Нити судьбы (ЛП) - Калмз Мэри (книги бесплатно без .TXT) 📗

— Я прикрепила к тебе одного из лучших социальных работников, которого знаю. Вы встретитесь у первого дома. Я уже отправила ей на почту твое сегодняшнее расписание.

— Спасибо, — поблагодарил я Морин.

— Это тебе спасибо, маршал. Уже сейчас, глядя на проявленную тобой заботу и желание быстрее начать, не тратя зря времени, я с уверенностью могу сказать, что ты намного лучше Себреты Каллен.

Любой выглядел бы на ступень выше этой посредственности. Я всего лишь хотел как можно скорее изменить жизнь детей к лучшему.

— Почему именно Детский отдел? — поинтересовался Редекер, когда мы подъезжали к Фуллер Парку в южной части города. — Разве ты не хочешь повышения?

— Я хочу помогать заботиться о детях, — ответил я, наблюдая, как мир проносится за окном «форда-экспедишн», переданного нам в пользование директором Детского отдела WITSEC. Автомобиль, выкрашенный вместо черного цвета в серый металлик, с правительственными номерами, мягко нес нас вперед. Я был в восторге, а Редекер — в растерянности, пока я не объяснил, что Служба федеральных маршалов получает в распоряжение машины по принципу «кто первый встал, того и тапки». А после рассказа, как мы с Яном разъезжали на розовом кабриолете, Редекер пришел в ужас.

— Может, тебе стоит стать приемным родителем? — предложил Редекер, помолчав несколько минут.

— Что?

— Если ты усыновишь кого-то, то, возможно, избавишься от постоянного желания заботиться о людях и сможешь нормально выполнять работу.

Но мне хотелось совершенно другого. Я хотел быть уверенным в том, что для каждого ребенка найдутся хорошие руки, а не только для одного, которого я возьму на воспитание. Я не был уверен, что смогу быть чьим-то отцом. Хотя и знал, что по своей натуре я очень заботливый. Даже если судить по жгучему желанию защитить от всего мира Джосуэ, Кабота и Дрейка, направлять их жизни и вставлять свои два слова, даже когда об этом не просили, я понимал, что иметь возможность — не значит обязательно реализовать ее.

Некоторые люди созданы быть родителями. Другие хотели ими стать из-за любви к партнеру и желания разделить с ним что-то большее. А некоторые, заведя детей, не должны были этого делать, потому что слишком эгоистичны или стремились к свободе. Их манила вольная дорога и путешествия. Они призывали к чему-то, пытались изменить мир, либо занимались миллионом дел, не включающих в себя родительские обязанности. Отцовство не означало чувство полноценности. Оно не сделает меня цельным — я уже таким являлся. Я мечтал стать лучшей версией себя, быть лучшим другом, коллегой, дядей и больше всего — лучшим мужем. Любовь к Яну вытащила на свет божий и отогрела все закоулки моей души, пребывавшие в холоде и унынии, да еще и наполнила их счастьем. Это было трудно объяснить. Как донести до Редекера, что естественное развитие моего брака для меня никак не связано с ребенком, потому что сокровенное желание сердца уже удовлетворено? У меня был Ян, у меня были девочки, у меня даже были мальчики. У меня было все. Люди, посмотрев на меня, могли сказать: «Из тебя получился бы хороший отец», но это не означало, что я хотел им стать.

— А мне обязательно быть отцом?

— Что?

— Я что, окажусь неполноценным, если не захочу стать отцом?

Редекер бросил на меня пытливый взгляд.

— О чем ты?

— Бездетных женщин одолевают вопросами, когда же те собираются завести ребенка. Мою подругу Кэтрин постоянно спрашивают, чуть ли не каждый день. Она врач, ее муж — композитор, и они оба сейчас на пике своей карьеры, но знаешь, кажется, люди все равно судят их по тому, есть у них дети или нет, особенно ее.

— Дерьмовый двойной стандарт, — заметил Редекер.

— Складывается впечатление, что так она какая-то недоженщина, раз до сих пор не стала матерью.

Он фыркнул.

— Хрень собачья!

— Согласен.

— Но то же касается и меня, если я никогда не стану отцом, разве это сделает меня хуже?

— Думаю, люди в миллиард раз больше осуждают женщину, у которой нет детей, чем бездетного мужчину.

— Да, знаю, но все же, когда люди смотрят на Эрика, мужа Кэтрин, пока он играет с чужими детьми или берет на руки малыша, они не преминут сказать, что он стал бы хорошим отцом и что ему пора завести детей.

Редекер кивнул.

— Мне тоже это говорили.

— Да? Но смотри, а вдруг каждого из нас хватает только на десять или двадцать минут вот такой заботы?

— Вполне возможно, — заметил он. — У тебя тоже так?

— Не знаю, но я определенно не готов стать отцом. Я даже представить себе не могу такой уровень ответственности.

— Угу, добро пожаловать в клуб.

Мы ненадолго замолчали, проезжая мимо заброшенных развалюх с выбитыми окнами и грудами мусора, мимо стаек людей, восседающих на ступенях крылец или просто в дверных проемах, мимо остовов брошенных машин и вездесущих граффити.

— Так что, это твое «да» на вопрос о приемных родителях? Ну, то есть это же помогает, верно? Не обязательно усыновлять детей, нужно просто дать им на какой-то отрезок времени безопасное место.

Я откашлялся.

— Я сам был под опекой государства, так что не уверен, что из меня получится отличный родитель, приемный там или нет.

— Почему нет?

Я пожал плечами.

— Думаю, одни люди созданы быть родителями, другие нет.

— Понятно.

Я повернулся к Редекеру.

— А ты хотел бы стать отцом?

На мгновение он задумался.

— Думаю, да.

— А-а.

— Что за «А-а»?

— Ничего, я просто подумал, что в твоем нынешнем положении тебе это не светит.

— В нынешнем положении? И как же это понимать?

Я ткнул в него пальцем.

— Когда я встретил тебя в Вегасе, у тебя, по словам твоего напарника, была довольно тяжелая жизнь.

Редекер хмыкнул.

— Хочешь сказать, он лгал?

— Хочу сказать, что люди меняются.

Чистая правда. Мы с Яном точно изменились.

— Разве такое в жизни не случается? — спросил Редекер.

— Случается.

— Вот я и говорю, что теперь у меня все по-другому.

— И что же тебя привело к такому прозрению?

Редекер покачал головой.

— Дай угадаю. Это как-то связано с Кэллахэном?

Он резко выдохнул.

— Мне нужно было начать все сначала. Я не могу быть полезным людям, пока не соберу себя в кучу.

Я постепенно начал понимать, что произошло.

— Ты от него сбежал?

— Я никогда и ни от кого в жизни не бегал.

Угу.

— Значит, ты решил, что не хочешь портить ему жизнь, поэтому просто ушел?

— С нами будет ходить социальный работник, или мы все сделаем сами? — спросил Редекер, полностью проигнорировав мой вопрос.

— Это не сработает.

— Что именно?

— Смена темы разговора.

Редекер запустил пятерню в свои густые волосы.

— Я не… Джонс, ты не можешь это исправить, и не тебе ставить мне диагнозы. Я сам разберусь с… Короче, это моя жизнь, ясно?

Ясно, но я уже побывал в его шкуре и потерял кучу времени вместо того, чтобы вместе с Яном броситься в омут с головой. Я видел ситуацию куда четче, чем Редекер, и если бы он меня выслушал, то не выглядел бы таким загнанным. Он скучал по своей второй половинке, но был слишком упрям, чтобы это признать. Но вправе ли я напоминать о Кэллахэне или том, чего Редекеру не хватало, или что…?

Мое внимание привлекло кольцо.

Редекер продолжал ерошить волосы левой рукой, на пальце которой блеснуло серебряное кольцо, показавшееся мне знакомым. Оно повторяло форму щупальца осьминога, широкое у основания и сужающееся кверху, одновременно мужественное и элегантное. И тут меня осенило — в последний раз, когда я видел Кэллахэна, у него на руке было то же самое кольцо. Но теперь оно красовалось на среднем пальце Редекера, и тот вряд ли задумывался об этом. Напротив, для Редекера носить это кольцо было так же естественно, как и любить своего напарника, совершенно того не осознавая.

Значит, на руке у него было кольцо Боди Кэллахэна. Черт побери, мне нужно заткнуться, потому что я точно знал, что все случилось не просто так, и даже если Редекер понятия не имел, что происходит, я подозревал, что его напарник наверняка был в курсе.