Девушка с пробегом (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Можно подумать для этого нужно меня куда-то везти. Хотя… Ну что я, дура, отказываться от таких предложений?
— Предпочту Венецию, пока она не затонула, — я задумчиво опускаю затылок на твердое плечо Огудалова, — но не на этой неделе, малыш, я должна Алиске платье Блум. И вообще, черепаха моего ко врачу надо отвезти.
Вообще-то мы тут не просто так стоим и треплемся. Мы ждем Левицкого. Потому что я совершенно не смогу никого рисовать, если я с ним не знакома. Хотя бы час в компании человека мне необходим, чтобы понять характер портрета. Можно сказать, зачем, мое, мол, дело нарисовать черты лица, создать копию клиента, и чем фотографичнее — тем лучше, но на самом деле нет.
Фотографический портрет — это чистая техника. Натренируйся, и вуаля. И что это? Творчество? Нет, голое ремесло. Я же чертов выпендривающийся модернист, мне платят не за фотографическую копию. За этим к фотографу сходить дешевле.
Короче, характер. Характер “моей жертвы” мне очень нужен. Черты лица я могу и с фотки взять, только дайте тот ракурс, который вам больше всего нравится. Даже работа с практикующими натурщиками у меня в основном ведется для того, чтобы поддерживать навык. А так… Покрутил мальчика полчасика, пофотографировал в удачных ракурсах, выпил с ним кофе, потрещал и выгнал домой. Ни к чему мучить три-четыре часа, семь раз в неделю.
Юрий Андреевич Левицкий слегка опаздывает. Мы договаривались, что он приедет к двум, а вот уже полтретьего, и кажется, нам реально скоро будет настолько нечем заняться, что мы можем и поискать где-нибудь в его доме удобную… кладовку…
И пусть сам на себя пеняет в этом случае.
Утро у меня прошло довольно торопливо и сумбурно.
Все-таки сегодня была суббота — у Паши какой-то срочный заказ в городе, он даже клялся, что вечером переведет мне часть денег из положенных мне по закону алиментов.
Все круто, но мне нужно было выехать на объект, и оставлять Лису одну дома без присмотра мне было страшновато. Мама все еще была у моей сестры, и вроде как можно было бы дернуть…
Вопрос решился просто, Лиса отправилась в гости к подружке. Милосердная героиня-мать Наташи Смирновой была согласна организовать девочкам сходку и приглядеть за моим чудовищем до вечера, пока я не приеду. Дивно.
Левицкий появляется. Все-таки — успевает спасти свой дом от грязного надругательства. Жаль. Бильярдный стол меня манил…
— Хорошо, что я не стала красить губы сегодня, иначе вышло бы… компрометирующе, — улыбаюсь я, когда, заслышав голоса в холле, приходится сделать паузу в нашем с Давидом поцелуйном марафоне.
Ну, чем-то же я должна была занять свой рот, и это что-то должно было быть хотя бы чуть-чуть приличным, чтобы казусов не было.
— Да пусть бы вышло, мне скрывать нечего, — Давид улыбается мне лениво, как сытый кот. Все-то ему нипочем.
— Думаешь, моя помада хорошо бы смотрелась с твоим галстуком? — хихикаю я.
Хотя, сложно представить, что его можно испортить такой мелочью. Нет, “чмок” помады на этой дивной слегка небритой скуле лишь довершил бы картину героя-любовника в стильном сером пиджачке и галстуке в узкую полоску.
Юрий Андреевич является не один, в компании девочки лет этак четырнадцати. Ох-хо, а вот это, кажется, реальный подросток… Не то что мой начинающий.
Боже, как убойно смотрятся рядом эти двое, Левицкий — в его отутюженном сером с блеском костюмчике, и это вот создание, с выкрашенными в голубой волосами и белом пышном платьице, состоящем из рюш и кружавчиков. Картину добивают — и никак иначе тут не скажешь — громоздкие черные ботинки на толстой платформе. Лолита? Кажется, именно так называется этот стиль. Банты покрупнее — в волосах, бантики мелкие — везде, стайками бабочек притаились на платье.
Не девочка — Мальвина, в чистом виде. Я даже глаз не могу отвести от этого дивного чуда.
— Надежда Николаевна, очень рад, что вы приняли наше предложение, — Юрий Андреевич совершенно не по этикету протягивает мне руку — кажется, для рукопожатия. Я, сбитая с толку, и все еще косящаяся на его дивную юную спутницу, подаю свою.
Неа, не для рукопожатия. Юрий Андреевич церемонно целует кончики моих пальцев.
— Извините за опоздание, — произносит он с сожалением, — я забирал из художественной школы Веру, и нам пришлось сделать небольшой крюк, чтобы не встрять в пробку.
— Ничего-ничего, — торопливо отмахиваюсь я. Стоило только Левицкому отпустить мои пальцы, как на мою талию легла твердая ладонь Огудалова. Ай-яй-яй, Давид Леонидович, мне мерещится или вы ревнуете даже к дурацким мелочам?
Покосилась на физиономию своего Аполлона — и да, мне не померещилось. Он старательно прячет свое недовольство, но я все же его вижу.
— Я хотела с вами пообщаться, перед тем как рисовать…
— Знаете, меня осенила идея получше, — улыбается Левицкий, — Меня смущала идея моего портрета во всю стену — слишком нарциссично на мой вкус. Нарисуете Веру, Надежда? Вот размеры моей любви к ней этому проекту соответствуют.
Девочка выглядит смущенной. Настолько, что крепче вцепляется в руку отца, хотя ей вроде как и не по возрасту.
— Перекусим? — предлагает Левицкий, и мы соглашаемся. Выбор падает на кафе неподалеку, и мне удается все-таки поболтать с Верой. Нежное создание, девочка-весна, играет на арфе, любит лошадей и вишневое мороженое. Так и представляю, как буду рисовать эти хрустально-голубые глаза и вписывать в них тающие сосульки.
Что потрясающе — Левицкий совершенно не мешает дочери самовыражаться. Это, черт возьми, такая редкость среди родителей его круга. Ну серьезно, я никогда бы не подумала, что смогу увидеть рядом с крутым бизнесменом вот это анимешное создание, которое того и гляди достанет из воздуха какой-нибудь волшебный жезл.
— Фотографии Веры я вам на электронную почту пришлю, — обещает Юрий Андреевич напоследок, перед тем, как мы наконец-то расходимся и я на сегодня “свободна".
— У Левицкого дивная дочь, — замечаю я, плюхаясь в кресло рядом с Давидом.
— И жены у него дивным образом нет, — сухо отзывается Давид. Ну что такое, а? Во время этого полдника я пару раз задевала его взглядом. Молчаливого, задумчивого, отстраненного. Так и думала, что ревнует, но надеялась, что его отпустит быстрее.
— Давид…
Я не успеваю ему напомнить про наши условия, он просто встряхивает головой, меня перебивая.
— Не надо ничего говорить, я знаю, что сам себе это все накрутил.
Я задумчиво изучаю его хмурое лицо. С одной стороны, нет, сказать все-таки надо, но… Но я не хочу с этим мучиться и повторять десять раз одно и то же, что пока я с ним, никого другого для меня попросту не существует. Если он может извлечь повод для ревности из такой вот ерунды, то что мне вообще с ним делать?
— Ты мой телефон не видел? — не могу найти в сумке. И в карманах тренча тоже нет. Вроде казалось, что он был со мной, когда я вылезала из машины у дома Левицкого, но нет, показалось.
— Погоди, — Давид достает свой и прозванивается. Из-под моего сиденья воет “О боже, какой мужчина”.
Палево…
— Ну вот что ты ржешь, радость моя? — скептически спрашиваю, глядя на Огудалова, который абсолютно не скрывается и в открытую хохочет. Ну, да, для него — эксклюзивно назначенная мелодия. Да, вот эта! А что надо было ставить? “Я убью тебя, лодочник”?
— Эй, а сына ты от меня тоже хочешь? — нахально интересуется Давид. Идея на счет “Лодочника” нравится мне все сильнее.
Боже, да как же неудачно я выронила этот чертов телефон. И когда вообще я это успела? Хотя… Хотя перед выходом же из машины меня атаковало с очередным обострением поцелуйной лихорадки мое прекрасное божество, и, кажется, он тогда опрокинул мою сумку, стоящую на коленях. Могло и выпасть…
Я снимаю блок с экрана телефона и удивленно на него смотрю. Четыре пропущенных от мамы. Это история из разряда “что-то случилось”, потому что обычно мама не звонит больше одного раза. Обычно ждет, пока я перезвоню.
