Гавайская рапсодия - Тернер Дебора (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Посмотри, какая у меня темная кожа по сравнению с твоей, — сказал он так, что у нее замерло сердце. — Темное и светлое. Может, я искал бы такое цветовое сочетание всю жизнь, если бы не встретил тебя. Понимаешь, Констанс?
Констанс не могла ни дышать, ни двигаться. Она прошептала:
— Не понимаю.
— Тогда выходи за меня замуж, и у нас будет целая жизнь, чтобы во всем разобраться и все понять.
Она резко вздохнула, накрыла его ладонь своей рукой и запинаясь сказала:
— Секс еще не любовь, Сидней. А жениться нужно только по любви.
— Как бы ни называлось то, что возникло между нами, мы должны это сохранить. Мы умеем говорить друг с другом, мы умеем спорить без ссор, нам хорошо вместе… Да, должен признаться, у меня была мысль, что, после того как мы переспим, как пройдет очарование новизны, мы станем друг другу не нужны. Но мне с тобой по-настоящему интересно. Не будет ли с моей стороны слишком самоуверенным предположить, что тебе так же хорошо со мной?
Констанс поднялась с его колен.
— Ты же знаешь, что да, — пробормотала она. — Но я не могу выйти за тебя замуж, твердо сказала она.
— Не можешь? — Его голос звучал жестко. — Или не хочешь?
Она должна сказать, что не хочет. Тогда он возненавидит ее и скоро забудет. Но Констанс не смогла сделать этого. Да и он не поверил бы.
К тому же ей не хотелось его обманывать, он не заслуживает такого.
И, когда она ему все расскажет, он уже не захочет на ней жениться. Может, даже станет презирать ее.
— Я должна была уехать отсюда, как только увидела тебя, — задыхаясь от волнения, проговорила она, — потому что уже тогда знала… всегда знала… у нас нет будущего. Сидней, мои родители — это Гордон и Джой Кармайклы. Наверное, ты о них слышал. Двадцать лет назад они работали в австралийском посольстве в Гонконге. А потом их обвинили в шпионаже в пользу Советского Союза. Они покончили с собой прежде, чем обвинение было официально предъявлено, так что никаких сомнений в их виновности не осталось. Если ты женишься на дочери таких людей, с твоей карьерой будет покончено.
Констанс слышала, что Сидней встал, но не подняла головы.
— Зачем ты мне все это рассказываешь теперь? — спросил он таким тоном, что у Констанс внутри все похолодело.
— Обычно я не болтаю об этом всем и каждому, — с болью в голосе ответила она. — Я вовсе не горжусь тем, что они сделали. Они разрушили не только свою жизнь, но и карьеру моей тети. Она тоже была на дипломатической службе, возможно даже стала бы первой в Австралии женщиной-послом. Но отмыться от грязи нельзя, Сидней. Если бы я вышла за тебя замуж, то испортила бы и твою карьеру тоже. Ведь еще многие политики и дипломаты помнят моих родителей и знают, что с ними произошло. И есть люди, которые только и ждут удобного случая, чтобы тебе навредить. Ты это знаешь не хуже меня. Тим Карсон, например. Все это очень грустно, но, к сожалению, от правды никуда не спрячешься.
— Я в состоянии справиться с любыми Карсонами, — высокомерно бросил он. Констанс покачала головой.
— Это был бы твой конец, Сидней.
— Констанс, это было бы… На ее ресницах заблестели слезы, комок подступил к горлу.
— Я знаю, что это так, — возбужденно перебила она Сиднея, глотая слезы. — Когда я рассказала Фрэнку об этой истории, он посоветовался с родителями, со своим дядей-послом и они в один голос заявили, что женитьба на мне стала бы концом его блестящего будущего.
— Господи, да они просто стадо старых баранов…
— Я не выйду за тебя замуж, — твердо повторила Констанс. — И когда ты сам хорошо подумаешь, то поймешь, что я права.
— Констанс, я знал, кто ты, еще до того, как мы расстались месяц назад.
Она не смогла скрыть удивления, такого поворота она никак не ожидала.
— Что? — выдавила она из себя.
Сидней прищурившись посмотрел на нее, его лицо было полно решимости и сострадания к Констанс.
— Тебя узнал один человек из нашей делегации.
— Это тот, из службы безопасности? — глухо спросила она. — Он подходил ко мне в спортивном зале.
— Да, Хоуптон. Он сказал, что ты очень похожа на мать и цветом волос, и чертами лица. Ты так же поворачиваешь голову, как она это делала, да и мимика та же. Хоуптон почти не сомневался, что узнал тебя, хотя ты сменила фамилию. Он посмотрел твое досье здесь, в отеле, но не удовлетворился им и связался со спецслужбой Австралии. И перед нашим ужином он сказал мне, что ты дочь Кармайклов.
— И поэтому Хоуптон тогда отозвал тебя? вдруг вспомнила Констанс. — А Тим Карсон знал об этом?
— Нет, конечно, — сказал Сидней. Это почему-то ее успокоило.
— Да, Хоуптон сказал мне об этом тогда, на лестнице, — продолжал он. — Но в этом нет ничего такого, Констанс, Обычная проверка. Ты ведь жила под чужим именем, никому не говорила о своем прошлом и по службе имела доступ к секретной информации.
— Вот как? Я не знала, что склонность к шпионажу передается генетически. Интересно, тебе Маккуин предложил позвать меня на ужин и использовать свое мужское обаяние, чтобы я с тобой пооткровенничала, не так ли?
Он замялся всего на сотую долю секунды, но Констанс все же заметила это, так как хорошо изучила его.
— Да.
А она-то еще принимала мистера Маккуина за порядочного человека. Еще одна разбитая иллюзия.
— Надо было напоить меня, пару раз поцеловать, чтобы я потеряла голову, а затем задать несколько вопросов, глядя мне в лицо? Так ведь? Такое задание тебе было дано?
Сидней пожал плечами.
— Может быть, он и имел в виду нечто подобное. Теперь ты понимаешь, почему я тогда был так зол, почему задавал тебе те бестактные вопросы. Я чувствовал сильное влечение к тебе, я боролся с собой. К тому же я должен был использовать свои чувства для того, чтобы собрать о тебе информацию. Это было омерзительно.
— Но ты все же сделал это, — глядя ему прямо в глаза, сказала Констанс.
— Да, сделал. Частично потому, что хотел с тобой поужинать, поцеловать тебя. Но еще и в надежде, что ты окажешься шпионкой, а это сразу же убило бы все мои чувства к тебе. И все было бы намного проще. А потом… я захотел узнать, как много значил для тебя этот чертов Кларк.
Констанс молча обдумывала его слова. Она старалась не поддаваться проблеску надежды в своем сердце. Она понимала, что здесь ничего не поделаешь. Ничто не может изменить ситуацию. Сидней хочет, чтобы весь мир плясал под его дудку. К сожалению, так не бывает, Она грустно сказала:
