Поверь в любовь - Надеждина Ирина Николаевна (читать полную версию книги TXT) 📗
Глава 25
Дела у нас шли отлично. Я и Валик защитили к тому времени кандидатские и писали докторские. Я был завом реанимации в больнице «Скорой помощи», Валик был моим замом. Мы тогда на спичках растянули, кому кем быть. Однажды вечером привезли женщину с попыткой суицида. Она выпила большое количество снотворного. За полгода до этого от неё ушел муж. У неё были две внематочные, детей не предвиделось, вот он и нашел ей замену. У Дины была такая дикая депрессия, что она не нашла ничего лучшего, чем отравиться. Состояние у неё было очень тяжелое и поэтому, меня и Валика срочно вызвал дежурный врач. Провозились мы с ней долго. Когда я её увидел, у меня появилась только одна мысль: «Она должна остаться жива, и мы должны быть вместе». Я даже предположить не мог, что мы её потеряем. Тех, кто пробует свести счеты с жизнью, после визита к нам, положено было отправлять в психиатрию. С ней поступить так я не мог. В истории появилась запись, что попытки суицида не было, а была передозировка, и количество выпитых таблеток изменилось. Бывает, что если превысить дозу какого-либо лекарства, у человека наступает сумеречное состояние, когда он не понимает, что делает. Мы оформили, что всё было именно так. Ещё я не спешил её выписывать или переводить в другое отделение, находил для этого разные сомнительные поводы. Однажды ночью я вошел в палату, где она лежала, и увидел, что она плачет. Я спросил, почему и она ответила, что напрасно я её с того света вытащил, жить ей все равно не для кого. Мне тогда хотелось спросить: «А для меня?», но было не место и не время. Вскоре я её выписал и затосковал.
Поделиться своими проблемами я мог только с Вальком. Он прекрасно знал, что я думал о Дине, что другой женщины мне уже было не нужно, но помочь мне не мог ни чем. Прошло полгода, полгода я думал о ней, несколько раз у меня было желание приехать к ней домой, и выложить всё. Однажды я уже доехал до её дома, но так и не вошел. Дина была не той женщиной, которая бы поняла это. По крайней мере, мне так казалось.
Встретились мы случайно. Я поехал играть в теннис один. Валик дежурил, и я поехал скорее по привычке, без особого желания. Тренер предложил мне сыграть с одной из его клиенток, которая приехала позже своего времени. Я недовольно спросил, так ли хорошо играет его клиентка, что может составить мне пару. Он сослался на подвернутую ногу и сказал, что я не обижусь, клиентка, хотя играет не сильно хорошо, но всем остальным я буду доволен. Когда я вышел на корт, то чуть не споткнулся. Там была Дина. Увидев меня, она обрадовалась. Я дал себя уделать, как начинающий. Когда мы вышли с корта, она подшутила:
– Федор сказал, что вы играете на уровне профессионала. Не думала, что он такой шутник.
– Не мог же я играть с вами в полную силу, – ответил я.
Потом мы приятно поболтали. Мне хотелось сказать так много, но почему-то на язык лезла всякая ерунда. Я с ужасом ждал, что она сейчас попрощается, и мы увидимся снова неизвестно когда. Но она, слегка смутившись, сказала:
– Влад, вы не могли бы уделить мне пару часов внимания в удобное для вас время?
– Я готов прямо сейчас, – ответил я, стараясь скрыть щенячий восторг. – Я сейчас совершенно свободен.
– Мне нужен полуголый мужчина вашей комплекции. Я сегодня увидела вас в майке на корте и решила, что это то, чего мне не хватает, – она снова смущенно улыбнулась. – У вас чудесная фигура. Если вы действительно свободны, поедем ко мне в мастерскую. Это не очень далеко, всего четыре остановки.
– Я на машине, – ответил я и думал, что начну прыгать на одной ножке от счастья.
Мы приехали в её мастерскую. Это было на втором этаже в старом доме. Я разделся до штанов, она меня усадила, так, как ей было нужно, и начала рисовать. Я просидел два с лишним часа, у меня затекла рука и устала спина, но мне было всё равно, лишь бы она была рядом. Может, я и был похож на сумасшедшего, но я готов был слушать каждое её слово, каждый вздох, следить за каждым её движением. Пока она рисовала, мы снова разговаривали о чем-то незначительном. Время прошло незаметно.
Она окончила делать набросок, сказала, что когда будет готова картина, первый кто её увидит, буду я. Потом она предложила попить чаю. Я согласился и снова был какой-то пустяковый разговор. Меня очень удивило, что с самого начала она не путала меня и Валика, хотя путали нас все, даже те, кто хорошо знал. Она не очень удивилась и сказала, что хотя мы и совершенно одинаковые, но перепутать нас она никак не могла.
– Влад, а почему вы, когда я лежала в отделении, обращались ко мне на «ты», а сейчас на «вы»? – спросила она.
– Тогда было совсем другое дело, – я растерялся. – Там почти всем мы говорим «ты». Там все под Богом больше, чем обычно. И потом, это было в одностороннем порядке.
– И всё равно, это было гораздо приятнее, чем ваше светское «вы», – она улыбнулась. – Давайте снова перейдем на «ты».
– Давайте, – согласился я.
Мы посидели ещё немного. Мне пора было уходить. Она проводила меня до двери. Мы уже почти попрощались, и тут я предложил:
– Давай встретимся завтра и поужинаем вместе.
– Зачем? – у неё стал почему-то потухший взгляд.
– Извини, я не хотел быть навязчивым, – я не знал, куда деться от стыда. – Я не хотел тебя оскорбить этим предложением. Всё гораздо серьезней, чем ты думаешь.
– Это лишнее. Когда будет готова картина, я позвоню, – строго ответила она.
Я простился и уехал, ругая себя за глупость. Прошло две недели. Она не звонила, а я всё мрачнел и мрачнел. Кончилось это тем, что я решил поехать к ней и объясниться. Дома её не оказалось, и я поехал в мастерскую. Было уже около восьми вечера. Я поднялся по лестнице и увидел, что дверь её мастерской приоткрыта. Я вошел, не знаю почему, стараясь ступать тише. Меня будто кто-то удерживал от неосторожного шага. От того, что я увидел, у меня мурашки поползли между лопатками. Дина стояла спиной ко мне и высыпала в стакан какие-то порошки. Я тихо подошел к ней, обнял её и прижал к себе. Она смотрела на меня невидящими глазами. Я смахнул стакан со стола на пол. От этого звука Дина будто очнулась. Она разрыдалась и начала вырываться. Я не отпускал её. Она кричала сквозь рыдания:
