Декаданс - Андрианова Анна (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗

Черт, что такое? Я думала – закурю, ломки закончатся, мое состояние улучшится и жизнь наладится. Но нет! Ничего ровным счетом ничего не изменилось. Никакого кайфа, вообще ничего ровным счетом ничего. Я сижу и тяну воздух. Бросаю сигарету в унитаз. Курение – это то же самое, что пранаяма [5], сосредоточение на вдохе и выдохе. Когда делаешь пранаямы, чувствуешь вкус воздуха, и этот процесс очень приятен. А когда куришь, чувствуешь вкус воздуха вместе со вкусом табака и еще можешь видеть этот воздух. Вот почему подсаживаешься на курение. Я курила двенадцать лет и больше никогда не собираюсь этого делать. Лучше подсесть на пранаямы. Осознавая всю ответственность принятого решения, я беру зубную щетку и манипулирую ей, как сигаретой. Подношу ко рту, затягиваюсь, грудь вздымается, выпускаю воздух, грудь опускается, трясу ей, будто стряхиваю пепел. Кладу сигарету-щетку обратно в стакан. Ну вот, перекур закончен. Перед сном в кровати я также покурила свою нескончаемую сигарету и удовлетворенная заснула в асане «релаксирующая жопа».

Я не курю уже три дня – имеется в виду табак, с щеткой мы как-то сроднились. Все свои никотиновые ломки я возмещаю на ней. Правда, и не сплю я три дня тоже. Сон куда-то ушел от меня. Самое интересное, что это не обычная бессонница, ты просто не хочешь спать, но при этом чувствуешь себя так, как будто выспалась. Спрашивать, что со мной, у всеобщего костра на «вече», не хочется, услышать до боли надоевший ответ: «аничча» – не привлекает, впасть в экстаз не получается. Понятное дело, что это пройдет, не могу же я всю жизнь не спать!

Начались другие интересные процессы: мы перешли к внутреннему осознанию. Инструкция такая – нужно научиться видеть внутренним взглядом все свое тело, каждую клеточку, начиная от макушки (чакры Сахасрары) до кончиков ног. Поэтапно, но не останавливаясь долго ни на чем. За час нужно осознать себя около десяти раз.

Мозг начал постепенно подчиняться мне, и свои мысли я могла направить на верное место. Но в некоторых местах начались серьезные проблемы. Лодыжку свело так, что хотелось выть, а свело ее на четыре дня. Шею ломило с такой силой, что боль отдавала в голову, она кружилась и гудела. Тошнота подкатывает к горлу. Мне кажется, что меня режут заживо. Расковыривают мозги скальпелем, после того как прошлись бейсбольной битой по шее и плечам. Просто невыносимо больно. Я мечтаю сейчас о том, чтобы какой-нибудь костоправ бил меня своим медицинским молотком, чтобы выбить эту боль. А вместо этого монотонный голос учителя вещает «Продолжаем осознавать, продолжаем осознавать, осознаем...»

В большой обеденный перерыв еле дохожу до кельи, падаю на пол, становится чуть легче. Главное – не шевелиться. На йоге нам говорили, что если во время практики возникает боль, значит дает о себе знать какой-то психологический блок, происшествие в жизни, которое имело сильный эмоциональный заряд, и этот заряд превратился вот в такой вот невидимый шрам. Я тужусь в воспоминаниях. Слезы ручьем льются из глаз, хочется выть. Я вспоминаю, как работала секретарем и мне все время говорили слово «быстро», оно добавлялось к каждой просьбе вместо «спасибо» и вместо «пожалуйста». Я вспоминаю, как неделю не спала, готовясь к экзамену, а мне поставили «три», потому что я дала списать одногруппнице. Я вспоминаю, как старалась для того, чтобы мои сотрудники чувствовали себя комфортно и с радостью ходили на работу, а однажды услышала, как они обзывают меня деспотичной сучкой, тратящей бабло муженька. Я помню, как участвовала в съемках программы на НТВ и, выйдя в туалет, забыла выключить микрофон на лацкане пиджака и позвонила Сержу пожаловаться на то, какие телевизионщики медлительные. Я обливала их грязью, а звукорежиссеры записали все это. «Продюсер у нас – это такой плюгавый мужичонка, который орет на тупорылых операторов Бивиса и Батхеда», – ворчала я в трубку. Когда я вышла из туалета, они спросили меня, кто из них, по моему мнению, Бивис, а кто Батхед, а еще оставалось два дня съемок. Как же мне было стыдно! Сейчас этот стыд накатил на меня всем своим стопудовым весом, и я снова рыдаю. Я позволяю себе плакать и выть. Я катаюсь по полу, истерично стуча кулаками.

Дождь. Сильный ливень. Будут перемены. На черном небе всполохи грозы.

На темном фоне светлые мечты. ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ!

Можно выбрать, что будет дальше.

Солнце как будто стучит в окно. Я открываю глаза и чувствую каждую мышцу на лице. Моя кожа ощущает текстуру одеяла, простыни, я будто касаюсь живого человека. Я задеваю себя за бедро, и по всему телу бегут мурашки. Я дышу и чувствую холодный воздух на вдохе, горячий на выдохе. Я трогаю голову, прикосновение ощущается каждым волоском, я чувствую каждый корень волоса, я смогу их подсчитать, если сосредоточусь. Опущенная на пол нога чувствует тепло дерева, она сама становится деревом. Я человек-невидимка, способный чувствовать все, или я, наоборот, целая вселенная, в которой находится все. Я есть все? Или меня вообще нет? Я растворена во всем? Я умерла или воскресла?

Все такое, каким я этого не видела никогда. Деревья такие зеленые, как будто их листву обработали в фотошопе. На солнце невозможно смотреть, оно ослепляет. Я собираюсь в ванную и за один шаг оказываюсь там. Как это возможно? Я невесома?

Я прихожу в зал для медитаций, сажусь, закрываю глаза. Нужно понять одно: меня нет или, наоборот, я есть, и меня слишком много. Я чувствую свою соседку справа, чувствую, как она скрещивает ноги в лотос, выпрямляет спину, закрывает глаза, быстро и ритмично дышит. Она напрягает живот, чтобы сконцентрироваться на дыхании. Я открываю глаза смотрю на нее: она сидит в лотосе с напряженным животом. Я закрываю глаза. Мои мысли теперь только здесь. Я знаю, что сейчас творится за окном, кто идет мимо корпуса, я знаю, кто шагает по коридору, я знаю, что готовится сейчас на кухне. Я знаю, что происходит, но к сожалению, я не знаю мыслей, которые думают другие.

Этого не может быть. Я стала гиперчувствительной. Тело невесомое, легкое. Я сижу, не двигаясь, и наблюдаю за тем, что происходит вокруг, через чувства и запахи. Мне удобно, комфортно и легко. Я чувствую, как сейчас на беззвучном режиме в шкафчике на ресепшн, ключа от которого у меня нет, надрывается мой телефон. Я знаю, что звонит Виктoр и что он хочет сказать мне что-то важное. Но это важное подождет – нет ничего важнее сейчас того состояния, которое я испытываю.

Так вот что значит «здесь и сейчас»! Так прошел мой девятый день Випассаны.

На десятый день нам разрешили разговаривать, но только без прикосновений. Мне не хотелось делать это. Мне так понравилось молчать и смотреть. Мне кажется, что весь мир окрасился яркими красками, теплыми тонами. Я подошла к Катьке и посмотрела ей в глаза, она так же молча смотрит в мои. Мы молчим и улыбаемся друг другу. Мне захотелось обнять ее. Но этого делать нельзя. Она счастливо улыбается мне, я вижу в ее зрачках свое отражение.

– Спасибо! – говорю я. – Огромное тебе спасибо! Я очень тебя люблю!

Это единственное, что мне нужно ей сказать. Я чувствую ее всю, я чувствую ее радость, она так же, как и я, очень многое поняла за эти десять дней.

Аничча – эта чувствительность, должно быть, тоже пройдет. Но таких ощущений я не испытывала никогда. Может, это и есть экстаз? Погрузившись, проникнув в себя, ты начинаешь чувствовать мир...

Мне очень хорошо. Мне как-то странно. Мне просто беспричинно слишком хорошо.

В следующие дни мы отходим от практики, осознавая ее результаты. Гуляем, читаем, плаваем в бассейне и три раза в день слушаем лекции и смотрим фильмы в кинозале. Темы наивные, банальные, но трогающие за самое живое: как воспитать в себе добродетели, любовь, веру в себя, доверие, честность, порядочность. Если во время изучения органов я чувствовала себя школьницей, то сейчас мне кажется, я снова в детском саду. Но никогда раньше я не впитывала в себя эту простейшую жизненную информацию так, как сейчас.