Дерзкие мечты - Блейк Дженнифер (книги бесплатно .TXT) 📗

Конечно, хорошо иметь гида, который знает приятные местечки, не исхоженные туристами, который мог бы подсказать, что стоит смотреть, а что нет. В голосе Джолетты был оттенок сожаления, когда она сказала:

— Боюсь, нам придется справляться самим. Цезарь сел в машину.

— Жаль, — сказал он, помрачнев, и повернул ключ зажигания, лишь мельком взглянув, сел ли Роун. — Ужасно жаль.

Итальянец вел машину очень своеобразно, полностью пренебрегая правилами движения на улицах Парижа. Он лишь немного сбросил скорость, когда Джолетта на повороте вытянула руку и уперлась в приборную доску. Но через несколько минут он уже снова мчался во весь опор, сигналя для устрашения менее агрессивных водителей.

Похоже, он принадлежал к тому типу мужчин, которых можно было бы назвать опасно красивыми. Его длинные ресницы, чувственный большой рот и густые волосы, вьющиеся, на шее колечками, притягивали взгляд. Молодой человек, очевидно, знал это, судя по той уверенности, с какой он держал себя, и насмешливой дерзости его взгляда, с которой он смотрел на Джолетту и, по-видимому, на многих других женщин. Его машина, его манера одеваться, по-видимому, соответствовали крику последней моды и, сочетаясь с каким-то особым европейским лоском, делали его весьма привлекательным. Хотя итальянец был не во вкусе Джолетты, все же было бы интересно узнать его поближе.

А может, и нет. Сейчас лишние осложнения совсем ни к чему.

У входа в гостиницу она еще раз поблагодарила Цезаря Зиланти. Когда он прощался с ней, на его лице было написано такое разочарование, что Джолетта уже готова была передумать и согласиться ужинать с ним из чувства жалости, если бы Роун не увел ее за руку.

— Вы легко поддаетесь на уговоры? — с некоторым удивлением заметил он, когда они вошли в холл.

— Возможно, — согласилась Джолетта, усмехнувшись. — К тому же мне начинает казаться, что я нуждаюсь в охраннике. Еще никогда в жизни на мою голову не выпадало столько неприятностей сразу. Это меня удручает.

— Здесь моя вина. Я не должен был допускать этого. Если бы я был внимательнее, с вами бы ничего не случилось, Джолетта, тронутая его признанием, попыталась успокоить его:

— Вы не отвечаете за меня. Я пошутила насчет охранника.

Уголки его губ приподнялись.

— А что, если бы эта работа пришлась мне по душе?

— Это неблагодарный труд, о чем вы уже, наверное, догадались. — Она почувствовала, как сжалось ее горло, но не обратила на это внимания.

— Как раз то, что мне нравится.

— В таком случае считайте, что вы ее получили, — съязвила Джолетта, сама до конца не понимая, шутит она или говорит серьезно. Она также не могла поверить, что происшествие, в результате которого она могла здорово пострадать, не было случайностью. Очень много людей знали о ее местонахождении в тот момент, и лучше всех это знал Роун. Но о некоторых вещах лучше не думать…

Версаль выглядел величественно и блистательно, как и предполагала Джолетта, но в то же время было что-то подавляющее в его огромных, холодных залах, в бесчисленных зеркалах, без устали отражавших пустоту, в сохранившихся напоминаниях о жизнях, грубо оборванных и жестоко уничтоженных. Застоявшиеся фонтаны в искусственно правильных садах выглядели скучными и забытыми, словно ожидавшими смеха и веселья и милого упадка, который уже никогда не вернется. В тот момент, когда автобус начал отъезжать от гостиницы, Джолетта чувствовала себя готовой покинуть Париж.

Они ехали долго, хотя путь их на юг пролегал по отличному шоссе. Утро выдалось прекрасным, но теперь у Джолетты снова начала болеть голова. Она приняла две таблетки аспирина и откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза.

Все, что она видела после, слилось в ее памяти в пеструю картинку, похожую на гигантское лоскутное одеяло с пятнами Деревенских домишек из светлого камня, толпившихся вокруг шпилей своих церквей, живых изгородей из боярышника, виноградников с обрезанными до высоты колена лозами, ярких полей желтого рапса и сине-зеленого овса. Мелькавшие за окном сине-белые дорожные знаки, площадки для отдыха с табличками «Пассажирские вертолеты», будки механизированных пунктов оплаты казались ей сюрреалистическими; они выглядели иначе, чем те, которые она привыкла видеть, но были и не такими, какими должны были быть.

Проснувшись, она обнаружила, что ее голова покоится на плече Роуна. Поскольку он тоже спал и ей было приятно ощущать упругость его мускулов под своей щекой, она решила не шевелиться.

Лежа с закрытыми глазами, Джолетта думала о том, как легко он принял решение присоединиться к ней и как легко она согласилась. То, что он хотел быть с ней, радовало ее и в то же время беспокоил. Она воспринимала Роуна подходящим компаньоном, естественным, приятным в общении, занимательным, у них всегда находилась тема для разговора, и все же что-то в его отношении к ней настораживало ее. Похоже, она нравилась ему, но он никогда не искал возможности прикоснуться к ней. Иногда он говорил почти влюбленно, но его поведение больше походило на дружеское, чем на интимное.

Джолетта и не ожидала от него бурных, страстных любовных действий. Она радовалась встрече с мужчиной, который не пытался сразу затащить ее в постель. Приятно было находиться рядом с человеком, осознающим, что женщине с сотрясением мозга, пусть даже легким, больше понравится поцелуй в лоб и спокойное пожелание доброй ночи у двери ее комнаты.

Тем не менее она помнила, что в Новом Орлеане все было иначе. Когда Роун целовал ее на темной улице, он явно сдерживал себя, как будто боялся ее обидеть. Да и в своих чувствах по отношению к нему Джолетта не могла разобраться. Ее радовало его внимание, его желание помочь ей, но в то же время внутренний голос призывал ее быть осторожнее. К этому она уже давно успела привыкнуть в своих отношениях с мужчинами, привыкла задумываться над мотивами их поведения, однако на этот раз все обстояло иначе.

Джолетта вспомнила, как подозревала Роуна в Лондоне, что, впрочем, длилось недолго, поскольку она узнала, что ее кузина, а может быть, и тетка находились в это время в Европе. Интересно, почувствовал ли он ее подозрительность? Он обладал настолько острым чутьем, что это казалось вполне возможным. Ей оставалось лишь надеяться, что она ничем не выдала себя тогда.

Она не собиралась придавать большого значения их совместному путешествию. Во-первых, у нее не было на это времени, во-вторых, это было бы неразумно. В конце концов, она не просила его ехать с ней. К тому же она не могла воспрепятствовать его присоединению к группе, даже если бы и захотела. Она будет наслаждаться его обществом и непривычным для нее чувством защищенности, которое испытывала рядом с ним, и будет принимать все таким, как есть. А если из этого ничего не выйдет, ей не придется испытывать разочарования.

В Люцерн они прибыли поздно. Город был слабо освещен, и неясные очертания гор темнели за серебристой гладью озера. Их гостиница находилась на одной из боковых улиц, всего в нескольких кварталах от берега. Джолетту поселили в небольшом, оригинально отделанном номере, где модерный светильник со множеством рожков в виде стеклянных тюльпанов освещал альпийские пейзажи на стенах комнаты, выполненные в красновато-коричневых тонах. На широкой двуспальной кровати не было ни простыней, ни одеял, только подушки и легкие стеганые пуховики. Большие створчатые окна, снабженные электрическими жалюзи, открывались навстречу чистому и прохладному горному воздуху. Упиваясь его свежестью, Джолетта быстро заснула.

Проснулась она с чувством зверского голода и ощущением, что ей надоело быть инвалидом и она готова к любым действиям в любой обстановке. Сразу после завтрака они с Роуном и со всей группой отправились на вершину горы на фуникулере. Джолетта была в восторге от путешествия над альпийскими лугами, где паслись темно-коричневые швейцарские коровы возле деревянных крестьянских домиков, среди густой ярко-зеленой травы с россыпью желтых цветов на фоне голубеющих снежных вершин и глубоких ущелий. Стояла ясная солнечная погода, и сверху хорошо просматривалась панорама Альп, синяя гладь озера, испещренная пятнами парусных лодок, и сам город Люцерн. Может быть, из-за хорошей погоды, может, по причине выходного дня повсюду встречались прогуливающиеся швейцарские семейства, представленные всеми поколениями, начиная от бабушек и кончая пухленькими младенцами.