полукружия ее грудей, но это обстоятельство создавало чувственную иллюзию, которая явно импонировала фотографу. Прекрасные глаза женщины смотрели добродушно-дерзко. Словно она знала, что мужчины находят ее сексуальной, и это ее забавляло. Под интенсивным макияжем, затемнявшим полные губы и увеличивавшим глаза, нетрудно было заметить тонкую лепку лица и сияние юности.
— Калеб, она была прекрасна, — выдохнула Сиренити. — И такая очаровательная. Мне кажется, у тебя ее глаза.
— Говорят.
Сиренити рассматривала фотографию с растущим восхищением.
— Она была фотомоделью?
— Читай заметки.
Сиренити просмотрела заголовки на вырезках, большая часть которых была из газеты «Вентресс-Вэлли ньюс». ВЕНТРЕССУ УГРОЖАЮТ ШАНТАЖОМ. ВЕНТРЕСС ПРИЗНАЕТ ЛЮБОВНУЮ СВЯЗЬ С ПОРНОМОДЕЛЬЮ.
Она взяла следующую вырезку. ОЧАРОВАШКА С ЦЕНТРАЛЬНОГО РАЗВОРОТА НАЗЫВАЕТ ВЕНТРЕССА ОТЦОМ СВОЕГО РЕБЕНКА. ВЕНТРЕСС ПОДАЕТ НА РАЗВОД.
— Читай дальше, — спокойно произнес Калеб. — Там все расписано. Шантаж, любовная связь, развод, автокатастрофа — все.
Сиренити стала читать быстрее, единым духом проглатывая всю печальную историю. Она задумалась над статьей, где излагалась суть шантажа. Ее желудок судорожно сжался.
— Кто-то пытался шантажировать твоего деда?
— Шантажист прислал ему фотографии Кристал Брук. Среди них были снимки, для которых она позировала в обнаженном виде. Было также несколько снимков, где она и мой отец занимаются любовью на пляже в Санта-Барбаре.
— Боже милостивый!
— Дед отказался платить шантажисту. И тот отправил фотографии в редакцию «Вентресс-Вэлли ньюс». Редактор и дед давно были в ссоре. Снимки были опубликованы, а остальное, как говорится, принадлежит истории.
— Боже мой, Калеб, как ужасно для всех, кого это коснулось. — Сиренити кончила читать и аккуратно сложила вырезки. — Теперь понятно, почему у тебя крыша поехала, когда я сказала тебе, что кто-то пытается меня шантажировать снимками с обнаженной натурой. Это словно кто-то взял и швырнул тебе в лицо прошлое твоих родителей, верно?
Калеб искоса бросил на нее сердитый взгляд.
— Никакая крыша у меня не поехала.
— Поехала, да еще как. И теперь я знаю почему.
— Черт побери, Сиренити.
— Ты начинаешь выходить из себя, — заметила она. — Но это, пожалуй, лучше, чем когда ты впадаешь в состояние зомби.
— "Состояние зомби"? Какое еще, к чертям, состояние зомби?
— Это когда ты становишься холодным-прехолодным и на лице у тебя отсутствует всякое выражение. Ты ведь здорово умеешь скрывать свои чувства, правда? Должно быть, много практиковался.
— Я не принадлежу к эмоциональному типу людей. — Калеб раздельно и четко произнес каждое слово.
