В обмен на рай - Кац Евгений Абрамович (книги бесплатно .TXT) 📗
Скарабелли закрыл лицо руками; загорелые пальцы заслонили его глаза.
— Идиот! — простонал он, стыдясь самого себя. — Я был слеп!
— Слеп? Лоренцо, пожалуйста, я не понимаю!
Скарабелли медленно поднял голову. Когда он убрал руки, в его глазах появилось нечто новое. Вернее, не новое, а хорошо забытое старое. То, что она видела в дни, предшествовавшие их свадьбе. В дни до Кэти…
Тогда она называла это любовью; теперь же не посмела бы воспользоваться столь волнующим словом.
— Доверие, — сказал Лоренцо со странным акцентом.
Хватило одного слова, чтобы его голос дрогнул.
— Доверие? — нетвердо переспросила Джесс.
Голова у нее пошла кругом, но Лоренцо нежно положил руку на ее губы, не дав продолжить.
— Пожалуйста, послушай, — попросил он. — Я должен многое сказать тебе. То, что ты должна знать. Пожалуйста, послушай, а потом ответь мне на один вопрос.
Скарабелли отвел руку, но Джесс не нашлась, что ответить. Поэтому она просто кивнула. Сердце часто забилось, в горле возник комок. Сомневаться не приходилось: он собирался сказать что-то ужасно важное. Это было написано на его напрягшемся лице, вытиснено на коже, обтянувшей красивые скулы.
— Думаю, лучше всего начать с моего деда.
— Твоего деда? — Джесс решила молчать, но его слова были такими удивительными, что она не смогла удержаться. — Какое он имеет к этому отношение?
— Большее, чем ты можешь себе представить. Помнишь, я рассказывал, как много он значил для меня, пока я рос? Так вот, он научил меня по крайней мере одной вещи. Я не должен был сидеть и почивать на лаврах, вернее, на его лаврах. Семья Скарабелли обязана своим богатством тому, что мы никогда ничего не получали даром. Когда-то мы были бедными и можем стать ими снова. Он всегда цитировал старую поговорку: из грязи в князи и обратно за три поколения.
— За тебя он мог не волноваться, — услышала Джесс собственный дрожащий голос. Она все еще не понимала, куда он клонит. — В конце концов, если дед нажил одно состояние, то второе ты заработал своими руками.
— Да, но это только половина того, чему он меня учил.
Лоренцо провел рукой по волосам, и его эбеновые глаза слегка затуманились, словно смотрели в прошлое.
— А вот другая половина… Он хотел, чтобы мой брак был таким же, как у него. Он встретил мою бабку в девятнадцать, и они прожили вместе больше шестидесяти лет. Бабка вышла за него, когда он был простым резчиком по дереву, а умерла женой очень богатого человека…
Длинные пальцы теребили браслет золотых часов, выдавая волнение, скрывавшееся под маской железного самообладания.
— Когда он дарил мне эти часы, то заставил поклясться, что я женюсь только на той девушке, в которой буду абсолютно уверен. Что моей женой станет только та, которая будет верить в меня так же, как моя бабушка верила в него. Я дал ему слово.
— Ох!
Ее тяжелый вздох был задумчивым и унылым. Теперь она понимала, что именно руководило Лоренцо. Что он чувствовал, будучи связан обещанием, данным деду, и почему ее собственные действия заставили Лоренцо решить, что она не та женщина, которую дед выбрал бы для своего внука.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Теперь я вижу, почему ты не мог на мне жениться. Но сейчас это не имеет значения…
— Нет, имеет! — с жаром прервал ее Лоренцо. — И очень большое! Потому что я был глуп, слеп и не видел того, что было у меня под носом! Мне хотелось убить эту крысу Стоу, но истина заключается в том, что я вел себя ничуть не лучше. Когда ты рассказала мне о том, что произошло сегодня вечером, я увидел себя в зеркале, и можешь поверить, удовольствия мне это не доставило. Есть много общего между поведением этой свиньи и моим собственным…
— Нет! — Джесс не позволила ему продолжить и теперь сама положила палец на его губы. — Лоренцо, нет!
— Да!
Скарабелли гневно отстранился, схватил ее руку, взял другую и положил обе к себе на колени.
— Я предлагал тебе только деньги и секс. Говорил, что люблю, но позволил гордости ослепить себя. С самого начала я считал: если бы ты любила меня, то никогда не стала бы сомневаться во мне, ни на секунду. Хуже другое. Я сам сомневался в тебе, но был слишком горд, чтобы признать это. В тот день, когда ты пришла ко мне и рассказала про грязную ложь Кэти, я сознательно не пытался переубедить тебя. Я видел в этом испытание твоей любви. Испытание, которое я не имел права отменить.
— И которого я не выдержала…
— Нет! — Лоренцо отчаянно замотал темной головой. — Нет, это я не выдержал. Потому что в глубине души я боялся. Боялся того, что ты не любишь меня так сильно, как казалось. Что ты действительно можешь поверить, будто я способен на измену и бессердечие…
— Если ты чего-то и боялся, то очень успешно скрывал это.
Так же, как страх перед лифтами, который он отказывался признавать, считая, что такой отказ помешает этой мании влиять на его жизнь.
— Ты был таким холодным, таким чужим…
— Это была только маска, — возразил Лоренцо. — А за ней скрывался животный, выворачивающий душу страх… и чувство вины.
— Вины? — эхом повторила Джесс, вернулась в тот страшный день и вспомнила странную вспышку в его глазах, которую тогда приняла за доказательство измены.
— Чувство вины за то, как я обращался с тобой. Я стыдился своего поведения и того, что причинил тебе такую боль, но скорее умер бы, чем признался в этом. Я позволил гордости взять надо мной верх и в результате потерял тебя.
Черные глаза смотрели ей прямо в душу, и Джесс застыла на месте, зачарованная силой горевшего в них чувства, потеряла дар речи и едва дышала. Она так сосредоточилась на его словах, что казалось, будто ее сердце перестало биться.
— Я уехал и поклялся, что забуду тебя. Но не смог перестать о тебе думать. Два года я терпел эту пытку. С проблемами в нью-йоркском офисе мог справиться любой из десятка людей, но я воспользовался этой возможностью вернуться в Америку, а приглашение Брендана дало мне прекрасный повод осуществить то, для чего я приехал. Но я все равно нашел бы тебя. Потому что не мог без тебя жить.
Он выпустил одну руку Джесс и нежно прикоснулся к щеке молодой женщины.
— И тут снова на моем пути встала дурацкая гордость. Вот почему я заставил тебя заключить эту отвратительную сделку. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы удержать тебя как можно дольше.
Кончик его большого пальца скользнул по щеке Джесс, стирая остатки слез. Выражение лица Лоренцо было внимательным и задумчивым.
— Я говорил себе, что мне нужны доказательства истинности твоей любви и доверия, хотя эти доказательства все время были у меня перед глазами. То, как ты приняла меня. То, как вела себя. То, как позволяла обращаться с тобой. Я не понимал ни этого, ни своих собственных чувств. Но знал, что мать поймет. Вот почему я так быстро увез тебя с Сицилии. Ей хватило бы одного взгляда на мое лицо, чтобы понять, что я все еще схожу по тебе с ума. И молчать об этом она бы не стала. А потом настал тот вечер…
Он не смог найти подходящих слов и медленно покачал головой, осуждая свое поведение. Но Джесс объяснения уже не требовались. Теперь она понимала, что значит слово «доверие». То, что она инстинктивно, не думая, бросилась к Лоренцо, стало тем самым доказательством, в котором он так отчаянно нуждался.
— Джесс, любовь моя, прости меня. Прости за глупость и слепоту, за высокомерие и гордость, за невежество и…
Она не позволила ему продолжить эту покаянную речь, просто прильнув губами к губам и дав понять, что никакие слова не нужны и что просить прощения не за что.
— А ты должен простить меня за сомнения, — прошептала она, не отрываясь от его рта. — Я должна была знать, что человек, которого я люблю, не способен на такие ужасные вещи. А я действительно люблю тебя, Лоренцо. Люблю так, что об этом больно думать.
Потом она долго молчала. Потому что не успела Джесс договорить последнее слово, как Лоренцо жарко и жадно поцеловал ее в губы. За этим поцелуем последовала тысяча других, еще более страстных, чем первый. За поцелуями последовали ласки, а ласки пробудили желание.
