Моё сердце в тебе бьётся (СИ) - Коэн Даша (электронные книги без регистрации txt, fb2) 📗
И каждый раз я упивался тем, что смог сделать это, несмотря на то, что выхватывал от отца за свое поведение. Но мне и здесь везло как утопленнику, ибо папаня мой был почти круглосуточно занят и выписывал мне головомойки косо и криво. К слову, мне было абсолютно фиолетово, что меня ругают. Да и вообще, мне казалось, что отец читал мне морали только ради «галочки», а не потому, что действительно волновался за то, кем я в итоге вырасту.
И я рос, почти на сто процентов предоставленный самому себе. А уж когда школа пошла и нас с Аленкой определили в один класс, так вообще возликовал.
Я тогда, перед первым сентября ночь не спал. Лежал, смотрел в потолок и тащился от того, что долгие одиннадцать лет буду рядом с ней. Я еще не знал, что буду делать, но прекрасно отдавал себе отчет в том, что в покое ее точно не оставлю. И плевать я хотел с высокой горы на ее желания и предпочтения.
Ага…
А еще я не мог смириться с тем, что она не желает даже сидеть со мной за одной партой, тогда как я зачем-то выпросил у отца купить два дневных абонемента на карусели. И меня кидало из крайности в крайность. Мне казалось, что я ненавижу ее за то, что она не желает обращать на меня внимание. Маленькая, хрупкая, с этими своими глазищами голубыми в половину лица, а я препарировал ее своим взглядом и выдумывал все новые и новые злые шутки. Зачем? Хрен его знает, но, когда она плакала, мне самому становилось легче.
Княжина ко мне неравнодушна. На остальное насрать!
Все изменилось на Новогоднем утреннике, когда один из наших одноклассников посмел подкатить к моей Аленке и подарить ей какую-то там открытку. В итоге об этом подарке, кажется, пожалели все. И даритель, и сама Княжина, и я.
Ведь я тогда так испугался, что девчонке может понравиться этот жалкий подкат. Я реально боялся, что перестану быть ее единственным раздражителем в этом мире. А потому сунулся к ней и ничего лучше не придумал, как купить ей мороженое в декабре. Её любимое – клубничное. Идиот? Ну, возможно. Черт его знает, с чего я вдруг решил, что она все это оценит и сменит гнев на милость.
Не оценила, не сменила, а только еще раз прошлась по мне бульдозером из слов и оскорблений. И меня понесло, не остановить. Вот только я ее больше не трогал, ни единого слова не сказал в ее сторону, зато сделал так, что ни один мальчик больше не смел на нее позариться.
Хладнокровно и целенаправленно. Я знал, что именно делал и зачем.
Против толпы не попрешь. Против меня тем более.
Но я был глуп и слеп, чтобы понять очевидную вещь – чтобы я не сделал моя Алёна никогда не попросит меня о помощи, не выкинет белый флаг, не сделает ничего из того, на что я в тайне так надеялся.
Я планомерно, словно маньяк выжидал год за годом, когда же она сломается, даже не подозревая, что своими стараниями делаю эту девочку и ее ко мне ненависть только сильнее.
Пока не стало слишком поздно что-то переигрывать.
Безобидные шутки перешли черту, а меня разнесло от ярости, когда в школьный чат для избранных слили видео, на котором на Княжину выливают целое ведро грязной, протухшей воды. Из-за меня. Потому что именно я запустил этот маховик травли.
Я уже был дома, когда в чате, словно гиены на выгуле, одноклассники начали обсуждать новую забойную издевку над Алёной. И провернула это все девчонка, с которой я тогда на кой-то хрен начал встречаться. Сейчас я даже не вспомню как ее звали. Но четко могу сказать одно – я был с ней, трогал ее, целовал и испытывал какой-то извращенный кайф от того, что Княжина смотрит на нас, кривится и отводит глаза в сторону.
Мне в то время казалось, что я только за счет этих эмоций и живу. Я не мог допустить ее равнодушия, иначе бы просто сдох. Без шуток.
А после я бежал к школе, как на пожар, а потом сидел на лавочке и ждал, когда же она выйдет, совершенно точно зная, что Алёна в это самое время отмывает от грязи свои шикарные волосы, запершись в туалете на первом этаже. Я страшно переживал за нее. Помню, у меня даже руки тогда тряслись от страха, что ее сломали этой злой, отвратительной во всех смыслах, шуткой.
Но, когда она наконец-то вышла, то лишь окинула меня взглядом, полным ненависти, и пошагала в сторону дома. И ни слова. Просто полное понимание в глазах, что все это с моей подачи.
Точка.
А я же лишь шел следом, как побитая собака, и совершенно не мог допетрить, от чего мне так хреново.
Но пацанам в классе категорически запретил в сторону Алёны даже дышать. И девку ту бросил сразу же. Максимально жестко. Смотрел как она рыдает и улыбался. Вот только не оценил, что женская ненависть обернется мне боком.
И если бы Княжина только разрешила мне закрыть ее своим плечом. Но нет! Она будто бы знала куда бить. И тогда я пообещал себе, что больше никогда не сделаю шага ей навстречу, как бы я того на самом деле не хотел. Ах, знал бы я тогда, сколько раз я буду наступать себе на горло. Из-за нее.
- Ты такое же ничтожество, как и они все, – сказала она, а у меня внутри будто бы все умерло.
«Ты такое же ничтожество, как и твоя мать…»
Сколько раз я слышал это от отца? Не счесть. Но получить такое от Алёны было смерти подобно. Она хладнокровно и мстительно убила во мне все то человеческое, что только-только проклюнулось в моей душе.
Но не подумайте, я ее не виню, что оказался больным уродом. Нет! Просто пытаюсь анализировать почему я пробил дно и продолжил свое моральное падение. И я мог бы спасти ее от всех бед, но не сделал ни хрена, а только безучастно, но с болью в сердце, смотрел на ее мучения.
Увы, но в то время я совершенно себя не понимал. Пытался сотни раз разобраться, копался в своей черной, гнилой душе, но не видел дальше собственного носа. Пока перспектива потерять мою Алёну не замаячила на небосводе жизни.
Вот тогда-то до меня наконец и дошло, а потом и оглушило. Только было уже катастрофически поздно…
25.1
POV Никита
Я знал, что работа отца двадцать четыре на семь, рано или поздно, но даст свои плоды. Но не ожидал, что это случится так быстро. Что купится новая квартира в центре, а за городом, у залива, начнет строиться огромный дом в два этажа. Но все случилось так стремительно, а потом отец поставил меня перед фактом: следующий учебный год я буду грызть гранит науки в новой школе, поближе к новому дому.
Сказать, что я труханул, ничего не сказать.
Метался как раненый зверь в клетке, скулил, выл. Все не мог разобрать, где именно у меня болит, свербит и ноет. А потом седьмой класс подошел к концу, и мы с отцом переехали.
Вот тут и началось самое веселье. Я лаялся с родителем почти каждый божий день. Меня бесило всё! Просто всё вокруг! Спустя неделю я подрался с местной шпаной. Спустя еще одну затеял драку уже в хоккейной коробке. Затем чуть не разбил лицо лучшему другу. Благо Решетов уже тогда понимал, что я слегка двинулся головой из-за своей Алёны, а потому просто молча смотрел как я все больше и больше тону в панике, из-за того, что теряю возможность держать девчонку в поле зрения.
- Ты не переживай, Соболь, присмотрю я за твоей Княжиной.
Короче. Зря он это сказал. Чуть все зубы ему не повыносил к чертям собачьим. А этот придурок только ржал как конь и пытался меня успокоить.
Вот только бесполезно!
Мысли нон-стопом закрутились в моей голове. Черные. Смрадные. Ядовитые.
Алёна! Моя Алёна и рядом с ней кто-то, подобный Решетову. Уверенный в себе. Пробивной. Бесстрашный. И Княжина посмотрит на него, а потом и пойдет за ним, пока я буду протирать штаны в другой школе, вдали от нее.
Вашу ж мать! От этой перспективы мне хотелось крушить все вокруг или сломать кому-нибудь челюсть.
Или сдохнуть…
В конце июля отец поведал, что на нашу старую квартиру нашелся покупатель. И вдруг выдал, что решил сам поехать на показ. А я будто бы воздуха свежего глотнул.
Нервы зазвенели, в голове поплыл туман, и я весь аж затрясся от мощного выброса адреналина в кровь.
- Я с тобой поеду, – не своим голосом прокаркал я тогда.
