Улица Светлячков - Ханна Кристин (версия книг .TXT) 📗
Сделав паузу, Талли внимательно посмотрела на подругу. Кейт собрала все свое мужество и открыла было рот, но Талли рассмеялась и заявила:
— Конечно, хочешь, я знаю. Просто дуришь мне голову. Очень смешно! Я поговорю с мистером Райаном — это мой новый босс, — как только он поймет, что не может больше без меня обходиться. А теперь мне надо бежать, Чад наверняка хочет услышать, как прошло собеседование.
Порывисто обняв подругу, Талли убежала.
Кейт стояла в комнатке, пропахшей сигаретным дымом, и растерянно смотрела на открытую дверь.
— Нет, — решительно произнесла она. — Я не хочу этого делать.
Но ее уже никто не мог услышать.
10
День благодарения в семье Муларки всегда был особенным. Из восточного Вашингтона приезжали тетя Джорджия и дядя Ральф, которые привозили с собой столько еды, что можно было накормить всю округу. Когда-то, в прежние годы, они привозили с собой своих четверых детей. Но теперь дети сами стали взрослыми, и часто на День благодарения им приходилось навещать и других родственников. В этом году Джорджия и Ральф приехали вдвоем и чувствовали себя неуютно. Джорджия, едва успев поздороваться, налила себе выпить.
Кейт расположилась на протертом подлокотнике дивана, служившего центром гостиной сколько она себя помнила. Талли сидела по-турецки у ног миссис Муларки. Это было ее обычным местом, когда девочки приезжали домой на праздники. Талли старалась всегда держаться поближе к той, кого считала идеальной матерью. Сейчас Марджи сидела в папином кресле-качалке, напротив Джорджии, расположившейся на диване.
Был час подружек. Это была семейная традиция, которую Джорджия придумала давным-давно, когда у них с Марджи еще не было детей, о которых надо было заботиться. Во всяком случае, так гласила семейная легенда. В каждый праздник, собираясь вместе, мужчины смотрели футбол, женщины уединялись на час в гостиной, пили коктейли и сплетничали.
Они все знали, что скоро им предстоит совершать подвиги на кухне, готовясь к праздничному застолью. Но эти шестьдесят минут принадлежали им.
В этом году Марджи впервые наполнила бокалы для вина Кейт и Талли. И Кейт почувствовала себя совсем взрослой. Она сидела на подлокотнике, медленно потягивая белое вино и слушая Элвиса, певшего про маленького мальчика из гетто.
Удивительно, как музыкальный альбом или даже одна-единственная песня могли напомнить сразу о многих событиях твоей жизни. Кейт не припоминала ни одного Рождества, Дня благодарения, Пасхи, ежегодного семейного похода без песен Элвиса. Никакие мероприятия семьи Муларки невозможно было представить без его голоса. Марджи и Джорджия позаботились об этом. И смерть Элвиса не отменила эту традицию. Просто иногда, если было выпито слишком много, сестры, обнявшись, лили слезы, оплакивая его.
— А знаете, что я делала на той неделе? — сказала Талли, поднимаясь на колени, не в силах скрыть возбуждения.
Кейт, взглянув на Талли, подумала, что ее подруга похожа в эту минуту на молящуюся, ожидающую от миссис Муларки благословения.
— Вы ведь слышали о насильнике из Спокана. Ну так вот, — с драматическим пафосом произнесла Талли. — Они арестовали одного парня. А его мать наняла киллера, чтобы убить судью и прокурора. Представляете? А Джонни — это мой босс — разрешил мне написать первый вариант репортажа. Они даже использовали одно предложение из того, что я написала. Это было так здорово! А на следующей неделе Джонни возьмет меня с собой на интервью с одним парнем, который изобрел какой-то новый тип компьютера.
— Вот ты и вышла на свою дорогу, Талли, — сказала, улыбаясь, миссис Муларки.
— Не только я, миссис Муларки, — затараторила в ответ Талли. — Это будет хорошо и для Кейт. Я добьюсь для нее стажировки на студии, вот посмотрите. Я уже начала им намекать. В один прекрасный день вы увидите по телевизору нас обеих. Первых двух женщин-ведущих новостной программы.
— Ты только подумай, Марджи, — мечтательно произнесла Джорджия.
— Ведущих? — вскинулась Кейт. — Но я думала, что мы собираемся стать журналистками.
Талли улыбнулась:
— С нашими-то амбициями? Шутишь, что ли? Мы будем метить на самый верх, Кейти.
Кейт должна была что-то сказать прямо сейчас. Ситуация грозила окончательно выйти из-под контроля. И, если честно, сегодня был самый подходящий день расставить все точки над i. Отдых и выпитое вино всех расслабили.
— Я должна сказать тебе…
— Мы будем еще более знаменитыми, чем Джин Энерсен, — смеясь, продолжала Талли. — И гораздо богаче.
— Интересно, как это — быть богатым?.. — мечтательно произнесла миссис Муларки.
А тетя Джорджия потрепала Кейти по плечу:
— Вся семья гордится тобой, Кейти. Ты сделаешь нашу фамилию знаменитой.
Кейт вздохнула, она снова упустила свой шанс. Поднявшись, она подошла к окну. Поле за домом было покрыто словно светящимся в лунных лучах снегом. Снег лежал аккуратными шапочками на столбиках забора. Лунный свет окрашивал весь пейзаж в бело-голубые холодные тона, а небо было бархатно-черным. Перед глазами Кейт была настоящая рождественская открытка. Девочкой в своих мечтах она часто рисовала такие сказочные, волшебные картины. Запорошенная снегом, улица Светлячков сама становилась сказкой. Казалось, здесь не может случиться ничего плохого или несправедливого. Именно здесь и сейчас можно спокойно сказать своей семье, что ее планы на будущее изменились.
Последние месяцы выпускного курса были просто чудесными.
Хотя Талли проводила больше двадцати пяти часов в неделю на телестудии, где проходила стажировку, а у Кейт уходило примерно столько же времени на работу в «Старбаксе», дизайнерской кофейне, открывшейся недавно на Пайк-Плейс-Маркет, они старались проводить как можно больше времени вместе в выходные дни. Играли в пул, потягивали пиво в «Голдиз» или слушали музыку в «Блю Мун таверн». Талли проводила почти все ночи с Чадом, но Кейт давно перестала выговаривать ей на этот счет. Она сама получала слишком большое удовольствие от свиданий, чтобы укорять Талли по поводу ее выбора.
Единственной проблемой в жизни Кейт — зато большой — был предстоящий выпуск. В следующем месяце она должна была получить диплом с отличием по специальности «телевизионная журналистика», но Кейт так и не решилась кому-нибудь признаться, что не о такой работе она мечтала.
Однако сегодня она была твердо намерена это сделать. В переговорной на третьем этаже Кейт набрала номер домашнего телефона.
Мардж ответила после второго гудка.
— Алло?
— Привет, мам!
— Кейти? Какой сюрприз! Даже не помню, когда ты звонила вот так посреди недели. Хорошо, что ты нас застала — мы с отцом только что вернулись из магазина. Жаль, что ты не видишь платья, которое я купила на твой выпускной. Никому не верь, если тебе скажут, что в «Джей-Си Пенни» нет классных вещей.
— И какой же фасон ты выбрала? — Кейти медлила, собираясь с духом и слушая вполуха, как мать описывает платье. Она как раз говорила что-то про плечики, когда Кейт, собравшись с духом, перебила ее:
— Я отправила резюме в «Нордстром», мам. В отдел рекламы.
На другом конце провода воцарилась тишина. Затем послышался характерный щелчок зажигалки.
— Вы же собираетесь с Талли…
— Да-да, — Кейт прислонилась к стенке кабины, — стать командой крутых журналисток, известных и очень богатых.
— Так что там у вас происходит, Кейт?
Кейт пыталась подобрать нужные слова, но она сама толком не знала, чем хотела бы заниматься всю свою жизнь. Она верила, что для нее непременно найдется что-то особенное, что есть дорога, предназначенная ей одной, и в конце ее непременно ожидает счастье, но она не знала, где начинается эта дорога.
— Я ведь не такая, как Талли, — произнесла она наконец, признав правду, известную давным-давно ей одной. — Это Талли ест, спит и дышит, постоянно думая о новостях. Слава богу, у меня хватило ума получать отличные оценки, и мои преподаватели ценят меня за то, что я никогда не задерживаю сдачу домашнего задания, но журналистика — и телевизионная, и печатная — это настоящие джунгли. И меня съедят там заживо люди вроде Талли, готовые на все, чтобы добыть сенсацию. Думать, что я смогу со всем этим справиться, — значит закрывать глаза на истинное положение вещей.
