Сезоны любви (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
М-да, я-то что тут делаю, среди этой… оранжереи? Хочешь быть всегда молодой и стройной — держись старых и толстых! Пойти покурить, что ли?
Я выволокла свои древние кости из веселящегося кабинета. На моем столе ворковала очередная парочка. Хорошо еще, только ворковала, подумала я злобно. Схватила сумку — пара меня проигнорировала — и пошла искать укромный уголок.
Коридор в самом конце делал поворот буквой «г», которая скроет от приемной нарушителя правил внутреннего распорядка. Так как Андрей Юрьевич не курил и объявил свою фирму некурящей зоной, народ пытался соблюдать видимость лояльности — прятался, брызгался парфюмом, жевал жевачку, хотя толку от этого было чуть. Я сильно подозреваю, что начальник просто однажды сам бросил курить, а чтобы не подвергаться лишнему соблазну, запретил заодно «здоровью вредить» и всем своим подчиненным.
Вообще-то я практически не курю, пачку в сумке таскаю исключительно «для коммуникабельности», и подозреваю, что у моих сигарет давно вышел срок годности. Я открыла окно и присела на подоконник. Обязана ли секретарша ожидать конца вечеринки или может сбежать пораньше?
С улицы повеяло летним теплом, смешанным с запахом весны — и мне немедленно захотелось открыть окно настежь и свесить ножки наружу. Я даже перегнулась вниз — убедиться, что упавшая с моей ноги туфля не продырявит кому-нибудь голову.
— Вам там что, серенады поют?
— Ай! — я взлетела перепуганной кошкой — только что горб не выгнула.
Андрей Юрьевич выставил руки:
— Успокойтесь. Это только я.
Ничего себе — «только»! Я заметалась — куда бы деть или затушить сигарету, но поняла — застукана, хмыкнула и демонстративно затянулась. Андрей Юрьевич никак мое антидисциплинарное поведение не прокомментировал. Выглянул в окно — видимо в поисках моего несуществующего "серенадщика".
— Что ж вы убежали? Скучно с нами стало?
А вы-то сами с чего вдруг удалились? Я пожала плечами. Не рассказывать же ему о своих возрастных переживаниях! Вот доживет до того времени, когда хорошенькая осьмнадцатилетка назовет его «дяденькой», тогда и поймет. В качестве отмазки предложила свою сигарету.
— Покурить захотелось.
Он словно впервые ее заметил.
— А я и не знал, что вы курите. Никогда не пахло…
Когда это он успевает меня обнюхивать? Или у бывших курильщиков обоняние переразвито? Я хмыкнула.
— Курю. Когда выпью.
Некоторое время он созерцал процесс курения — так сосредоточенно, точно его завораживала необычайная красота моих действий. Начав давиться дымом, я решила прекратить это издевательство — достала из сумки пачку и провокационно покрутила у него перед носом.
— Хотите?
— Я не курю.
— Ну и не курите. Но ведь хотите?
Он внимательно посмотрел на меня. Сделал два шага назад и осторожно выглянул в основной коридор.
— Никого. Давайте, быстро!
Я выщелкнула ему сигарету. Дала прикурить. Андрей Юрьевич затянулся и сказал с чувством:
— Какая гадость!
— И не говорите! — согласилась я, тоже затягиваясь. Мы мирно прикончили наши сигареты, Андрей Юрьевич выкинул окурок на улицу и сказал:
— Пойдемте?
«Пройдемте!», передразнила я про себя и нехотя сползла с подоконника.
Войдя в свой кабинет, он первым делом огляделся, принюхался и грозно вопросил:
— Кто-то опять курил?!
Несколько человек поспешно порскнули в разные стороны. Я оценила грамотность подхода. Сказывается большой опыт…
Открыла я дверь в собственную квартиру, приглядываясь и принюхиваясь. Ага, похоже, у меня побывала маман. Наша мама, несмотря на возраст, энергичнее нас всех, вместе взятых. Периодически она устраивает набеги на квартиры дочерей, чтобы уличить нас в отсутствии порядка, недосмотре за детьми и недокорме домашних животных.
Вот и записка на кухонном столе: «Где ты попадаешь? Привезла тебе пироги с яйцами и луком. И с творогом. Помой люстру, стыд смотреть. Мама». М-да… хорошо, что она меня не дождалась. Для матери бокал шампанского, выпитый на внезапной «корпоративке», равнозначен залитой за воротник бутылке водки: ну что еще делать безнадежно незамужней дочери одинокими тоскливыми вечерами? Только спиваться. Вот такая вот непостижимая материнская логика…
Я зашуршала мешком с пирогами. Ура, и ужин не надо готовить. Сама я пироги не пеку уже давно — по принципу экономии энергии (а если проще, из врожденной лени) — разве что один и на весь противень. Заварив чайку, принялась поглощать жутко калорийный и жутко вкусный продукт. Ела и приглядывалась к люстре — и правда, грязновата. Ну не вечером же ее начинать драить. Вот подожду выходных, вымою… если не найдется другого интересного занятия.
Кот Марс сонно помаргивал на меня желтым глазом. Второй открывать было лень — похоже, от бабушки ему тоже перепало много чего вкусненького.
Я подумала и решилась на постирушку. Загрузила машинку-автомат, включила двухчасовую программу и улеглась на диван с книжкой. Завтра могу говорить с чистой совестью: «ой, вчера весь вечер стирала!»
Наутро апрель плавно перетек в ноябрь: снег с дождем, тоскливая хмарь и промозглый ветер. Пришлось опять доставать свитер — а я-то с вечера приготовила легкомысленную кофточку с коротким рукавом и большим декольте — вдруг кто соблазнится моими бледно-зимними прелестями? Краситься теперь придется на работе, чтобы тушь по дороге не смылась — в прямом и переносном смысле. Я намотала теплый шарф, поглядела на себя в зеркало, вспомнила, что все-таки весна на дворе, и поменяла его на тонкий шейный платок.
Задубела еще до того как сесть в автобус, оказывается, и перчатки дома оставила. Ну не возвращаться же теперь за ними!
Так что на работу я явилась трясущаяся, со скрюченными пальцами, красным носом и мокрыми от снега волосами. И, естественно, в этом самом виде меня застал не вовремя выглянувший Андрей Юрьевич. Застал и — застыл. В ужасе, надо полагать.
— Замерзли?
Я только зыркнула на него — терпеть не могу вопросов под локоть. Да еще с вполне очевидным ответом. «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя?»
— Уг-гад-дайте… — предложила я, стуча зубами. Он помог мне снять пальто, аккуратно встряхнул его от капель дождя-снега и повесил в шкаф. Я кинулась в кресло, растирая руки. Начальник продолжал торчать у меня над душой. Я злобно вскинула глаза:
— Вам что-то нужно?
— Нет, — убрался, наконец. Слегка оттаяв, я попыталась (безнадежно) спасти остатки прически. Негнущимися пальцами взялась за тушь.
Открылась дверь. Я чертыхнулась — все еще про себя, оцените выдержку — и уставилась на Андрея Юрьевича одним накрашенным глазом. Спросила — угрожающе:
— Ну?!
Он продемонстрировал бутылку коньяка и пузатую рюмку.
— Выпейте. Согреетесь.
Я растерялась.
— Так на работе же нельзя…
— Вы не пьете, — наставительно сообщил Андрей Юрьевич. — Вы лечитесь.
Конечно, это круто меняет дело! Я взяла рюмку — чиф налил мне половину.
— Чин-чин, — пробормотала я, поднесла ее к синим губам и замерла. За стеклянной дверью приемной стояла Аня, таращилась на нас круглыми глазами. Интересно, а что бы я подумала, увидев, как начальник с утра опохмеляет свою секретаршу?
— С понедельничком вас! — сказанула я и залпом выпила коньяк. Как только люди его смакуют? По мне так лучше водка — там, по крайней мере, заранее знаешь — гадость. Недоразвитый вкус, что не говори… Андрей Юрьевич закрутил крышку.
— Подготовьте договор с «Сибесто». А макияж у вас оригинальный. Такой… асимметричный.
— Спасибо, Андрей Юрьевич, — прочувствованно сказала я. — Не всякий сможет оценить мою неброскую красоту!
Он предпочел ретироваться.
Работы было завались, весь день туда-сюда шлялись разнообразные люди, так что с чифом мы свиделись уже ближе к вечеру.
— Как здоровье? — поинтересовался он.
— Апхчи! — проинформировала я.
— Мало налил, — констатировал он.
Я пробубнила, спрятав нос в платок:
— Приду и сразу в кровать. Самое верное средство. А вы держитесь от меня подальше. ОРЗ все-таки!
