Вечность Эллы и Миши (ЛП) - Соренсен Джессика (мир книг txt) 📗

Я присаживаюсь рядом с ней и спрашиваю вполголоса, — Сегодня случилось что-то, что расстроило тебя?

Она качает головой и отворачивает от меня свое лицо. — Ничего не произошло. Я лишь хочу пойти домой и лечь спать.

Она лжет, но я не могу копаться в ее мозгу прямо сейчас. Несмотря на то, что это почти убивает меня, я покидаю столик и направляюсь за кулисы, чтобы взять свою гитару. Когда я выхожу на сцену под свет огней, комната ненадолго затихает, но это все еще не лучший сценарий. На самом деле место настоящая дыра, а мне хочется хоть раз сыграть в месте, где люди не были бы пьяны.

Я наигрываю аккорд, подношу губы к микрофону, и изливаю свое сердце перед аудиторией незнакомцев, которые не слушают.

После выступления, какой-то большой, лысый чувак встречает меня за кулисами в коридоре, и протягивает мне карточку со своим именем и номером на ней.

— Эй, это было потрясающее выступление. — У него шрам на пол руки и золотая цепь вокруг шеи.

— Спасибо, — бормочу я, читая карточку. — Майк Андерли.

— И ты... — Он ждет, пока я скажу ему.

— Миша, — отвечаю я, не случайно избегая своей фамилии.

— Слушай, я собираюсь перейти сразу к делу, — он выставил руки вперед. — Я музыкальный продюсер. Я работаю на маленькую, но хорошую и честную компанию в Сан-Диего. Мне нравится, как ты звучишь, и я бы хотел поговорить с тобой о том, какие у тебя планы на будущее в музыкальном бизнесе.

Я смотрю на карточку. — Мои планы на будущее?

Он кивает. — Да, с твоей музыкой.

Я поднимаю чехол гитары. — Да, я пока не уверен, насчет своих планов.

— Ну, когда решишь, позвони мне, — говорит он и поворачивается к залу. — Как я уже сказал, я действительно заинтересован в тебе. — Он уходит, и я полагаю, что, скорее всего, он просто какой-то ненормальный.

Но что, если нет? Что, если это удача? Возможно, я и не сказал, что знаю о своих планах насчет музыки, но, на самом деле, я уже знаю. Я хочу играть не в отстойном месте, а там, где люди слушают и понимают. Я хочу быть музыкантом.

Я чувствовал себя родителем, когда вез этих троих домой, и к тому времени, как мы вваливаемся в мою квартиру, я уже был готов к тому, что все они отрубятся. Я поднимаю Эллу и укладываю ее в свою постель, потому что она едва может ходить.

— Держи свой член в штанах, — советую я Итану, когда он идет на кухню, и его рука обвита вокруг очень пьяной Лилы. — И больше не пей.

Он отмахивается от меня, а Лила хихикает, открывая холодильник и опрокидывая бутылки. Я иду по коридору, обратно в свою комнату, держа Эллу на руках. Ее дыхание мягкое, и она продолжает бормотать что-то о том, чтобы все ушло. И это пугает меня до чертиков.

Не отпуская ее, я снимаю ботинки и откидываю их в угол к остальной своей обуви и аккуратно кладу ее на кровать. Свет в комнате выключен, но лунный свет мерцает через окно на ее лице, пухлых губах, на ее красивой и безупречно бледной коже.

Она вжимается в мою подушку и бормочет. — Прости.

Я натягиваю на нее одеяло. — За что, малыш?

Она разочарованно вздыхает. — За то, что испортила твое первое выступление.

— Ты не испортила мое выступления, милая девчонка, — с легкой улыбкой на лице, я целую ее в щеку. — Я люблю тебя. Теперь спи.

К тому времени, как я снимаю футболку, она отключается. Я принимаю быстрый душ, смывая неприятное ощущение прошедшей ночи. Я не заинтересован играть там, где люди едва слушают меня. Я хочу большего, и даже, если парень и был сомнительным, я гадал, мог ли он оказаться реальным продюсером.

Когда я возвращаюсь в комнату, с полотенцем, обернутым вокруг моей талии, Элла сидит на кровати, а лампа включена. На ее лице задумчивый взгляд, словно она собирается вляпаться в очередную проблему.

— Тебе нужно поспать, — говорю я ей, бросая грязную одежду в корзину и хватая чистые штаны из верхнего ящика комода. Совершенно ясно, что она оценивает меня, что было бы великолепно, если бы она не была пьяна, ведь сейчас я не смогу ничего с ней сделать, при этом не чувствуя себя плохо.

— Мне скучно. — Ее речь немного невнятна, глаза красные. — Мы можем что-нибудь сделать?

Я забираюсь на кровать и сажусь рядом с ней. — Думаю, мы должны поспать. Уже поздно.

— Итан и Лила все еще не спят. — Она извлекает бутылку «Джека», которую прятала за спиной, откручивает крышку, и откидывает ее к изножью кровати. — Они играют в стрип-покер.

Мои глаза расширяются. — Прямо сейчас?

Она кивает головой. — Они оба уже сняли свои футболки.

— Ты была там?

— Да, иначе, где ты думаешь, я достала это? — Она машет бутылкой перед моим лицом, и я выбрасываю руку вперед, чтобы забрать ее, но она убирает руку назад, смеясь. — Угу. Ни в коем случае, Миша Скотт. Нет, пока ты не поиграешь со мной. — Она становится на колени передо мной и перекидывает ногу через мое колено, откидывает голову, чтобы сделать глоток. Она давится, прежде чем ее лицо становится серьезным. — Ты помнишь то время... ту ночь, когда умерла моя мама?

Мое тело напрягается. — Как я могу забыть ту ночь?

В ее зеленых глазах озорной взгляд, и я гадаю, в какую, черт возьми, сторону, движется этот разговор. — Ты помнишь, как поцеловал меня, прежде чем спуститься с того дерева?

Я киваю, обхватываю ее талию пальцами. — Конечно, я помню, но я удивлен, что ты помнишь. — Потому что той ночью Элла была пьяна, прямо как и сейчас.

Она соблазнительно облизывает губы. — Это был хороший поцелуй, правда?

Я забираю бутылку из ее рук и делаю большой глоток, зная, что мне это понадобится. Я никогда не видел эту ее сторону, и даже, если она пьяна, мне чертовски любопытно, что же будет дальше. — Это был очень хороший поцелуй.

Она наклоняется вперед и кладет руки мне на плечи. — Мы должны сделать это снова.

Внутри меня происходит внутренняя борьба, правильно это или нет, а она мягко прижимается своими губами к моим. Она редко целует меня первой, и это хорошая перемена. Именно этого я и хотел.

— Ты такой сексуальный. — Ее палец скользит вниз по мышцам моего живота, и мое дыхание останавливается. — Я все время тайно смотрела на тебя, когда ты работал с машинами без футболки.

Я пытаюсь не смеяться над тайной, которую она огласила, и игриво покрываю поцелуями ее подбородок, чтобы отвлечь от исповеди. — Как насчет того, чтобы пойти посмотреть, как там Лила и Итан.

Хихикая, она соскакивает с кровати и сваливает лампу. Не беспокоясь о том, чтобы поднять ее, она идет по коридору. — Если ты хочешь, чтобы я оказалась в кровати, тебе придется прийти за мной. — Она убегает.

Я надеваю джинсы и футболку, хватая бутылку «Джека» и выхожу на кухню, где Итан и Лила сидят за столом уже без футболок. Перед ними разложены карты. Элла торчит возле дверцы холодильника, шумно копается в пиве.

Итан роняет карты на кухонный стол и поднимает руки. — Лила уболтала меня на это.

Лила смотрит на меня с небольшим осознанием. — Это правда. Я его уболтала.

Я сажусь между ними и делаю глоток. — Хорошо, я сдаюсь, не буду пытаться остановить эту ночь сожалений. — Я собираю карты и перемешиваю их. — Поэтому не приходите потом ко мне плакаться, когда будете голые и замерзшие.

Элла

Я не планировала пить так много, и чувствую себя виноватой за то, что втянула Мишу и остальных в свои проблемы. Но я на две чертовы секунды хотела забыть, что мой отец собирается приехать домой на Рождество и пригласил Дина с Кэролайн на выходные, а меня нет. Я услышала, что происходит, когда Дин позвонил и спросил, где были ключи от  Cutlass[19], потому что он планировал починить его и продать. Я отключилась прежде, чем услышала всю историю.

Затем пришло письмо от папы. Чертово письмо, которое я не смогла открыть, потому что чувствовала, что все в нем может потенциально разломать мой мир на миллиард частей.

К тому времени, как мы оказались дома у Миши и Итана, я была уже на грани паники, так как утром забыла принять свои лекарства.