Природа жестокости (ЛП) - Косвей Л Х (читать книги без TXT) 📗
— Сейчас я должна принять инсулин, — шепчу я, разрушая то, что мы делаем.
Он кивает, убирая руку с моего живота.
По-моему, Роб немного морщится, когда я, наконец, нахожу место и ввожу иглу. Закончив, я всё прибираю и снова падаю на подушку.
— Тебе нужно поесть? — спрашивает Роберт, помолчав пару минут.
— Да, — мягко отвечаю я. — Не мог бы ты что-нибудь приготовить мне? Это не должно быть слишком вычурным...
Он обрывает меня.
— Я приготовлю нам ужин. А ты не шевелись — просто оставайся здесь и отдыхай.
Роберт встаёт и наклоняется, чтобы запечатлеть поцелуй на моей макушке. Когда он уходит, моё сердце сходит с ума от тех переживаний в метро, от нашего нерешительного, но отчаянного стремления коснуться друг друга. Мой временный недуг помогает нам стать ближе. Боже, что же мы творим.
Несколько минут спустя я чувствую запах курицы и чеснока, доносящийся из кухни. Выбравшись из постели, я иду в ванную, одеваю ночнушку и умываюсь холодной водой с мылом. Затем возвращаюсь в постель и заползаю под одеяло.
— Непослушная! Я же сказал тебе не двигаться, — говорит Роберт, возвращаясь в комнату в футболке и джинсах.
Он несёт две тарелки, на которых лежит что-то, похожее на куриное жаркое.
— Мне нужно было освежиться, — отвечаю я, добавляя: — Выглядит и пахнет очень вкусно, Роберт. Я не знала, что ты умеешь готовить.
Пожав плечами, он усмехается.
— Я справляюсь. Вот, ешь.
Он вручает мне тарелку и вилку и располагается возле меня на кровати со своей порцией.
Я медленно ем, всё ещё дрожа от своей оплошности, ведь я редко забываю инсулин, если это вообще когда-либо было. Моя мама всегда вбивала в меня режим и велела придерживаться его. Я имею в виду, она звонит мне каждый вечер с тех пор, как я здесь, и наш разговор заканчивается её вопросом: «Забочусь ли я о себе и правильно ли питаюсь?».
Мне нужно узнать способ быть рядом с Робертом, который не приведёт в беспорядок мой рассудок, заставляя забыть о себе, потому что, Боже, помоги мне, я очень хочу быть рядом с ним. Всё вокруг замедляется, когда я с ним, и иной раз это становится совершенно эйфорическим. Я буду следить за движением его руки, предвкушая, попытается ли он коснуться меня. Или буду наблюдать, как Роб продвигает всё ближе свое тело ко мне, пока совсем не приблизиться.
Роберт звякает вилкой о тарелку, прерывая мои мысли. Он уже доедает свой ужин, а я — только наполовину.
— Ты лучше себя чувствуешь? — спрашивает Роб, нежно убирая мои взлохмаченные волосы от моего лица.
— Да, просто мне нужно немного времени, чтобы восстановиться после такой паники, — отвечаю я.
Роб кивает, поглощая меня взглядом своих карих глаз. Подвинувшись поближе, он кладёт свои руки мне на плечи и нежно сжимает их.
— Естественно, ты напугала меня. Мне не нравится видеть тебя больной.
— Это естественно для такой ситуации, — говорю ему я. — Мне нужно быть всё время очень осторожной. Это утомительно.
— Ты не можешь давать слабину, — добавляет он.
— Точно, — говорю я, съедая ещё одну вилку жаркого, и откладываю её в сторону.
— Моё поведение на этой неделе ничем не помогло, — продолжает Роб
— Точно, но я тоже виновата. Мне не следовало удалять те фотографии. Даже если мне не нравится быть в центре внимания или способ, который ты использовал, чтобы сделать их, они были твои, а я уничтожила их.
Роб задумчиво улыбается потере и поворачивает голову.
— Ну, я всегда могу сделать ещё.
Он проводит большим пальцем взад-вперёд по крошечному пятнышку на коже моего плеча, и моё сердце ускоряет темп.
— Так или иначе, зачем тебе подобные фотографии? В них нет никакого смысла.
— Для меня в них есть смысл. Большие сцены — это хорошо и здорово, но я человек деталей. Это небольшие вещи, которые завораживают меня.
— Это очень... профессионально. Я никогда не думала, что ты — художник, но сейчас, когда думаю об этом, отчасти, да. То, как ты используешь камеру — это необычно и уникально. Ты не делаешь снимки, как большинство людей, просто и прямолинейно. Твой материал всегда под определённым углом, с которого другой человек и не подумает, что его снимают, — я делаю паузу, чтобы увидеть, как он впитывает мои слова, будто они смысл его жизни. — Как я сказала, они профессиональные, — заканчиваю я, смущаясь.
Роб широко улыбается мне и крепче сжимает мои плечи.
— Ах, ты понимаешь меня, Красная Шапочка. Я не был уверен, понимаешь ли ты, но ты понимаешь.
Мой телефон гудит на тумбочке с именем Саши, вспыхивающим на экране. Я отстраняюсь от Роберта и отвечаю на звонок.
— Привет, Саша, что случилось?
На заднем плане шум и музыка. Похоже, она в пабе или ресторане.
— Привет, малыш, ты дома, в целости и сохранности?
— Да, на самом деле, я уже в постели. У меня был тяжёлый день, поэтому здоровья ради, я легла спать пораньше.
При этом Роберт издаёт громкое мурлыканье, потирая моё плечо. Я толкаю его локтем, чтобы он заткнулся.
— Что это? — спрашивает Саша.
— Ммм, просто фильм на моём ноутбуке.
— О, хорошо. Ну, а с тобой всё в порядке? Тебе не нужно, чтобы я вернулась домой, верно?
— Нет, со мной всё хорошо. Ночной сон, и я буду в полном порядке.
Роберт хихикает и снова мурлычет. Я сильнее толкаю его локтем. Он начинает целовать мою ключицу, и я таю.
— Круто. Прости, я не сказала об этом раньше, но парни с работы устроили импровизированную вечеринку, и меня заставили пойти на неё. Я буду дома поздно, если в конечном итоге, не усну у кого-то на диване.
— Ладно, Саша, веселись, — говорю я.
— Спи спокойно, малыш, — говорит она, заканчивая разговор.
Я хмурюсь на Роберта.
— Ты — дьявол. Если бы она узнала, что это был ты... что бы ты тогда делал?
Выпрямившись, он отстраняется и смотрит на меня.
— Кого это волнует? Чем раньше она узнает о нас, тем лучше.
— Нас? — спрашиваю я.
— Нас, — твёрдо заявляет он и начинает дорожку из поцелуев вниз по моему горлу, а рукой продвигается по моей ночнушке к вершине бёдер.
Воздух покидает мои лёгкие, и я чувствую, как нарастает беспокойство — это то, что происходит со мной, когда я остаюсь наедине с парнем, и всё начинает двигаться в сторону интимности. В моей голове вспыхивают картинки в непрерывном замкнутом круге истории моей мамы с места преступления.
— Мы не можем, мне тяжело дышать. Саша будет дома.
Он смеётся, не переставая целовать меня.
— Саши не будет дома.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я знаю, где она на самом деле, и это не рабочая вечеринка.
Я отталкиваю его от себя.
— Что?!
Роб откидывается на спинку кровати, выдувая воздух через рот.
— Удивительно, как ты можешь быть так близко с моей сестрой, Лана, проводить с ней так много времени, и всё равно ты до сих пор ещё по-настоящему не знаешь её.
Я скептически прищуриваю глаза.
— Я знаю Сашу лучше, чем большинство людей.
Он ухмыляется.
— Ты совершенно слепа. Ты даже не видишь самое очевидное. Возможно, ты очень близка, но никогда не сможешь взглянуть на всю картину целиком.
Ладно, теперь мужчина начинает бесить меня.
— Хорошо, если всё это правда, тогда что же я не знаю о ней?
Роб складывает на груди руки и невозмутимо сообщает:
— Она — лесбиянка, Лана.
Право, теперь я в бешенстве.
— Ух, ты такой субъективный, Роберт. Просто потому что она так одевается...
— Это не потому что она так одевается, — прерывает он меня. — Я знаю, что она — лесбиянка. Я узнал это, когда нам было по семнадцать лет, и видел, как однажды летом она миловалась с девушкой в гостевой комнате нашего отца.
От осознания у меня краснеют щёки. У меня в голове всё встаёт на свои места. Все те мужчины, с которыми она ходит на свидания, и с кем заканчивает, так никогда снова и не встретившись.
О, мой Бог. Роберт прав.
Моя лучшая подруга во всём мире — лесбиянка, а я никогда этого даже не замечала и никогда не предполагала. Я просто думала, что она бы рассказала мне. Почему же не рассказала мне?
