Начинающий блоггер или месть бывшей жены (СИ) - Руж Роксэн (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
А еще через два дня Кирилла перевели из реанимации в нашу палату. Нам предстояла реабилитация, но врачи уверили, что все будет хорошо.
Бледное личико, впалые щечки и страшный еще не зарубцевавшийся шрам. Если бы не строгий взгляд Самородова, наверное, разревелась бы. А сейчас было опасно показывать при нем какие-либо эмоции.
Медсестра нас предупредила, что Кирилл первые несколько дней будет вялым, ведь все это время, что он пролежал со вскрытой грудной клеткой, он находился под действием сильных лекарств.
Ох, и каким взглядом наградил ее Айсберг Дмитриевич. Благо, медсестра была не из робкого десятка, в общем не испуЖалась особо.
Наконец, наш дядя Саша немного успокоился. Стал больше времени проводить на работе, навещая нас только вечером. Конечно, я скучала, думаю, как и Кирилл. С другой стороны, радовалась хоть малой толике свободы без его строгого взгляда.
А это только начало моей беременности!
Последующие несколько дней мы с Кириллом были зеркальным отображением друг друга. Он, — бледный после перенесенной операции, я — зеленая от начавшегося токсикоза.
Постепенно Кириллу становилось лучше. А я все чаще удалялась в уборную. Особенно часто это происходило, когда нам привозили в палату еду.
— Тетя Люда, с вами все хорошо, — спросил Кирилл обеспокоенным голосом.
— Все хорошо, Кирюш. Такое бывает, когда женщина ждет ребенка. Понимаешь?
Кирилл посмотрел на меня внимательно, кивнул, ушел в дальний угол палаты и там провел практически весь день, тихо собирая конструктор.
Я не могла понять, что случилось. Кирилл словно закрылся от меня. Отвечал на вопросы односложно. Лишь вечером, после того как ушел Самородов, предварительно потрепав соломенные волосы Кирилла, поцеловав мой живот, а потом уже и губы, мне удалось добиться ответа от мальчика.
— Зачем вам теперь я нужен, раз у вас будет родной ребенок! — голос мальчика сорвался и он заплакал.
— Кирюша, но ты мне тоже родной. Ты что!? Я же тебя так люблю. — Подошла к нему поближе, села на колени, притянула мальчика к себе. — Я никогда-никогда тебя никому не отдам, слышишь?!
Моя футболка намокла от детских горючих слез. Он лишь кивнул, поднимая на меня свои большие глаза.
— А можно я буду вас мамой называть? — спросил он, смотря на меня так, словно я для него весь мир.
— Можно, солнышко, — ответила я, целуя детскую макушку.
Через три недели нашего послеоперационного проживания в палате врачи стали поговаривать о выписке. У Кирилла взяли заключительные анализы. Направили на узи сердца. Результаты всех устроили, и, сунув нам в зубы выписку и рекомендации, занимаемые несколько листов, наконец, отпустили на все четыре стороны. С зубами я может и перегнула, но не сильно. Из палаты мы выезжали помпезно. Вынося оттуда, кажется, пол магазина игрушек и вещей. И это при том, что Кирилл оставил своим друзьям по подарку "на память".
Нам с Кириллом разрешено было нести только по небольшому пакетику. Остальное же легло на плечи Дяди Саши. Да, Кирюша пока не поднимал вопрос о том, чтобы называть его папой. Хотя, я в этом не сомневалась, что очень хотел.
У больницы нас встречал Максим, а дома Ольга Ивановна и Света. Сейчас, когда уже угроза миновала, мы рассказали Ольге Ивановне об операции Кирилла. Бабушка тут же приголубила мальчика, растрогав внука да и всех нас до глубины души.
Весь праздник закончился в восемь вечера, ведь дома ДЕТИ. Боже мой!
— Самородов, не сходи с ума, а. Кирюху сейчас от приставки не оторвать, а второй деть, в данный момент, скорее всего, похож на маленькую грушку.
Но наш папа был непреклонен. Айсберг Дмитриевич, бррр.
На следующий день мы направились в больницу, но уже другого плана. Пора было становиться на учет в женской консультации. На меня "завели дело". Загнали на кресло. Вот здесь, по моему, не помешало бы присутствие Самородова. Не в плане того, чтобы разглядеть всю широту моей, кхм, души, а чтобы, по привычке, стоять на страже моего спокойствия. Конечно, я понимала, что все эти процедуры необходимы, но очень боялась того, что гинеколог, по моему, залезая в меня чуть ли не по локоть, мог причинить вред ребенку.
Проведя осмотр, сопоставив полученные наблюдения с моими показаниями врач-гинеколог пришла к выводу, что срок моей беременности составляет одиннадцать — двеннадцать недель. Я мысленно подсчитала, что это чудо произошло еще на съемной квартире. Боже мой, как давно и в то же время недавно это было.
Мне выдали кучу бумажек, по которым я должна была сдать необходимые анализы, а так же направили на первый скрининг.
На следующий день мы направились всем семейством смотреть "кино".
— Для начала, хочу вам сказать, что такое скрининг. Он переводится как сито, — начал свою речь светила медицины, нанося на мой живот гель. — Это сито нужно, чтобы на ранних сроках беременности выявить неправильное развитие плода..
— Германович, давай без этого а, — перебил своего друга Самародов. — Жену и сына не пугай.
Марк Германович перевел взгляд на нас с Кириллом, согласно кивнул, и повернулся к монитору.
— Так, и кто тут у нас…
Мы все вчетвером уставились на экран.
Нет, все таки не грушка, а уже человечек, только совсем крошечный.
Марк Германович, видимо, решил, раз все мы такие щепетильные, то и говорить ничего не стоит, пока сам не убедится, что все хорошо.
Заносил какие-то данные в спецально для них отведенную таблицу.
Лучше бы и дальше про свое сито трещал, а не вот это вот молчание.
— Так-ссс, — начал он через пять минут. — Обхват головы в норме, длина носовой перегородки тоже, две руки, две ноги, на каждой из них по пять пальцев, органы все присутствуют.
— А с сердцем все в порядке? — перебил его Кирюша.
Все мы посмотрели на мальчика, а он с очень серьезным видом, отлично копируя Айсберга Дмитриевича, глядел на экран.
— Давай проверим, — ответил ему Марк Германович.
Он что-то покрутил на аппарате, приложил руку к моему животу, и весь кабинет наполнился звуком бьющегося сердечка.
— Хорошее, здоровое сердце.
Мальчик радостно улыбнулся, а Айсберг Дмитриевич потрепал его соломенные волосы.
— Пол ребенка хотите знать? — спросил Марк Германович.
Мы предварительно обсудили на семейном собрании, состоящим из нас троих, что спрашивать пол ребенка не будем.
— Нет, мы не хотим, — ответила я за всех, хотя соблазн был очень большой.
Нет, будешь знать, начнешь что-то покупать. А я в последнее время стала очень мнительной, во все приметы верующей.
— Снимок сделать? — спросил врач.
Ну тут уже никто не возражал. Сделали нам их аж три, каждому по снимку. Кирилл прижал свой к груди.
Чудо. Оба моих маленьких чуда.
Спросите у черта лысого
Наша жизнь потекла размеренно. Я переложила, конечно не навсегда, свои полномочия на исполняющего обязанности директора Землестроя, занимаясь домом, сыном, чудом и мужем.
Кирилла решили отдать в школу со следующего года, так как ему было запрещено бегать, прыгать, не дай Бог — падать. В общем, все то, что Самородов запретил делать и мне. Ну да, а то я, конечно, записалась бы в марафонцы по бегу с препятствиями.
Мы с Кириллом нашли себе очень хорошее занятие. Вернулись к моему блоггу, в котором каждую неделю выкладывали историю жизни его друзей из детдома. Галина Сергеевна была рада нашей такой работе, говоря, что, чем больше людей знают о ребятах, тем больше у них шансов на счастливое будущее.
Так же она напомнила нам о том, что пора уже собирать документы для оформления постоянной опеки. Да, сбор шел полным ходом.
Несколько раз нас посетила Мария Семеновна, и каждый раз делая это с еще более озлобленным лицом. Мой живот был уже хорошо виден, и этот факт, и тот, с каким обожанием смотрят на меня муж и сын, не давали ей, видимо, спокойной жизни.
Я гнала от себя все негативные эмоции, проветривая весь дом после ее ухода.
