Колесо судьбы - Стил Даниэла (читать книги полностью TXT) 📗

— Тот самый, — ответила ей дочь.

— Он показался мне симпатичным.

— Не только тебе.

Тана, однако, знала, что критерии оценки у них с матерью разные. Гарри может быть язвительным и непредсказуемым, он слишком много пьет и, судя по всему, испорчен воспитанием. Однако накануне он вел себя вполне прилично, когда проводил ее до дому: просто пожелал ей доброй ночи — и ничего больше. Напрасно она нервничала из-за этого. Когда он через два дня зашел за ней перед ленчем, на нем был блейзер с галстуком и серые брюки. Но стоило им спуститься вниз, как он нацепил роликовые коньки, клоунскую шляпу и повел себя как сумасшедший. Так и ехал по улицам города, а она покатывалась со смеху, глядя на его проделки.

— Гарри Уинслоу, вам известно, что вы спятили?

— Да, мадам! — отвечал он с идиотской ухмылкой, кося на нее глазами.

Так, на коньках, он и въехал в «Дубовый зал», где они собирались позавтракать. Метрдотель был не в восторге, но он знал посетителя в лицо и не решился его остановить. Гарри заказал бутылку шампанского и мгновенно выпил целый бокал, как только ее откупорили. Поставив на стол пустой бокал, он с улыбкой взглянул на Тану.

— Кажется, это вошло у меня в привычку.

— Вы хотите сказать, что вы — алкоголик?

— Так точно! — Он самодовольно улыбнулся и заказал завтрак для обоих.

Покончив с едой, они прошли через Центральный парк к катку «Уолмана», где простояли битый час, глядя на катающиеся пары и беседуя о жизни. Гарри ощущал в ней какую-то непонятную скованность: она не лезла к нему в душу, была осторожна и замкнута и вместе с тем — умна и отзывчива. Ей были небезразличны люди с их проблемами. Однако она не предлагала ему себя, он не чувствовал протянутой ему руки. В ее лице он приобрел нового друга — и не более того. Она видела, что он это понимает и что это возбуждает его любопытство.

— У вас есть знакомый парень в «Грин-Хиллз»?

Она отрицательно покачала головой, глаза их встретились.

— Нет. Никого. Сейчас я не хочу заводить никаких знакомств.

Ее откровенность его удивила. Это было нечто вроде вызова с ее стороны, и он не удержался от дальнейших расспросов:

— Почему так? Вы напуганы тем, что произошло с вашей матерью?

Тана, однако, никогда не думала в этом направлении. Еще раньше Гарри сказал ей, что не хотел бы иметь детей, не желая, чтобы они были травмированы, как был травмирован он сам. Тана рассказала ему, как Артур в очередной раз подвел Джин в это Рождество.

— Вполне возможно. Но есть и другие причины.

— Какие же?

— Я не хочу о них говорить. — Она посмотрела мимо его лица, тогда как он пытался представить себе, что именно так на нее повлияло. Она сохраняла безопасную дистанцию между ним и собой, и даже когда они смеялись и шутили, Тана, казалось, все время посылала предупреждающие сигналы: «Не приближайтесь ко мне слишком близко!» Он надеялся, что с ней все в порядке в смысле секса — вряд ли у нее есть какие-нибудь отклонения. Однако было что-то такое, что она предпочитала прятать под своим защитным панцирем, и он не понимал почему. Кто-то должен был довести ее до такого состояния, но он не знал кто.

— В вашей жизни, наверное, было какое-то важное событие?

— Нет. — Она взглянула ему прямо в глаза. — Я не хочу говорить об этом.

У нее было такое лицо, что он потерял охоту продолжать расспросы. Оно выражало боль и что-то еще, чего он не мог определить, но от чего у него перехватило дыхание, а он был не робкого десятка. Однако на сей раз он все же что-то увидел — это заметил бы даже слепой.

— Извините меня, — он переменил тему беседы, заговорив о каких-то пустяках.

Тана ему очень нравилась, и они несколько раз встречались во время рождественских каникул: ходили на обед, на ленч, на каток, в кино. Она даже пригласила его пообедать у них дома, но сразу же пожалела об этой ошибке: мать подвергла его форменному допросу, будто он был готовым кандидатом в мужья. Она спрашивала его о планах на будущее, о родителях, о видах на карьеру и даже об экзаменационных оценках. Едва дождавшись его ухода, Тана накинулась на Джин с упреками:

— Что ты ему устроила? Он пришел пообедать, а не делать мне предложение.

— Тебе уже восемнадцать лет, Тэн. Пора начинать думать о таких вещах.

Тана была взбешена.

— Зачем?! Он мне всего-навсего друг. Уж не думаешь ли ты, что я выскочу замуж на будущей неделе?

— Ну а когда ты думаешь выйти замуж?

— Никогда! За каким дьяволом я буду это делать?

— Но что ты тогда собираешься делать всю оставшуюся жизнь? — Материнские глаза преследовали ее, загоняли в угол, не давая ни минуты покоя. Тана ненавидела эту ее манеру.

— Откуда мне знать? Ты хочешь, чтобы я вычислила это прямо сейчас? Сегодня? На будущей неделе? Какой бред!

— Не смей так разговаривать с матерью! — Джин потеряла наконец терпение и рассердилась.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты имела уверенность в завтрашнем дне, Тана. Я не хочу, чтобы ты оказалась в моем положении, когда тебе будет сорок. Ты заслуживаешь большего.

— Ты тоже. Тебе это приходило когда-нибудь в голову, мам? Я не могу видеть твои страдания, когда ты сидишь и ждешь его, точно какая-нибудь рабыня. Все, что ты имеешь после стольких лет, — сожитель Артур Дарнинг! — Тане очень хотелось рассказать ей, что она видела его в ресторане с другой женщиной, но она не решилась причинить матери такую боль. Только этого ей и не хватало. Тана сдержалась, но Джин тем не менее сочла себя оскорбленной.

— Это не правда! Ты несправедлива к нему.

— Тогда почему ты так боишься, что меня постигнет твоя участь?

Тана отвернулась от нее, чтобы не видеть ее слез, но мать снова развернула ее к себе лицом. В ее глазах стояла скопившаяся за эти двенадцать лет и за предыдущие годы мука.

— Я хочу, чтобы ты имела все то, чего была лишена я: разве это так уж много?

Сердце Таны устремилось ей навстречу, и голос ее прозвучал почти мягко, когда она сказала:

— Но, может быть, я не хочу иметь то, чего хотела ты?

— Как можно не хотеть этого? Муж, дом, дети, обеспеченное положение — разве в этом есть что-то зазорное? — Джин выглядела шокированной.