Злолушка или Сестрицы - тоже люди! (СИ) - Шеина Александра (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Последнее было сказать особенно сложно. Я стыдливо опустила взгляд на вазочку с вареньем, будто ничего интереснее нее сейчас не было. Пальцами вцепилась в мягкую обивку дивана и ждала, что мама мне ответит.
— Ты не глупый подросток, Кира, — мягко улыбнулась она, — ты очень искренняя девушка. Ты слишком эмоционально реагируешь и не успеваешь сама понять и отличить свои настоящие мысли. А когда понимаешь, то бывает уже поздно.
Я подняла на маму заплаканные глаза, а она все так же улыбалась и ласково гладила меня по голове.
— Девочка моя, я знаю, что ты желаешь мне счастья. И ты меня прости, что я наговорила тебе тогда всяких глупостей. Я хочу, чтобы ты разобралась сама в своих чувствах и мыслях, чтобы потом тебе не было тяжело. Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы не случилось, ты самый близкий и родной мне человечек. Слышишь, Кирюш? Я очень тебя люблю.
— И я тебя люблю, — снова бросилась я на шею маме. — Сильно-сильно! И ты права, как всегда, во всем права!
Так мы и сидели еще полчаса, позабыв про кашу, и про остывший чайник, и вообще про все на свете. Мама одной рукой обнимала меня за плечи, а другой перебирала снимки. Кажется, мы даже забыли про то, что в соседней комнате спят Андрей с Ритой, смеясь над очередной забавной фотографией и вспоминая связанную с ней историю.
Я даже не сразу поняла, что на кухне мы уже были не одни. Сначала только почувствовала сильный цветочный аромат и только потом развернулась к дверному проему, замечая там широко улыбающегося Андрея с огромным букетом цветов. Отчим тоже встал раньше и, пока мы здесь болтали, успел посетить соседний цветочный.
Пока Андрей и Рита, поздравляли маму, я быстро вернулась к каше, стараясь не смотреть за спину. В первую очередь было очень стыдно за себя, а за счастливо смеющуюся маму сердце радовалось и готово было петь.
— Давайте пить чай, — я, наконец, пересилила себя и повернулась, широко улыбаясь, всем присутствующим. Андрей, увидев на моем лице улыбку, с облегчением выдохнул.
— Рита купила тортик, — произнес он, подходя и взъерошивая волосы на моей голове. — Садись, Кир, я сделаю нам кофе. Или тебе горячий шоколад?
То, что отчим знал о моем пристрастии к данному напитку, оказалось безумно приятным фактом. Настроение поднялось еще выше, и я села за стол рядом с мамой. Перед нами сияющая Рита тут же поставила торт. Открыла крышку и радостно добавила:
— Шоколадный! Как вы любите.
Я смотрела на это чудо кулинарной техники и понимала, что от обиды, которая нагло растоптала только что прекрасное чувство радости, готова расплакаться прямо сейчас. Мама тихонько сжала мою руку и покачала головой.
— Рита, — тихо произнесла она, — у Киры сильная аллергия на орехи. Ты же знаешь.
Она просто забыла, мысленно пыталась успокоить себя я. Не злись, Денисова, она просто забыла.
Рита побледнела. В тоненькой ручке с аккуратным золотым браслетом на запястье задрожал нож.
— П-п-п-простите, — пробормотала она испуганно, — Я забыла.
Ну вот видишь, всё так же мысленно говорила себе я, забыла. Но настроение было безнадежно испорчено и только продолжая говорить себе про то, что я не должна портить его еще и маме, я вымучила из себя улыбку и как можно беззаботнее произнесла:
— Ничего страшного, кушайте. А то я тортов не ела.
После завтрака, когда я вернулась в свою комнату, улыбаться было уже не перед кем, и я позволила себе раздраженно запихивать вещи в рюкзак.
— Забыла она, ну конечно, — бурчала себе под нос. Никак не покидало дурацкое ощущение, что я снова оказалась чужой, на момент, пока они ели этот чертов торт, а я просто пила горячий шоколад и неестественно улыбалась. Мелочь, а до чего противно.
В дверь постучали, я от неожиданности подскочила, больно ударяясь ногой о тумбу, и зашипела.
— Войдите! — процедила сквозь зубы, чувствуя, как от боли по щеке потекла слезинка.
— Кира, — мама стояла на пороге и выглядела удивлённой. — Ты что? Ты плачешь?
— Нет, — тут же запротестовала я и продемонстрировала маме наливающийся на коленке синяк, — ударилась.
Она тяжело вздохнула и подошла, присаживаясь на кровать. Похлопала ладонью по пушистому покрывалу. Я послушно присела рядом.
— Ты же сейчас думаешь, что Рита сделала это нарочно, правда?
Да, именно так я и думаю. Но вслух сказала другое:
— Нет, мам. Она просто забыла.
Прозвучало совершенно неискренне, а это «забыла» внутри моего разума уже звучало как ненавистное заклинание, которым я сама пыталась себя зомбировать. Мама тяжело вздохнула. Приобняла меня одной рукой за плечи и поцеловала в висок.
— Кира, помнишь, что я сказала тебе утром?
— Что?
— Про то, что ты живешь эмоциями, а не головой. — мама ласково погладила меня по макушке. Ее глаза лучились привычной нежностью, и я снова устыдилась своих мыслей. Опустила голову, рассеянно замечая на светлом покрывале крохотное темное пятнышко. И откуда оно только там взялось?
— И что же мне делать? — тихо спросила я.
— Попробуй, прежде чем злиться, даже если тебе очень хочется, сначала просто подумать.
— Это как?
— Ну, хотя бы представь на мгновение, что Рита и правда могла забыть про то, что у тебя аллергия на орехи.
Мамин ласковый голос как будто убаюкивал невыспавшуюся меня, и я прижалась к ее плечу и закрыла глаза, внимательно слушая ее слова.
— Обрати внимание не на то, что так сильно тебя разозлило, а на то, что Рита старалась угодить нам и выбирала именно шоколадный торт.
Я рассеянно кивнула, Березина и правда вся светилась, когда говорила, что выбирала сладость специально по нашему с мамой вкусу.
— А помнишь, как она растерялась, когда поняла свою ошибку? Как испугалась? Неужели ты думаешь, что она притворялась? Девочка весь завтрак, как и ты, просидела на иголках.
Мамины слова заставили меня задуматься, хотя в груди все еще горел огонек обиды, а кто-то не очень добрый на ухо шептал, что Березина все это специально сделала. Но я и сама уже поняла, насколько глупо звучал этот голос.
— Я понимаю, мам, — тихо произнесла я, — правда, понимаю.
— Вот и умница, — мама снова поцеловала меня в висок. — Кирюш, послушай. Андрей купил нам с ним путевки на Кубу на новый год. Я… я пока не сказала, что точно поеду.
— Мам…
— Кир, я прекрасно понимаю, что ты у меня умная девочка и все понимаешь, но я так же хорошо понимаю, что вам с Ритой будет тяжело остаться вдвоем. Поэтому…
— Мама! — я вскочила с места, случайно задев оставленную на прикроватной тумбочке книгу. Та с грохотом упала на пол, и мама наклонилась, чтобы ее поднять.
— Сказки Бажова, — улыбнулась она, рассматривая яркую обложку.
— Перечитывала, — кивнула я, — мам, послушай пожалуйста. Поезжай, слышишь? Я обещаю тебе, что у нас с Ритой все будет хорошо. Я не буду к ней цепляться, честное слово! Мам, ну пожалуйста. Тебе незачем волноваться.
— Ты уверена? — мама недоверчиво покачала головой. — Кир…
— Я уверена. — твердо кивнула я. — И, пожалуйста, соглашайся, даже не думай!
***
Утренний разговор с мамой никак не хотел выходить у меня из головы. Сегодня было воскресенье, и Андрей отвез нас всех в ресторан в честь маминого дня рождения. Я изо всех сил старалась игнорировать внутренние привычные позывы разозлиться на любое слово или действие Риты и с удивлением понимала, что это было не так уж и сложно. Я настолько привыкла реагировать на все, что она делает, мгновенно выпуская колючки, что даже не замечала, что в большинстве случаев, я просто сама надумывала себе причины злиться, не имеем никаких для этого оснований. И даже сама Рита настолько к этому привыкла, что говорила мне что-либо с опаской, и старалась находить как можно меньше точек пересечения. А меня даже эта ее извечная милость бесила сегодня не так сильно, как обычно.
Празднование затянулось до вечера. После ресторана мы поехали в кино, потом покатались на коньках в парке, а под вечер, вдоволь нагулявшись, снова собрались поесть. Только у меня сегодня была смена, и я в ресторан не успевала. Мама на меня не сердилась. Поцеловала в щеку и на ухо прошептала, что завтра утром меня будет ждать вкуснейший шоколадный торт без грамма орехов. Я крепко обняла ее за шею, еще раз поздравила с днем рождения и поплелась в клуб. Где-то внутри снова завозился комок обиды. Я оставила их веселиться втроем и уходила сейчас одна, словно была лишней в этой семье.
