Новый Орлеан - Мэтьюз Клейтон Хартли (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Я и старик Сачмо. Сачмо был почти., почти так же хорош, как я, — лукаво подмигнул им он.
— Я лично очень люблю Луи Армстронга, Пит, но, послушав, как ты играешь, вынуждена с тобой согласиться, — призналась Лина — Теперь видишь, дружище, видишь, как цыпочки меня ценят? — Пит радостно хлопнул Брета по плечу.
— Да все благодаря твоей бороде, — проворчал Брет. — Сам проговорился.
— Знаешь, Лина, я футбольный фанат. Игроков отличных повидал, поверь мне. Но лучше вот этого медведя, который прикидывается человеком, нет. — Пит с заговорщическим видом склонился к столику. — И еще, знаешь что? Я всю жизнь мечтал стать футболистом.
Ну все бы за это отдал!
Лина расхохоталась до слез. Между приступами смеха она сумела проговорить:
— Ну вы даете! Брет хочет стать музыкантом, а ты, Пит, хочешь стать футболистом!
— Он? Музыкантом? Ха-ха! Да у него дыхалки не хватит надуть детский шарик, не то что дудеть в трубу!
— А ты, малявка, даже вместо мяча на тренировке не сойдешь, — прикинулся обиженным Брет.
Пит весело подмигнул Лине:
— Ревнует. Завидует моему успеху у цыпочек. Но должен сказать… — Пит склонил голову к плечу и обвел Лину откровенно восхищенным взглядом. — Если когда-нибудь решишь бросить этого типа, приходи, малышка, ко мне.
Пит встал.
— Ну, мне пора пообщаться с клиентами. Они ведь денежки заплатили и любят, когда я щекочу их своей бородой.
Он пошел к сцене, останавливаясь у столиков. Брет украдкой посмотрел на Лину. Щеки ее залились румянцем. Их взгляды встретились, и она улыбнулась.
— Знаешь, Брет, а мне Крошка Пит понравился.
Очень!
— Рад, Лина. А я ведь с ним познакомился на похоронах под джаз. Он тогда классно играл «Когда святые нисходят».
— Похороны под джаз? Читала что-то, но смутно себе представляю…
— На похоронах под джаз оркестр провожает покойного до могилы, потом возвращается к его дому.
И все это время играет — псалмы по дороге на кладбище и новоорлеанский джаз на обратном пути. Обычно похороны под джаз устраивают неграм и музыкантам, но, бывает, и для белых тоже. Иногда даже для тою, кто музыкантом не был. — Брет помолчал, потом мрачно добавил:
— Я был бы счастлив, если бы меня на ту Последнюю игру на небесах провожали под джаз.
Лина поежилась.
— Прекрати, Брет, не надо об этом.
Музыканты в этот момент возобновили концерт.
Они исполняли старые джазовые номера, расцвечивая их порой импровизациями, — один начинал, другие подхватывали и увлекались так, что давно знакомая мелодия становилась неузнаваемой. Их музыка источала сексуальную истому, кровь жаром опаляла щеки, внизу живота пробуждалось знойное томление, и необузданный полет импровизаций повергал в пучину оргазма. Переживая эти ощущения, Брет боялся даже смотреть в сторону Лины.
— Безумие какое-то, просто фантастика! — пробормотала она во время короткой паузы. — А вокалисты здесь выступают?
— Постоянных в ансамбле нет, — объяснил ей Брет. — Иногда заходит певец, и Пит просит его исполнить песню-другую… — Он запнулся, заметив пробирающуюся между столиками к сцене высокую стройную негритянку. — Вот как сейчас. Кора Томлин. Почти не выступает — тяжело заболела два года назад. А была одной из великих джазовых певиц. Да ты сама убедишься.
Пит Делакруа тоже заметил негритянку и спрыгнул со сцены, чтобы помочь ей преодолеть ступени.
Подвел к микрофону.
— Уважаемая публика! У старика Пита для вас настоящий подарок. Похлопаем Коре Томлин, одной , из величайших во все времена!
Аудитория взорвалась аплодисментами, потом в зале воцарилась тишина. Ансамбль заиграл «Острую штучку». В безжалостном свете юпитеров были безошибочно видны знаки тяжелой болезни — неимоверная худоба взявшей в руку микрофон женщины, глубокие скорбные морщины на волевом лице. Но голос ее оставался чистым и сильным, неподвластным времени и недугам. Пела она, почти не двигаясь, только иногда, когда она брала высокие ноты, откидывала голову.
«Острая штучка», «Билл Бейли, вернись, пожалуйста, домой» и головокружительная версия «Сент-Луис блюза» в ее исполнении потрясли аудиторию.
Певице выступление далось нелегко — она обливалась потом, ее скромное облегающее платье липло к тонкой фигуре… Она слегка пошатывалась и, когда Пит после бурной овации, которой публика стоя благодарила певицу, галантно помогал ей спуститься со сцены, споткнулась и едва не упала.
В наступившей после этого относительной тишине Лина, сияя влажными глазами, воскликнула:
— Она просто великолепна! Ничего лучше в жизни не слышала!
Она вдруг широко зевнула и, судя по выражению ее лица, сама этому удивилась.
— Устала? — участливо поинтересовался Брет.
— Ты не поверишь, но, похоже, до полусмерти.
— С чего бы это? — усмехнулся он. — Пойдем?
Здесь будут гулять до утра, но…
— Мне здесь страшно нравится, но сил у меня уже нет никаких. Мы сможем еще разок зайти сюда как-нибудь на неделе?
— В любое время, когда захочешь.
Он встал из-за стола и протянул ей руку. Обернулся к сцене и помахал Питу, зная, что тот обладает невероятной способностью видеть зал даже в слепящем сиянии юпитеров. И точно — Крошка Пит прощальным жестом взметнул над головой свою трубу.
Они не без труда пробрались сквозь переполненный зал и вышли на свежий воздух. Вокруг клуба по-прежнему волновалась толпа, пытающаяся проникнуть внутрь. Протиснувшись сквозь нее, они подошли к краю тротуара.
Лина сжала его ладонь.
— Брет. А ты ведь никогда не упоминал, где живешь.
— У меня квартирка в нескольких кварталах отсюда. — Он пристально посмотрел ей в лицо, но она отвела глаза. — Хочешь взглянуть?
Она кивнула, потом вызывающе вздернула голову.
— Мне положено разузнать о тебе все… — Она наконец бросила на него застенчивый взгляд. — В том числе, где и как ты обитаешь…
Обитал Брет недалеко, в шести кварталах, так что они решили пройтись пешком. А как же еще? В предвидении того, что должно было произойти, Брет не рискнул предложить поехать на такси, опасаясь, что Лина может подумать, будто ему не терпится затащить ее в постель. По правде говоря, так оно и было, и Брету приходилось заставлять себя не спешить и замедлять шаг, приноравливаясь к ее походке.
Боялся он сейчас многого. Он осознавал, что в своих отношениях они уже перешли черту; он инстинктивно понимал, что Лина с ним не играет. Но насколько глубоко ее чувство? Любит ли она его, или это все продлится одну ночь, неделю? Она ведь женщина современная и искушенная. А другим женщинам подобного типа, что встречались до сей поры Брету, переспать с каким-нибудь мужиком было все равно что пропустить с ним по рюмочке. Подобного типа? Брета залила волна стыда. Лина не давала ему никаких оснований унижать ее такими сравнениями.
В данный момент он рассуждает как отъявленный женоненавистник — именно в этом она обвиняла его совсем недавно. Но дело в том, что, с другой стороны, она ни единым словом или жестом еще ни разу не дала ему оснований считать, что он для нее значит, больше, нежели просто компанейский парень. Ни разу не назвала его каким-нибудь ласковым словечком, например.
Тревожило его и еще одно обстоятельство. Существует древний миф о том, что коротышки оснащены мужским инструментом внушительных размеров, а верзилы — совсем наоборот. В случае с Бретом эти россказни были абсолютно беспочвенными. Он был крупным мужчиной во всех без исключения отношениях. А Лина такая крошечная…
Все эти противоречивые чувства, опасения и тревоги обуревали Брета с такой силой, что он целую минуту не мог совладать с трясущимися руками и вставить ключ в замочную скважину.
Его квартира с выходящим на улицу балконом с традиционной чугунной решеткой располагалась на втором этаже небольшого здания неподалеку от Кенел-стрит. Квартирка была небольшой, снимал он ее вместе с мебелью. Привыкший жить один, Брег часто переезжал с места на место: становясь слишком знакомым, непосредственное окружение начинало его удручать.
