Ты такой же как я (СИ) - Висман Дэвид (чтение книг .txt) 📗
Вышел из ванной и застал такую картину.
Голый Данил, на расстеленной постели, сидящий по-казахски, с вазой презиков в руках. Готов голубчик. На хрен все сомнения и угрызения не очень чистой совести. Сунул ему под нос руку:
- Завяжи.
Завязал. Узлом, без бантиков. И смотрит выжидающе. Я тоже смотрю и тоже жду. Не хочу быть инициатором, пусть сам, раз такой смелый.
- Так и будешь стоять? Может, трахнемся уже?
Черт, всё, я не железный. Валюсь на него, подминаю под себя. Шарю руками по телу, сжимаю, мну, целую. Терпения долго возиться нет. Он сам переворачивается на живот. Хватаю первый попавшийся презерватив из опрокинутой на пол вазы. Жарко, пот льет ручьем. Колени трясутся от напряжения, трахаемся остервенело, так что шлепки тела об тело рвут тишину. Шлепки и наше дыхание. Хриплое, судорожное, частое и надрывное. Кончить не можем долго оба. Алкоголь не на пользу. Он выворачивается из-под меня и ложится на спину. Устал. Мне тоже так легче. Накатывает, вот-вот. Блядь, рвёт на части, а разрядки все нет. Его сжимает внутри, и я понимаю – сейчас. Я тоже готов. Он больно стискивает мои плечи и стонет надрывно, впечатывая рывком меня в себя.
- Влаааад…….
Меня почему-то тошнит. И ком в горле. Злости нет – горечь. Я кончил под «Влада», и от этого на душе ещё мерзостней. Он сразу вырубился. Уснул, как только я отвалился. Хочется уйти. Убежать. Рука ноет так, что вгрызаюсь в подушку. Но эта боль так кстати, она мне нужна.
*******Глава 26
Горло драло неимоверным сушняком. Во рту горечь, голова трещит.
Данил лежал с закрытыми глазами и медленно вспоминал, почему у него такое состояние. Память потихоньку возвращалась.
События пикника вставали обрывками в еще не до конца проснувшемся мозге.
- Блин, нафиг я все перемешал? – Cтон получился вслух.
Глаза все же пришлось открыть.
В полумраке зашторенной комнаты озадаченный Данька пытался понять, в чьей он постели и почему голый, с засохшей неприятно тянущей кожу спермой на животе.
- Блядь! – Память взорвалась картинкой пыхтящего над ним безопасника. - Писец подкрался незаметно...
Данил со стоном встал и направился искать туалет с ванной. А заодно убедиться, что он в квартире один. Тишина и отсутствие в комнате Саныча настроили его на эту мысль.
- Зашибись. Урод, трахнул и смылся, – бурчал он себе под нос, открывая дверь в совмещенную с туалетом ванную.
Представшая взгляду картинка заставила непроизвольно ойкнуть.
Дмитрий Александрович, облокотившись на душевую кабинку спиной, поджав к себе ноги, баюкал перебинтованную руку и тихонько поскуливал.
Подняв на Данила красные от недосыпа глаза, он как-то виновато вздохнул:
- Не могу больше. Всегда плохо переносил боль. Рвет, сил уже просто нет.
Ошарашенный Данька отказывался верить своим глазам.
Он никогда бы не подумал, что этот здоровый, сильный, властный мужик может скулить на полу от боли. Этот факт неприятно резанул по внутренностям, окатив волной разочарования.
И он мысленно одернул себя: «А что ты хотел? Он что, из железа, что ли, сделан? Тебе, значит, больно бывает, а ему нет?»
- Придурок. Нехрен об елки кулаки чесать.
- Об березы, – попытался улыбнуться Саныч.
- Какая хрен разница. Вставай давай, я в туалет хочу. Кстати, батя у меня всегда после драк мочу к кулакам прикладывал. Правда, детскую, мою. Ну, когда я еще маленьким был. Сейчас-то он, слава богу, кулаки не чешет ни об кого. А раньше частенько с дядькой с шишками, синяками и ссадинами ходили. Не успевал ссать для них.
Безопасник рассмеялся.
- Думаю, что если я приложу к руке суррогат из водки, коньяка и пива, будет то же самое, что твою сегодняшнюю мочу. Так что спасибо, не надо.
- Ну, как хочешь. Моё дело предложить.
Дождавшись, когда за Санычем закроется дверь, Данил встал под душ.
В голове была полная каша. Осознание того, что они трахнулись, никак не хотело стать реальностью. Это было как сон. Он не мог поверить, что сам пошел на этот трах. Но вспоминая события вчерашнего вечера по обрывкам, всплывавшим фразам, мог винить в этом только себя.
Самое обидное, что он почти не помнил сам процесс и даже не знал, хорошо ли это было. Заламывать руки и вести себя, как обесчещенная целка, он не собирался. Мужик захотел, мужик сделал. Ну, трахнулись по пьяне. Не с натуралом же, в конце концов. Рыльца у обоих в пушку, так что распространяться на эту тему Саныч не станет.
Вот если бы он в пьяном угаре трахнулся с Антонычем…
Данька даже головой потряс, избавляясь от образа поющего начальника компрессорной.
- Дожился. Совсем оголодал. Скоро на всех подряд кидаться начну. Не хватало ещё спалиться. – Бурчать входило в привычку.
После душа стало намного легче. Одежду Данька с собой не брал, полотенце тоже. Выключив душ, он немного постоял, дожидаясь, когда вода с него хоть маленько обтечет, и вышел.
***
За ночь руку разбарабанило. На месте ссадин образовалась корочка, а под ней гной. Корочку я содрал, но гной не выходил, и кисть уже дергало пульсирующей болью беспрестанно.
Я, то снимал бинт, то опять его наматывал, в попытках унять эту рвущую пульсацию. Под утро не выдержал, ушел в ванную, чтобы не разбудить Данила.
Когда он наткнулся на меня, сидящего на полу и ноющего, как последняя баба, я готов был провалиться сквозь землю.
Я, блядь, здоровый мужик, не мог терпеть какие-то болячки. Стыдоба.
