Падение (СИ) - Стасина Евгения (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Небольшой четырехэтажный дом, который я минут десять разыскивал среди идентичных старинных построек, располагается вдоль набережной. Я паркую свою машину и направляюсь к подъезду, нажимая на домофоне номер нужной квартиры. После раздавшегося сигнала, я захожу в парадную и поднимаюсь на последний этаж.
Железная дверь распахивается, и передо мной появляется молодая женщина, чье лицо выдает явное удивление.
— Пришли узнать, все ли нормально с моей машиной? — натягивая на оголенное плечо рукав безразмерного джемпера, спрашивает она.
— Нет, вообще-то мне дали этот адрес в галереи. Ищу художника, что недавно в ней выставлялся, — и сам растерявшись от этой нежданной встречи, поясняю свои мотивы.
— Ааа, ну тогда прошу, — прижимаясь к стене, позволяет мне пройти внутрь.
— Так, я могу его увидеть? — не решаясь проходить дальше, останавливаюсь на пороге.
— Можете, Маргарита Скрипник, — протягивая свою ладонь для рукопожатия, тепло улыбается мне.
Я принимаю ее руку и прохожусь взглядом по представшей предо мной картине: молодая, довольно эффектная девушка лет двадцати пяти, в огромном вязаном свитере и коротких джинсовых шортах, с босыми ногами и ярким синим лаком на ногтях. Она абсолютно не накрашена, лишь белое пятно на щеке, наверняка посаженное в процессе работы, а волосы собраны в какую-то беспорядочную причёску.
— Ожидали увидеть престарелого мужичка в берете и с палитрой в руках? — явно заметив мое смятение, спрашивает хозяйка и бредет по коридору, давая понять, что не намерена ради меня бросать недописанную картину. Мне ничего не остается, кроме как следовать за ней в просторную комнату, где повсюду можно увидеть ее работы, багеты, баночки с красками и замоченные кисти. У самого окна расположен мольберт, рядом с которым она останавливается и придирчиво разглядывает изображенное на холсте.
— Ну, я немного удивлен, — озираясь по сторонам и засунув руки в карманы, отвечаю на ее вопрос.
— И зачем я вам так понадобилась, что вы даже мой адрес выведали? — водя кисточкой по полотну, интересуется Маргарита.
— Я бы хотел купить одну из ваших работ.
— Не получиться, картины не продаются.
— Женщина, давшая ваши координаты, меня предупредила, что вы, вряд ли, согласитесь…
— Тогда зачем вы пришли? Думали, что сумеете меня обаять? — сложив руки на груди, ухмыляется художница.
— Не совсем… Надеялся, что вы войдете в мое положение, и мы сумеем договориться.
— А вы я смотрю любитель, получать от женщины то, что вам нужно, надавив на нашу тонкую душевную организацию. Помниться, я вас однажды уже пожалела, так что, боюсь, лимит моей доброты по отношению к вам исчерпан, — она вновь возвращается к своему творчеству, явно не желая продолжать разговор.
— Но я ведь вас не обманул. Мой друг заверил, что вы остались довольны.
— И все же, я не продаю свои работы.
— Мне ведь нужна всего одна, от вас ведь не убудет, а меня очень выручит! — стою я на своем. — А вы потом нарисуете что-то подобное…
Она от чего-то заливисто смеется, и я, на какую-то долю секунды, замираю, отмечая что у нее довольно приятный смех.
— То есть, по-вашему, это так происходит? Раз, два и готово? — глядя мне прямо в глаза, улыбается Скрипник.
— Ну… Я сам конечно не пробовал, но думаю, что для вас это не станет проблемой…
— Почему именно моя картина, вы явно в искусстве ничего не понимаете, раз так себе представляете этот процесс… — теперь она оценивает меня, уверенно изучая каждую деталь моего гардероба.
— Хочу подарить ее жене. Я, действительно, далек от живописи, а супруге безумно понравились ваши картины.
— Жене? — задерживая взгляд на моей правой руке, где уже столько лет красуется обручальное кольцо, переспрашивает она. — И какая конкретно вас интересует?
— Я не запомнил названия, но точно помню, что на ней были цветы… То ли лютики, то ли пионы…
— Вы хотите меня обидеть? — ее лицо не покидает улыбка. — Неужели я так плохо рисую, что вы даже не запомнили, что за цветы я изобразила?
— Нет, что вы! У вас довольно неплохо выходит. Я даже проголодался, глядя на помидоры, и, если пойдете мне на уступку, готов купить и их… — улыбаюсь в ответ, замечая, что ее взгляд теплеет.
— А вы значит во всем угождаете жене? Ни каждый стал бы бегать по городу, чтобы порадовать свою вторую половинку.
— Скорее наоборот, я настолько плохой муж, что готов умолять вас на коленях продать эти чертовы лютики, лишь бы она хоть немного оттаяла, — не вижу смысла набивать себе цену и отвечаю, как на духу.
— Значит, решили пустить ей пыль в глаза?
— То есть?
— Усыпите ее бдительность, демонстрируя, что подмечаете все, что ей интересно, хотя сами не в силах вспомнить даже название…
— Ну, я надеюсь, она никогда не узнает, как глупо я выглядел, пока добывал свой подарок…
— Не узнает, потому что этот подарок вы не добудете. Картины не продаются. Так что просто купите ей шубу, женщины не равнодушны к мехам, — указывая мне рукой в сторону двери, советует девушка.
— Маргарита, моя жена не обрадуется шубе так, как порадуется вашей картине…
— Ну, я думаю, вы что-нибудь придумаете… Извините, мне нужно работать…
Я устраиваюсь за рулем своей машины и устремляю свой взгляд вверх, где, и не думая скрываться, стоит непреклонная художница, смело смотрящая на меня. Через двадцать минут я подъезжаю к торговому центру, в надежде, что в салоне верхней одежды, я сумею найти достойный подарок на приближающуюся годовщину.
Все в нашей жизни зыбко… Всему, рано или поздно, приходит конец… Я лежу, наблюдая за веселящемся сыном, терзаемая уймой мыслей о том, во что превратилась наша семья. Я люблю своего мужа, люблю так же сильно, как год назад, или два… Так же, как тогда, когда впервые осознала, что он стал для меня не обычным прохожим на моем жизненном пути, а скорее провожатым, без которого я никогда не дойду до финала… Я знаю, когда нужно его поддержать, знаю, когда мне стоит смолчать, давая время самому разобраться с проблемами, знаю, когда он смеется искренне, а когда лишь создает видимость легкости и веселья. Никто лучше меня не поймет, что говорит его взгляд: злиться ли он, надсмехается, радуется или удивляется — любая искра его карих глаз выдает мне его с головой. Я знаю, что он так же мучается, не понимая, как разбить между нами эту стену, что он наступает на горло своим принципам, перекладывая ответственность за дела на Антона, спеша домой к ужину… Знаю, но дико боюсь, что мне стоит сделать лишь шаг навстречу и вся эта недельная идиллия с совместными играми, прогулками, его частыми звонками, большинство из которых я игнорирую, рухнет, как карточный домик от легкого касания ветра. Когда мы стали такими? С каких пор в нашем браке допустимы скандалы? Молчание? Вечное пренебрежение с его стороны?
— Ну, мам! Ну включи мне «Тачки», — видимо ни в первый раз, обращается ко мне сын, выводя из ступора. Я резко сажусь, откидывая плед, и, взяв в руки пульт, выполняю его не то просьбу, не то приказ… Семка уже так вырос, что впору покупать успокоительное, без которого мне не обойтись, когда он станет заглядываться на девчонок.
— Я дома! — раздается голос Андрея в прихожей, а через минуту он уже бредет в спальню снять свой костюм, взъерошив волосы на голове сына, проходя мимо. Мы не говорим, точнее я все время молчу, а Медведев периодически пытается что-то спросить, получая лишь краткие «да» или «нет». Или вовсе не пытается, как сегодня. Чего я жду? Чего добиваюсь? Я хотела его проучить — пожалуйста, на часах еще и шести нет, а он уже дома. Хотела его наказать за постоянное отсутствие — вот он терзается, сдерживаясь, чтобы не получить прожигающий взгляд за мимолетное касание. Чего мне еще тогда надо, раз я дую губы на этом диване, в то время, когда за стеной мой любимый мужчина, лишь руку свою протяни? Я смотрю на Семена, который мыслями где-то далеко, вместе с Молнией Маккуином пытается обогнать Кинга, встаю и иду в спальню, заходя в тот момент, когда Андрей натягивает на влажное после душа тело футболку.
