Уготованная судьба (ЛП) - Брукс Анна (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Я, наконец, выдыхаю воздух, который задерживала, когда Эрик обходит угол с вазой, наполненной розами.
— Ой, — я срываю карточку, когда он проходит мимо меня.
«Скучаю по тебе».
Мои щёки болят от улыбки на лице. Когда я, наконец, отвожу взгляд от карточки, Эрик качает головой и подавляет смех.
— Мой братан превратился в киску.
— Вовсе нет. Это мило.
— Как скажешь. Пойду посмотрю ESPN (прим. ESPN — американский кабельный спортивный телеканал).
Я зарываюсь носом в красивый букет и наслаждаюсь свежими запахами. Я посылаю Смиту сообщение с сердечком и цветком. Он не отвечает сразу, поэтому я продолжаю поиски какой-нибудь еды. Поев, беру свой ноутбук со стола в углу, где он заряжается.
— Я поднимусь наверх на некоторое время.
Эрик наклоняется вперёд и салютует мне.
— Я буду здесь.
* * *
Я поражена объёмом работы, сделанным за сегодняшний день. Заходящее солнце предупреждает меня о том, что я не двигаюсь уже несколько часов. Моя спина и шея убивают меня, поэтому я заканчиваю главу, над которой работала, и спускаюсь вниз, чтобы поесть. Эрик уже достал коробку с остатками пиццы.
— Как раз вовремя, — бормочет он с набитым ртом.
— Похоже на то. Умираю с голоду.
— Могу себе представить. Ты была наверху весь день. Много работы?
Я откусываю кусочек пиццы и показываю пальцем на рот, давая понять, что не могу ему ответить.
— Извини, — говорит он. — Ненавижу, когда кто-то задаёт мне вопрос, когда я ем. Как в ресторанах, когда официантка спрашивает тебя, как дела, пока ты жуёшь.
Я проглатываю и смеюсь, едва не задыхаясь.
— Да. Это так раздражает.
Он протягивает мне бутылку воды, и я тут же залпом выпиваю половину.
— Я хотела сказать, вот, что случается, когда я вхожу в режим редактирования. Я как бы отправляюсь в другой мир, и прежде чем осознаю это, проходит не один час.
— Так бывает, когда я тренируюсь… вернее тренировался.
— Тренировался для чего?
— Для боёв.
— О, — я сажусь на табуретку и беру другой кусок. — Каких боёв?
— ММА (прим. смешанные боевые искусства — боевые искусства (часто неверно называемые «боями без правил»), представляющие собой сочетание множества техник, школ и направлений единоборств).
— Однако ты больше не дерёшься?
— Нет.
— Почему?
Он отворачивается от меня и сжимает челюсть.
— Прости. Это было грубо. Ты не обязан мне говорить.
— Нет, — он качает головой, — всё в порядке, — Эрик глубоко вздыхает и кивает сам себе. — Просто… я не могу продолжать без неё… без них. Хотел бы я быть похожим на Смита, но я просто не могу.
Когда он поднимает голову, и его взгляд устанавливает со мной зрительный контакт, я сажусь немного прямее.
— Мне очень жаль, Эрик. Я, правда, не хочу показаться бесчувственной, но о ком ты говоришь?
— Смит тебе не рассказал?
— Рассказал мне что?
—- Мать твою! Дерьмо! Чёрт! — он проводит пальцами по волосам.
— В чём дело?
— Он будет в бешенстве.
— Эрик, о чём ты?
Он вытаскивает свой телефон и пролистывает что-то в течение минуты, а затем протягивает его мне. Я беру телефон и чуть ли не бросаю его, едва прочитав заголовок.
«Семья погибает в результате несчастного случая.
При неудачном стечении обстоятельств во время вчерашнего шторма семья была убита в своём доме. По оценкам, почти столетний гнилой дуб рухнул от порыва ветра и расколол дом пополам. Как сообщается, семья умерла мгновенно. Имена пока не разглашаются, ближайшие родственники уведомлены. Мы будем держать вас в курсе дальнейших подробностей по мере их появления».
— О, боже мой, — я закрываю рот рукой и роняю телефон Эрика. — О, боже мой!
Эрик склоняется над стойкой, одинокая слезинка скользит по его щеке.
— Она была единственной…
— Это была семья Смита? Почему он не…? Он никогда мне не рассказывал.
Всё начинает складываться — разговоры, которых он избегал, смена тем, которые он не так искусно проработал в наших беседах.
— Эта семья была всем; она была всем, что у меня было.
Я вижу, как взрослый мужчина съёживается. Он буквально падает на пол, и всё его тело сотрясается от каждого вздоха. Я приседаю рядом с ним и не могу справиться со слезами, которые катятся из моих глаз. Это заставляет меня вспомнить смерть моих собственных родителей и как Джей поднимал меня с пола, когда рассказал мне, что произошло.
Положив руку ему на спину, я пытаюсь подбодрить его, но знаю, что это ни хрена не значит. Через несколько долгих минут он встаёт и хватает бутылку из шкафчика. Я, наверное, должна сказать ему, остановиться, но он, по-видимому, всё ещё скорбит.
— Сегодня годовщина. Семь лет, — он делает глоток водки прямо из бутылки.
— Господи, — бормочу я. — Он ничего не сказал мне.
Прямо сейчас я тоже так зла на Смита. Я понимаю, что неприятно вспоминать такие вещи, но было бы неплохо, по крайней мере, бл*дь, знать, что вся его семья погибла в результате трагического несчастного случая. Это так много объясняет о человеке, которым он является, и я сразу понимаю его ещё больше.
— И не скажет. Ему нравится притворяться, что их не существует.
— Мне так жаль.
— Мне тоже.
Эрик несёт свою бутылку в гостиную, и мы садимся на противоположные концы дивана. Затянувшееся молчание более чем неудобно, поэтому я радушно принимаю отвлекающий фактор, когда он включает телевизор. Идёт дурацкий сериал, только никто из нас не смеётся. Я не обращаю на него внимания, но внезапно Эрик бросает бутылку через всю комнату.
Стекло разбивается, и он встаёт и бьёт в стену кулаком до тех пор, пока в ней не образуется дыра, а костяшки его пальцев покрываются кровью.
— Она была беременна.
Я прижимаю руку к быстро бьющемуся сердцу.
— Что?
— София. Она была беременна. Она сказала своей семье, что встречается с кем-то, но никогда не говорила с кем. Я продолжал таскать её вместе с собой, храня её маленькую грязную тайну, но потом она забеременела. Той ночью... Боже, той чертовой ночью! — он кричит. — Она должна была быть со мной!
— Эрик…
— Мы поругались. Она хотела рассказать всем, а мне хотелось повременить с этим. Она умоляла меня, но я был упрямым засранцем, который не был готов стать отцом и быть связанным, даже с ней. Годами она пыталась убедить меня, что нам суждено быть вместе, но я всегда водил её за нос. Я накричал на неё той ночью и выгнал из своей квартиры. Если бы не я, она бы не умерла!
Как можно быстрее я пытаюсь всё переварить.
— Смит знает?
— Бл*дь, нет. Он никогда бы не одобрил наши с ней отношения, тем более то, что она вынашивала моего ребёнка.
Сомневаюсь в этом.
— Тебе следует рассказать ему. Эрик, если бы он знал, возможно, он бы…
— Это ничего не изменит. Не вернёт их обратно. Это не вернёт назад её. Знание того, что прямо сейчас он мог бы быть дядей, причинит ему ещё больше боли. И что я мог бы предотвратить смерть его сестры.
Он снова съеживается, и я бросаюсь к нему. Обхватываю его руками и пытаюсь раскачать его большое тело взад и вперёд. Не могу представить, через что он проходит, как тяжело потерять не только свою семью, но и своего не рождённого ребёнка. Он плачет мне в плечо, а я глажу его по спине.
Он обнимает меня, а когда успокаивается, то освобождает меня из своих объятий.
— Спасибо, — шепчет он.
— Не за что.
Эрик встаёт, вытирает глаза и протягивает ко мне руки. Когда он поднимает меня, то делает это с большой силой, отчего я оказываюсь приклеенной к нему. В знак поддержки я обнимаю его ещё раз.
— Всё будет хорошо, — шепчу я. — Ты должен рассказать…
— Какого хрена? — грозный голос Смита становится громче, когда его шаги приближаются. — Отвали от неё!
Тело Эрика отрывается от меня, и меня пробивает дрожь от настроения, повисшего в воздухе. Смит создаёт препятствие моему взгляду, но его рука замахивается, и звук удара заставляет меня съёжиться.
