Тепличный цветок - Ритчи Криста (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
- Ага, насчет таблеток... Мне не нравится их принимать в течение Недели Моды. Моя мама говорит, что я набираю вес, когда принимаю их. Так что... не сходи с ума.
Если бы я не сказал ей встречаться с другими гребаными парнями, то ей бы вообще не нужна была контрацепция прямо сейчас. Мои ноздри расширяются, и мне нужна минутка, чтобы собраться с ответом.
- Это твое тело. Просто будь очень осторожна.
- Буду, - говорит она. На линии повисает молчание. - Эй, Рик?
- Да?
- Не трахай ее в моей постели.
Я кривлюсь.
- Я бы никогда этого не сделал.
- Просто хотела убедиться.
Я испускаю протяжный выдох.
- Я скучаю по тебе.
Трахните меня. Зачем я сказал ей подобную хренотень?
Потому что это правда.
Дэйзи отвечает:
- Прошло всего четыре дня.
- По ощущениям кажется, что дольше.
- Ага, - говорит она нежно. - Так каково твое последнее время восхождения?
Я почти улыбаюсь. Она помнит, что я говорил, что собираюсь побить свой последний рекорд.
- Две минуты, семьдесят три секунды, восемьдесят футов восхождения.
- Я горжусь тобой, - говорит она. - Ты кричал "Я гребаный боженька", когда достиг вершины?
- Такое делаешь только ты, сладкая.
Опять следует длинная пауза, и я не могу сдержать улыбку, которая расплывается от уха до уха.
Успокоившись, Дэйзи смеется и говорит:
- Я сделала это всего лишь раз, и то даже не была настоящая гора.
Это была скалолазная стенка. И ей потребовалась неделя, чтобы завершить самый трудный курс. В конце обучения она подняла кулаки вверх от чувства триумфа и закричала ту цитату из фильма Почти знаменит. Весь спортзал аплодировал ей.
Это и правда было чертовски мило.
- Чувствуешь себя лучше? - спрашиваю я. Кажется, что сейчас ее не мучает приступ паранойи или долбанной нервозности.
- Когда говорю с тобой, да, чувствую себя лучше.
- Значит, звони мне. Я говорил тебе, что я абсолютно не против этого.
- Я не хочу беспокоить тебя... разница во времени...
- Я отвечу на твой звонок, даже если он будет в четыре утра или в полночь, Дэйз. Просто мне чертовски сложно звонить тебе, потому что я не знаю твой график показов.
Следует длительная неловкая пауза, в течение которой, думаю, Дэйзи пытается подобрать верные слова. В итоге она останавливается на следующем:
- Спасибо, Рик, - она произносит мое имя с той искренней и не наигранной симпатией. - Я правда имею это в виду.
- Я знаю.
- Я должна уже собираться ехать на укладку и макияж. Позвонить тебе позже?
- Я отвечу.
Я всегда тебе, черт возьми, отвечу.
ГЛАВА 17
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
Стилисты и публицисты бесконечно болтают по своим гарнитурам, бегая за кулисами с выпученными глазами. Мои же глаза меня доконали. Я постоянно их тру, пытаясь унять сухость от недостатка сна.
Модели с трудом передвигаются по этому сумасшедшему скоплению народа, спеша сменить свои наряды. Я сижу на одном из кресел для нанесения макияжа, пока стилист подкручивает мои длинные светлые локоны и укладывает их в форме сложной огромной ленты. Чем больше лака и булавок она использует, тем сильнее я ощущаю вес своей головы.
Когда девушка стилист заканчивает, я бреду к вешалкам с одеждой и нахожу свой наряд. Это ничто иное как простая огромная черная тряпка, задрапированная в форме банта. Да, платье - гигантский бант. Я сегодня бант, ну правда, мои волосы это тоже бант с лентой.
Я начинаю раздеваться, чтоб одеть эту штуку.
- Дамы в коллекции Хейвайндол поторопитесь!
Ну вот. Обнаружить проймы оказалось бы сложно, даже если бы я раньше примеривала это платье. Просто на то, чтобы найти вырез для головы, уходит минут десять.
Я стою возле Кристины, у которой ситуация обстоит отнюдь не лучше моей. Она пытается втиснуться в пару серых слакс, идущих в паре с блузкой в виде банта, пока висящей на вешалке возле девушки. Когда Кристина подпрыгивает на правой ноге, ткань вдруг рвется.
- О, нет, - говорит она, широко распахнув глаза и вертя головой из стороны в сторону, пытаясь понять, видел ли кто-то этот кошмар. - Что же мне делать? - ее покрытые веснушками щеки краснеют.
Дизайнер, эксцентричная тощая дама, осматривает каждую модель пристальным прищуренным критическим взглядом.
- Вылезай из них, - говорю я Кристине, прежде чем она разразится слезами. Я останавливаю стилиста, которая только что причесала мои волосы, и показываю ей дыру, прежде чем это заметит дизайнер.
- У меня есть набор для шитья за моим рабочим местом. Оставайтесь здесь, - говорит она нам.
Кристина стоит одетая в лифчик и трусики-танга. Я тоже пока не одеваюсь дальше. Фактически, на мне нет даже лифчика, потому что мое платье-бант оголяет часть груди и бока. Моя грудь все еще болит от издевательств Иана над моим соском, но я использовала консилер, чтобы скрыть желтоватый синяк. Так что следы укуса почти незаметны, и никто пока ничего об этом не говорил.
Люди стараются не смотреть на то, как мы переодеваемся, и к тому же большинство персонала за кулисами женщины. Но когда я смотрю по сторонам всего раз, то замечаю пару мужчин, задержавшихся у двери.
У одного из них камера.
И мое сердце уходит в пятки. Камера. Я застываю на месте, мои конечности деревенеют. Их не должны допускать за кулисы. Не с камерами.
Не в то время, когда мы переодеваемся.
Однако, возможно, все в порядке. Никто ведь не выгоняет их отсюда. Не то, чтобы мы не привыкли быть голыми. То есть... у меня не было пока никаких обнаженных снимков, даже при том, что я могу уже сниматься топлесс, так как мне исполнилось 18. Но мне просто не хочется выставлять на обозрение всему миру свои груди, будь то в рамках высокой моды или нет.
Однако, что если эти парни папарацци, надеющиеся сделать быстрый снимок для журнала.
Это не к добру. Я бросаю взгляд на Кристину, которой всего 15, она невинна и новичок здесь. Она как я три года назад. Тошнота закручивается вихрем в моем животе. Моя кожа покрывается мурашками, и я инстинктивно закрываю собой Кристину. Если они снимают фото, то постараются снять меня, а я не хочу, чтобы ее уловили заодно со мной. Я закрываю ее от мужчин, ворвавшихся в место, которое я всегда считала "храмом" - они нарушили линию между зрителями и моделями. Хотя, наверное, нет никакой линии. Каждый мог увидеть всю меня.
Не люблю чувствовать себя такой значимой.
Кристина возится с блузкой, ее глаза стеклянные, девушка все никак не может поверить, что потерпела такую неудачу со своими брюками.
Я уже разобралась со своим платьем и натянула его на себя.
- Давай сюда, - я помогаю ей надеть блузку, застегивающуюся на множество петелек и состоящую из большого количества кусочков ткани. Тем временем я продолжаю оглядываться на парней, чьи объективы направлены прямо на мой зад.
Камера щелкает.
Даже мигает вспышка.
Теперь у них есть мое фото. Не голой, но в комнате есть еще пара не одетых девушек. Так что у них явно не было права фотографировать их, не думаю, что ребята получили на это разрешение. Может быть год назад я не придала бы этому значения. Может, просто проигнорировала сей факт. Но сейчас мне хочется наорать на фотографов, однако, мое подсознание уносит мысли сразу в нескольких направлениях.
- Двадцать минут! - орет девушка с планшеткой. - Модели, выстройтесь в линию. В линию!
Как раз когда Кристина вытягивает свои длинные каштановые волосы через воротник блузки, приходит девушка-стилист с ее зашитыми брюками.
Я ощущаю жар, направленный на мое тело, камеры. Щелчок.
Стилист поправляет мои волосы, так как я их немного спутала, одевая платье; толстая ткань ощущается так, словно весит все 10 килограмм.
- Те парни, - говорю я, пока стилист быстро убирает выбившуюся прядь с моего лица, - они не должны быть здесь.
