( Не) чужой ребёнок (СИ) - Морейно Аля (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗
- Хорошо…
Вздыхаю. Сама не знаю, то ли с облегчением, то ли от огорчения. Меня напрягает этот разговор и нервирует предстоящий визит. Но я непрерывно повторяю себе, что должна думать о сыне, а ему нужен отец.
Меня бесит, что этот горе-папаша так удачно появился, когда наша жизнь начала налаживаться. Где он был, когда нам так нужна была помощь?
- Лиза…
- Что?
- Пришли мне Ванино фото, пожалуйста.
Не успел появиться в нашей жизни, и тут же начались просьбы…
Меня откровенно раздражает необходимость общения с ним. Мы – бесконечно чужие друг другу люди. Какая-то чудовищная насмешка судьбы, что нас связывает мой ребёнок…
Впервые день рождения сына не вызывает положительных эмоций. Как я переживу очередную встречу с бывшим? Смогу ли отделаться на сей раз малой кровью? Со сколькими нервными клетками придётся распрощаться?
Не хочу делить с ним моего сына. С кем угодно, только не с ним!
Ваня совсем не разделяет моего беспокойства и недовольства. Узнав о предстоящем приезде отца, он разве что не на крыльях летает.
Вот как так получается? Человек жил себе семь лет и в ус не дул, не вставал к сыну по ночам, когда у него болел животик или резались зубки, не прятал в бомбоубежище, не искал по больницам, не выхаживал после ранения, не учил заново ходить… Не беспокоился, где жить и чем ребёнка кормить. Не играл с ним, не учил читать и писать… Он пришёл на всё готовое – и заслужил безусловную любовь только потому, что назвался отцом. Где справедливость?
Ненавижу его… За каждую бессонную ночь, за каждую пролитую слезу, за каждый вечер, когда от отчаяния опускались руки…
Мы договорились встретиться в кафе неподалёку от нашей квартиры. Не хочу приглашать его к нам домой и очень надеюсь, что Павел ограничится протокольной встречей…
Ваня тоже волнуется и переживает. Вдобавок вчера его одноклассница подлила масла в огонь и напрочь лишила ребёнка покоя.
- Мама, мне Гретта сегодня сказала, что он не любит меня потому, что я всё ещё не умею ходить, – сын не говорит слово “папа”, называя отца безликим “он”. – Может быть, я попробую пойти в кафе без костылей? Или придём заранее и спрячем их, чтобы он не увидел их и подумал, что костыли мне больше не нужны?
- Ваня, что за глупости! Твой папа, – я намеренно приучаю его к этому слову, чтобы Павел не заявил, что я настраиваю ребёнка против него, – врач, он спасает и лечит людей. Костыли – это часть твоего лечения. Наверняка он воспринимает их совершено спокойно.
- Мама, я знаю, он – ангел, который не даёт душе вылететь из тела и умереть…
- Что? – слова сына удивляют меня, если не сказать больше. – Где ты это взял?
Я, к своему стыду, никогда не была особо набожной. И точно не проводила с ребёнком никаких бесед о душе и ангелах…
- Я его видел, он был ангелом и держал моё тело, не выпускал из него душу.
Инстинктивно касаюсь Ваниного лба. Может, у него температура? Но нет – не горячий. Откуда же такие мысли у семилетнего мальчика?
- Он тебе снился? – выдвигаю единственное логичное предположение.
Знаю, что сны иногда могут быть вызваны беспокойством или переживаниями о ком-то или о чём-то. А для сына появление отца оказалось даже большим стрессом, чем я предполагала.
- Может быть, я не помню…
- Но в таком случае тем более Павлу будет всё равно, ходишь ты на костылях или бегаешь без них. К тому же я ему сказала, что ты умеешь ходить, просто доктор тебе пока не разрешает передвигаться без опоры. Так что это точно не проблема, даже не думай. А с этой Греттой ты поменьше обсуждай свои дела. Она тебе глупости говорит, а ты из-за них расстраиваешься.
Ваня морщит лобик, но соглашается.
В день рождения он долго придирчиво выбирает наряд, в котором пойдёт в кафе. Ему это совершенно не свойственно. Он обычно безропотно надевает то, то я ему предлагаю. А на сей раз я его даже возле зеркала ловлю.
- Мама, как ты думаешь, я ему понравлюсь?
- Конечно, котёнок. Ты ему уже очень нравишься!
Похоже, от Павла мне теперь никак не избавиться…
Глава 23
Павел
Достаю из шкафа съёмный диск. Давным-давно собираюсь разобрать его содержимое, но руки никак не доходят.
Когда-то во время войны мой ноутбук взрывной волной отбросило со стола на пол. Разбился экран, деформировался корпус. Мой надёжный электронный друг, как говорится, получил травмы, не совместимые с жизнью. Больше всего было жаль жёсткий диск – там хранились медицинские материалы из моей практики, которые я собирал во время работы за границей и с начала войны.
Один из пациентов, случайно узнав об этом, заявил:
- Если я вернусь после войны домой живым, восстановлю вам все данные.
Мы тогда оказались в самом пекле. Кто знал, как сложится жизнь каждого из нас? В госпитале мы оказывали раненым первую помощь, стабилизировали, а затем их эвакуировали в более безопасные места для дальнейшего лечения. Я только посмеялся, но через два месяца он мне позвонил.
- Товарищ доктор, помните меня? Я вам в госпитале инфу с разбитого диска обещал восстановить.
- Привет, боец! Как здоровье?
- Жив, как видите. Но воевать эскулапы больше не пускают, пришлось вернуться домой. Так что спешу выполнить своё обещание. Привозите или присылайте мне свой диск.
Я не верил в успех этой операции и уже смирился с потерей данных. Тем более, часть важных материалов у меня была продублирована в облачном хранилище. Но предложением воспользовался. И после окончания войны собственноручно забрал у парня новый съёмный диск с переписанной информацией.
Дома я сразу скопировал оттуда свою рабочую папку, а в каком состоянии оказались остальные данные, мне в тот момент было неинтересно.
А сейчас подумал, что там могут храниться наши общие с Лизой фотографии. Из облака я после развода от злости всё удалил. А в каких-то папках на диске должно было что-то остаться.
Я не помню, где у меня что находилось. После войны начинал новую жизнь с новым ноутбуком с чистого листа. А сейчас я отчаянно хочу вернуться в прошлое, о котором мало что помню. Но воспоминания о нём мне критически важно восстановить в памяти.
Фотографии оказываются на месте. Не рассортированные по папкам, вперемешку. В свойствах отображается дата съёмки, которая мне преимущественно ни о чём не говорит.
Лиза… Совсем юная девочка. Сколько ей на этих снимках? Путём нехитрых подсчётов получается девятнадцать… Пытаюсь вспомнить, где и при каких обстоятельствах сделаны эти фото. Получается плохо, но цветные картинки из прошлого окрашиваются эмоциями и больно ранят душу.
Я всё разрушил… Как так могло получиться? Сколько бы ни задавал себе этот вопрос, ответа не могу найти.
Теперь у меня есть семилетний сын, который, кажется, боится меня. И обиженная бывшая жена… Я будто стою на платформе и со стороны наблюдаю, как мимо проносится поезд моей жизни.
Отбираю несколько удачных снимков, где мы с Лизой вдвоём, и отправляю ей. Просто чтобы напомнить, что мы не всегда были врагами. Когда-то мы были семьёй, и нам было очень хорошо вместе…
Я помню, что был счастлив с ней.
Телефон пиликает уведомлением о сообщении.
“Спасибо. Прикольно. А у меня ничего не осталось :(”.
Пишу ответ: “У тебя осталось самое главное – наш сын”.
И вдогонку: “Могу прислать весь альбом с фотографиями, которые у меня сохранились”.
“Спасибо. Не утруждайся. Мне вполне хватит тех, что ты уже прислал”.
Не хочет вспоминать о нас? Ей так же больно, как мне? Или она меня так сильно ненавидит?
В день рождения Вани вылетаю рано утром. По дороге из аэропорта несколько раз пишу Лизе сообщения о своём местоположении, чтобы скорректировать, в случае задержки, время встречи. На улице довольно тепло, но не хотелось бы, чтобы они меня ждали.
В кафе приезжаю немного раньше назначенного времени. Очень волнуюсь. За недели, прошедшие с моего визита, Ваня ни разу не захотел поговорить со мной по видеосвязи. Трубку взял лишь однажды, поздоровался и всё время разговора промолчал. Надеюсь, хотя бы слушал, что я ему говорил.
