Средство от облысения - Нестерова Наталья Владимировна (книги бесплатно txt) 📗
Но то, что Анна Ильинична сменила гнев на милость, колючесть на мягкость, значило для Лены очень много.
Расчувствовавшись, Лена рассказала Анне Ильиничне за обедом про горе-злосчастье, которое вползло в ее семью. Муж ошибочно приревновал ее и ушел из дома. Потом обнаружилось, что он сам не без греха. На работе подлоги вскрылись, дети чудят. Но главное – Володя. И все запуталось, как клубок шерсти, с которым котенок играл, – не размотаешь.
– Какое хорошее время у тебя сейчас! – неожиданно сказала Анна Ильинична и впервые улыбнулась.
Улыбка, забытая, непривычная для мышц лица, сделала ее похожей на беспомощную старушку, впавшую в детство. Но в то же время увиделось очевидное: что была она когда-то молода, красива, смешлива и неопытна.
– Что хорошего? – поразилась Лена.
– Замечательное время! – подтвердила Анна Ильинична.
Она смотрела в одну точку на противоположной стене, будто прокручивала перед глазами картины молодости. И говорила как бы сама себе:
– Мой Николай, муж, был во всех отношениях прекрасным человеком. Но как выпьет! Выноси святых! Такая похоть из него прет, не остановишь! Какая баба – ему не важно, кривая, косая, одноногая – лишь бы чужая. А я вроде сестры ему становлюсь. Трезвый – нини! Проспится, волосы на себе рвет, козлом себя обзывает. После того, как я расскажу про его выкрутасы. Сам-то ничегошеньки не помнит. И: «Нюрочка, любимая, дороже тебя никого нет! Только ты мой свет в оконце!» Сколько слез я, глупая, пролила! Как терзалась!
– Ваш муж умер? – тихо спросила Лена.
– Наполовину. Парализовало его, два года лежит. Говорить не может, только мычит. В пеленки его кутаю, потому что под себя ходит.
– Как же это случилось?
– Инсульт. Врачи говорят, давление было высокое, а мы не знали. Да кто его мерил, это давление, мужикам? Пашет и пашет как вол. Голова у него иногда болела. Таблетку анальгина дашь, и забыли. А сыночек в армии у нас сейчас. На подводной лодке матросом служит. Я как представлю: в железной банке, под толщей ледяной воды… Что с лодками у нас подводными случается, сама знаешь… А если война?
Анна Ильинична горько вздохнула, с трудом оторвала взгляд от стены, перевела на Лену:
– Поэтому вот что я тебе скажу, девонька! Время твое счастливое, и дурью не майся. Ну, почудит-почудит мужик да и одумается. На работе неприятности – тьфу! Нервы серьезно мотать оснований нет. Дети, конечно, присмотра требуют, но на то они и дети.
Лена ругала себя за привычку переносить события чужой жизни на собственную. По телевизору показали женщину, которая миллион выиграла. «А что бы я на миллион купила?» – мечтала Лена. Сосед Валера жену побил, она среди зимы в темных очках ходит, синяки закрывает. «А если бы Володя на меня руку поднял?» Ужас! Наверное, умерла бы.
И то, что рассказала Анна Ильинична, Лена приняла близко к сердцу, испугалась за Володю. Каждые десять минут бегала звонить мужу на работу. Но его не могли позвать к телефону: то на совещании, то на другой территории, то в котельной…
Володя, когда ему сказали, что пять раз звонила жена, а сейчас трубка лежит, потому что Лена сказала: не кладите, я подожду, – помчался в кабинет пулей. Что-то случилось!
Во-первых, дети – вечная тревога! Петька особенно, мина замедленного действия. Во-вторых, родители – пожилые, не ровен час…
В-третьих, они связались с подсудным делом, криминалом.
Но Лена запыхавшегося и взволнованного Володю, когда, он схватил трубку и ответил, спросила:
– У тебя голова не болит?
– Нет! Почему она должна болеть? Что произошло?
– Володя! – паническим голосом умоляла Лена. – Я тебя очень-очень прошу: сходи в медпункт, померяй давление.
Полчаса назад Володя обсуждал давление пара в котельной, поэтому переспросил:
– При чем здесь медпункт?
– Давление – это крайне важно! Если запустить, может быть инсульт!
– У кого? Ничего не понимаю! Ленка! Ты откуда звонишь?
– Из архива. Володя, я вот еще думаю: вдруг Петеньку в армию заберут? И на подводной лодке он будет служить?
– Петьке двенадцать лет, – напомнил Володя.
– И все-таки мне страшно! – всхлипнула она.
– Говори толком! Дети, родители, а может, на тебя наехали? Что случилось? Конкретно?
– Конкретно ничего, то есть ничего явного. Но сколько на свете опасностей! Скажи мне, только честно, войны не будет?
– Какой войны? С кем? Ленка! Все живы и здоровы?
– Пока – да! Но, Володя…
– Стоп! Отвечай на мои вопросы!
– Хорошо! – обрадовалась Лена.
Суть-принцип ее жизни последние почти двадцать лет заключался в том, что она гребла веслами, а руль держал Володя. Она принимала мелкие решения, он – судьбоносные.
Лена была за щитом, который не только оберегал в целом семью, но промокашкой впитывал ее страхи и гипотетические беды.
– Где дети? – строго спросил Володя.
– В школе, – отчеканила Лена. – У Пети контрольная по математике, Настя задержится, у нее дополнительные по английскому.
– Мои папа или мама... звонили? Кто-то при смерти?
– Нет! Боже упаси!
– Тебя... тебя шантажируют, угрожают?
– Ой, да кто же? Мы тут с Анной Ильиничной одни.
– Ленка! Я ничего не понимаю!
– Володя, померяй давление!
– Какое, к лешему, давление?
– Артериальное. Ты не подозреваешь, но может случиться…
– Ленка! – перебил Володя. – Вы там выпиваете?
– Нет, конечно! Что за глупости!
– Тогда!.. – взревел Володя. – Тогда какого рожна ты звонишь и панику наводишь? Белены объелась?
Он оскорбил в ней святое – заботу о его жизни, Лена обиженно шмыгнула носом и сказала, стараясь придать голосу нейтральную безучастность (получилось как у девочки, которая в детской игре изображает «плохую папину начальницу»):
– Звоню тебе, чтобы сообщить, что мы нашли еще десять изобретений, присвоенных Канарейкиным. Если ты не передумал участвовать в этом деле, то можешь получить документы.
Лена опускала трубку на рычаги и слышала Володин голос. Кажется, он говорил «Погоди!».
– Погоди! Ленка! – кричал Володя. – Объясни, кто тебя встревожил? Почему?
Ответом ему были короткие гудки. Перезвонить ей? Но как называется архив, где находится, какой там номер телефона, Володя не знал. Да и некогда ему было выяснять! За спиной стоял начальник цеха и терпеливо дожидался, когда Владимир Анатольевич закончит личные беседы и вернется к служебным делам, отлагательства не терпящим.
Простившись с Анной Ильиничной как бы навсегда, если надобности не возникнет, Лена все-таки приехала к ней в архив через два дня.
Привезла подарки: шерстяные носки, сама вязала, на пятке и мыске прочная капроновая нить проложена, долго не протрется, – это для сына-матроса. А Николаю, мужу-инвалиду, отчества Лена не знала, она купила памперсы специальные. Несколько месяцев назад увидела их в аптеке (очередное средство от облысения покупала) и чуть со смеху не покатилась. Это кому же? Где такие младенцы с талией чуть не в метр? А цена! Напрасно потешалась, оказывается – для лежачих, скорбно больных взрослых людей.
Деньги от семьи Лена не отрывала, она ведь кошелек нашла, а в нем – три тысячи семьсот сорок рублей. В милицию не отнесла, не верила, что владельцу отдадут. Все на памперсы потратила, осталось сто рублей. На них Лена в переходе метро купила гребень лично для Анны Ильиничны. В ее-то гребне, постоянно по привычке вынимаемом и на место вставляемом, уже трети зубцов не хватает.
Анна Ильинична не только не обрадовалась подаркам, но и разозлилась на Лену:
– Ты что придумала? Я Христа ради не живу! Забери, чтоб глаза мои не видели!
Повернулась спиной и ушла, точно Лена посторонняя.
Лена подарки, конечно, оставила. Не такая уж Анна Ильинична расточительная, чтобы выкинуть полезные вещи. Лена Анну Ильиничну понимала: если ты рассчитываешь только на себя, то выдержишь; станешь надеяться на помощь других – сломаешься. Неизвестно, как у самой Лены в будущем, в старости сложится. Это сейчас она разбаловалась с Володей. А дальше? Да и где Володя? Бесчувственный! Жестокий! Дурак несчастный! Или счастливый?
