Цена молчания (СИ) - Еленина Юлия (книги полностью бесплатно .txt) 📗
- Ну а кто ж еще...
Олег бросил трубку – все, что надо было, он узнал. Странно, что писатель не появился на интервью с ним, даже не заявил о своем присутствии, не поинтересовался, как продвигаются съемки. Не надо даже быть экстрасенсом, чтобы догадаться, с кем сейчас Ольга...
В такси Роман уткнулся ей лицом в шею и поглаживал бедро. Она вроде бы пыталась его оттолкнуть, но безуспешно. Прикипел, прилип, приварился...
Машина остановилась возле небольшой гостиницы, когда Ольга сказала:
- Тебе не кажется, что нам надо поговорить?
- Я могу с тобой говорить обо всем на свете, но только не сейчас. Я так тебя хочу...
У Ольги и самой рядом с ним не оставалось ни одной здравой мысли, и слова Олега о «кладези рационализма» казались из области нерационального. Она по-прежнему хотела его до безумия, чувствуя даже не физически, а ментально, как он хочет ее.
Лифт, большое зеркало напротив входа в него... Едва они успели зайти, как Роман резко развернул Ольгу, заставив опереться на поручень, явно предназначенный для инвалидов. Он собрал ее волосы, намотав на кулак, заставив тем самым откинуть голову назад, чтобы видеть отражение ее желания в зеркале. А пальцы его самым бесстыдным образом скользили по телу, жаль, что еще скрытому под одеждой.
В его руках она чувствовала себя безвольной марионеткой, которой ловко управляет опытный кукловод. Что-то внутри громко вопило о том, что это неправильно, так не должно быть, но тело хотело поддаваться ему, отдаваться, сдаться.
Едва они зашли в номер, как Роман, прикусив ее за губу, прижал к стене. Легкая ткань, когда он закинул ее ногу на себя, пошла по шву.
- Расстегни, – попросила Ольга, повернувшись к нему спиной. Он рванул замок вниз, едва не вырвав вовсе, и сказал:
- Не поворачивайся.
Это было сродни их первому сексу, когда он брал ее жадно, неистово, грубо, выпуская всю свою животность, добавляя к ней только каплю человечности. Только в этот раз Ольга не скрывала эмоций, выплескивая их вскриками и стонами.
Роману было мало ее, всегда мало. Он кончил, как подросток, но тут же снова хотел ее. Быстро освободил себя от одежды, потом Ольгу, продолжая с каким-то остервенением сжимать ее тело, как будто видел впервые, и приподнял над полом, заставив обвить свои бедра этими ногами, о которых он мечтал, кажется, вечность.
Четыре шага, отделявшие их от кровати, показались вечностью. Ольга сходила с ума от его прикосновений, от его запаха, от своих чувств. Она запускала руку в эти темно-русые волосы, гладила рукой легкую небритость на щеках, опуская глаза на небольшие жесткие волосы на груди. И понимала, что действительно – все потом. Не сейчас. Когда их тела вновь стали единым целым, когда мира вокруг не существует, а есть только они вдвоем, когда жизнь вновь обрела краски под названием «гений пера», когда ничего нет, кроме их желаний и удовольствий.
Роман смотрел на эти раскиданные в беспорядке волосы на подушке, на небольшую складку между бровей, на эти красивые губы и не понимал, как жил без нее раньше. Но при этом видел, что она изменилась, возможно, он ее изменил.
Сейчас, после первой нахлынувшей эйфории, он вошел аккуратно, наблюдая за ее лицом. Почувствовал, как она выгнулась немного, тяжело выдохнув и приоткрыв губы, ее зрачки расширились, сделав цвет глаз немного другим.
- Я люблю тебя, – сказал Роман то, что вырвалось само, чего он сам не ожидал. Ольга удивилась не меньше, но лишь притянула его к себе, заставив двигаться в ней, дарить ей эти вырванные у судьбы минуты удовольствие, минуты любви...
Не было слов, но их сейчас и не надо было, хватало ощущений. Хватало этой иллюзии счастья, которая могла разрушиться в любую секунду, хватало понимания того, что всю недосказанность можно высказать.
Да, Олег был прав: они не знают друг друга, они чужие люди, но все можно решить, если есть любовь.
«Любви недостаточно», – прозвучали у Ольги в голове слова, но не смогли задержаться от головокружительного удовольствия.
Роман встал с кровати, явно намереваясь пойти в душ, и тут Ольга его огорошила:
- Я беременна.
Он замер на миг, а потом молча скрылся за дверью, откуда послышался вскоре шум воды. Она не находила себе места, пока ждала его, успела одеться, отбить какую-то известную мелодию костяшками пальцев по столу. Наконец шум воды прекратился, Ольга вся напряглась, ожидая, как Роман отреагирует.
Он вышел, все так же молчал, даже не смотрел на нее. Когда все-таки поднял глаза, то задал вопрос, который разрушил все:
- От кого?
У Ольги вырвался только нервный смешок, но она сама удивилась своему спокойствию и ответила:
- А вот черт его знает! Как ты там однажды мне сказал... – пощелкала пальцами, делая вид, что вспоминает. – Я же трахалась с половиной города.
- Ольга... – Роман протянул к ней руку, но она сделала шаг назад и крикнула:
- Не трогай меня! А вообще – иди в задницу!
Вот и поговорили.
Ольга вылетела из номера, хлопнув дверью, не обращая внимания на то, что ей в спину говорил гений пера, не дожидаясь лифта, сбежала вниз по лестнице и скрылась в ближайшем дворе на случай, если вдруг Островскому взбредет в голову догнать ее. Долго петляла по улицам, видя, как иллюзия, которой она себя утешала, рушится у нее на глазах. Ольга сама не знала, какой реакции ждала от Романа, но явно не этого вопроса.
Его голос, спокойный, ровный и вроде бы даже равнодушный, до сих пор звенел в ушах. Хотелось оглохнуть, забыть, вырвать эти два слова из головы, но с ними придется жить дальше, проживать их снова и снова. Еще один гвоздь, который оставил Островский в ее сердце.
Ольга ходила по улицам, потеряв счет времени, пока не начал накрапывать мелкий дождь. Она почувствовала прохладу весеннего вечера и обняла себя за плечи, поняв, что продрогла.
«Вот только заболеть не хватало», – подумала, прячась от дождя под козырьком остановки.
Подъехал автобус и призывающе распахнул двери. Ольга посмотрела на номер и улыбнулась. Может, это и есть знак судьбы, может, они были и раньше, только она их не замечала – конечная остановка была прямо возле дома Олега.
- Придурок! – констатировал Роман вслух таким тоном, каким врачи диагностируют смертельные болезни. Он сам не понял, как у него вырвался этот вопрос, но сказанного не вернешь. А ответ Ольги, где каждое слово, пропитанное желчью и злостью, было как удар молотка по голове, заставил пожалеть и о тех словах. Он сам уже забыл о них, но она помнила, всегда помнила – женщины подобное не забывают.
Пока Островский в спешке натягивал штаны и обувь, спускался по лестнице, на ходу застегивая рубашку, ее и след простыл. Он скользил взглядом по улице в попытке заметить знакомую фигуру, но тщетно.
