Аристотель и Данте открывают тайны вселенной (ЛП) - Саэнс Бенджамин Алир (серия книг txt) 📗

ТРИ

Мы с Легс подобрали Данте около восьми часов. Солнце все еще светило, но оно быстро садилось и было жарко. Я посигналил и Данте тут же оказался возле двери.

— Это твой грузовик! Невероятно! Он превосходный, Ари.

Да, я это знал. Должно быть, на моем лице появилась глупая ухмылка. Парень, который обожает свой грузовик, нуждается в том, чтобы другие люди одобряли его машину. Да. Вот в чем правда. Не знаю почему, но все парни с грузовиками такие.

— Мам! Пап! Посмотрите на грузовик Ари! — крикнул он в сторону дома. Он спрыгнул со ступенек прям как маленький ребенок. Всегда такой открытый. Мы с Легс вылезли из грузовика, и наблюдали, как Данте ходит вокруг него и одобрительно кивает.

— Ни царапинки, — сказал он.

— Это потому, что я не езжу на нем в школу.

— И желтая краска, — улыбнулся Данте. — Ты настоящий мексиканец.

Я рассмеялся.

— Так же, как и ты, придурок.

— Неа, я никогда не буду настоящим мексиканцем.

Почему для него это было так важно? Но для меня это тоже было важно. Он собирался что-то сказать, но заметил родителей, выходящих из дома.

— Отличный грузовик, Ари! Классика.

Мистер Кинтана отреагировал прямо как Данте, с неподдельным энтузиазмом.

Миссис Кинтана просто улыбнулась. Они обошли вокруг грузовика, внимательно осматривая, и улыбаясь ему, будто встретили старого друга.

— Прекрасный грузовик, Ари.

Я не ожидал услышать это из уст миссис Кинтана. Данте уже переключил свое внимание на Легс, которая облизывала его лицо. Не знаю, чем я руководствовался, но я протянул ключи мистеру Кинтана.

— Если хотите, вы можете прокатить свою девушку, — сказал я.

В его улыбке не было никакого колебания. А миссис Кинтана со всех сил старалась удержать девочку, которая все еще жила в ней. Но даже без улыбки ее мужа, то, что она держала в себе, казалось мне очень глубоким. У меня появилось такое чувство, что я понимаю маму Данте. И это много значило. Мне стало интересно почему.

Мне нравилось наблюдать за ними. За всеми троими. Я хотел, чтобы время остановилось, потому что все казалось таким простым: Данте и Легс влюбляются друг в друга, родители Данте вспоминают что-то из своей молодости, осматривая мой грузовик, а я являюсь гордым хозяином. Мне было чем дорожить, даже если это был всего лишь грузовик, который пробуждал в людях ностальгию. Мои глаза будто бы были камерой, и я фотографировал моменты, зная, что сохраню эти фотографии на всю жизнь.

Мы с Данте сели на ступеньки и наблюдали за его родителями.

— Купи ей молочный коктейль! — крикнул Данте. — Девушкам нравится, когда им что-то покупают!

Когда они отъезжали, мы увидели, что они смеются.

— Твои родители, — сказал я. — Иногда они ведут себя прям как дети.

— Они счастливы, — ответил он. — А твои родители? Они счастливы?

— Мои родители не похожи на твоих. Но моя мама обожает папу. Я это знаю. И думаю, что мой папа тоже обожает маму. Просто он не любит демонстрировать свои чувства.

— Демонстрировать. Это совсем не твое слово.

— Не смейся. Я расширяю свой словарный запас, — я легонько толкнул его. — Я готовлюсь к колледжу.

— Как много новых слов в день?

— Знаешь, несколько. Старые слова мне нравится больше. Они как старые друзья.

Данте толкнул меня в ответ.

— Демонстрирует. Будет ли это слово старым другом?

— Скорее всего нет.

— Ты прям как твой отец, не так ли?

— Да, думаю, так и есть.

— Знаешь, моя мама тоже с этим борется. Она не любит показывать свои чувства. Вот почему она вышла замуж за отца. Я так думаю. Он вытягивает наружу все ее чувства.

— Тогда, они подходят друг другу.

— Да. Но самое смешное в том, что иногда мне кажется, что мама любит папу больше, чем он ее. В этом есть какой-то смысл?

— Да, думаю есть. Возможно, их любовь соперничает?

— И что это значит?

— Может все любят по-разному. Может, именно в этом дело.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? Я имею в виду, ты действительно говоришь.

— Я говорю, Данте. Не будь придурком.

— Иногда ты говоришь. А иногда ты просто, я не знаю, ты просто избегаешь всего.

— Я справляюсь так, как могу.

— Я знаю. Будут ли у нас новые правила, Ари?

— Правила?

— Ты знаешь, о чем я.

— Да, думаю я знаю.

— Итак, какие правила?

— Я не целуюсь с парнями.

— Ладно, значит первое правило: Никаких попыток поцеловать Ари.

— Да, именно так.

— А у меня есть правило для тебя.

— Хорошо, это справедливо.

— Не убегать от Данте.

— И что это значит?

— Думаю, ты сам это понимаешь. Однажды, кто-то подойдет к тебе, и скажет: «Почему ты проводишь время с этим чудаком?» И если не сможешь назвать меня своим другом… Если ты не сделаешь этого, то это просто… Это убьет меня. Ты же это знаешь…

— Это вопрос верности.

— Да.

— Ну, мне приходится следовать более сложным правилам, — рассмеялся я.

Данте тоже рассмеялся.

Он дотронулся до моего плеча, и улыбнулся.

— Бред, Ари. Тебе приходится следовать более сложным правилам? Полный бред. Бред. Все, что тебе нужно, так это быть верным самому замечательному парню, которого ты когда-либо встречал. Это просто. Прям как ходить босиком по парку. А мне придется воздержаться от поцелуев с самым лучшим парнем во Вселенной. А это можно сравнить с ходьбой босиком по раскаленным углям.

— Вижу, ты все еще помешан на ходьбе босиком.

— Я никогда не полюблю обувь.

— Нам надо сыграть в игру, — сказал я. — В игру, которую ты придумал, чтобы избавиться от кроссовок.

— Было весело, не так ли?

То, как он сказал это. Будто он знал, что мы больше никогда не сыграем в это игру. Теперь мы были слишком взрослыми. Мы что-то потеряли, и оба это понимаем.

Очень долго мы не проронили ни слова.

Мы просто сидели на ступеньках. Ждали. Я поднял голову, и увидел, что Легс легла возле Данте.

ЧЕТЫРЕ

Этой ночью я, Данте и Легс поехали в пустыню. В мое любимое место. На улице только начинало темнеть, и звезды появлялись оттуда, где бы они ни прятались на протяжении дня.

— В следующий раз, возьмем мой телескоп.

— Хорошая идея, — сказал я.

Мы улеглись в моем грузовике и начали смотреть на небо. Легс побежала исследовать пустыню, так что мне пришлось позвать ее назад. Она запрыгнула в грузовик, и улеглась между мной и Данте.

— Я люблю Легс, — сказал Данте.

— Она тоже тебя любит.

— Видишь Большую Медведицу? — Данте указал на небо.

— Нет.

— Она прямо тут.

Я начал изучать небо.

— Да. Да, теперь я ее вижу.

— Это невероятно.

— Да, так и есть.

Мы молчали, и просто лежали, рассматривая небо.

— Ари?

— Да?

— Знаешь, что?

— Что?

— Моя мама беременна.

— Что?

— У моей мамы будет ребенок. Ты можешь в это поверить?

— Ни за что.

— В Чикаго было холодно, и мои родители нашли способ согреться.

От этой фразы я рассмеялся.

— Как думаешь, родители когда-нибудь перерастут секс?

— Не знаю. Не думаю, что это вообще можно перерасти. Единственное, что я знаю, так это то, что хочу дорасти до этого.

— И я,

Мы снова затихли.

— Вау, Данте, — прошептал я. — Ты будешь старшим братом.

— Ага, — он посмотрел на меня. — Это пробуждает в тебе воспоминания о… Как зовут твоего брата?

— Бернардо.

— Это пробуждает в тебе воспоминания о Бернардо?

— Все на свете пробуждает во мне воспоминания о нем. Иногда, когда я еду в пикапе, я думаю о нем и о том, нравятся ли ему пикапы. Я гадаю о том, какой он. Я хочу знать его. Я даже не знаю, почему это так важно, ведь я ни разу не встречал его.

— Если это важно, значит это важно.

Я ничего не сказал.

— Ты закатываешь глаза?