Авантюрист - Габриэль Мариус (смотреть онлайн бесплатно книга txt, fb2) 📗
— Наверное, — вяло отозвалась Тереза.
Девон начала собирать грязные тарелки.
— Тери, у тебя ужасный беспорядок. — Она вздохнула. — И пахнет здесь, как в зоопарке.
Флорио положил руку на плечо Девон.
— Давай оставим их вдвоем. Пусть познакомятся. — А затем повернулся к Терезе: — Может быть, ты оденешься и покажешь Ребекке мельницу, а?
— Ладно, — сказала Тереза слабым голосом.
Когда Майкл и Девон вышли, Ребекка подошла к окну и раздвинула шторы. Комнату наполнил солнечный свет, что заставило Терезу зарыться лицом в одеяло.
— Похоже, тебе нужно переодеться во что-нибудь свежее, — сказала Ребекка и начала собирать разбросанные вещи. При солнечном свете беспорядок в комнате выглядел еще более удручающим. Как в клетке шимпанзе.
Теперь было ясно, что журнальные фотографии весьма приблизительно передавали внешность дочери. Ребекке показалось, что лицо Терезы отдаленно напоминает ее собственное в детстве. Но ребенок был до такой степени неухоженным, что сказать сейчас что-то определенное вообще было трудно. Она чувствовала острую, отчаянную жалость к этой подавленной, неопрятной, растрепанной девочке.
«Я вырву тебя отсюда, — мысленно поклялась Ребекка. — Мы обе вырвемся на свободу».
Она двигалась как во сне, ощущая невероятную физическую слабость и почти полное эмоциональное опустошение. Неужели это конец пути? Нет, это только начало. И чтобы пройти его до конца, потребуется целая вечность.
Собирая грязную одежду, Ребекка посматривала на обложки книг. К ее удивлению, почти все это были викторианские романы — Диккенс, Троллоп, Теккерей. Увесистые тома. Трудно было поверить, что их может читать тринадцатилетняя девочка, но, кажется, это было именно так.
Она собрала одежду Терезы в охапку.
— У тебя есть корзина или что-нибудь для грязного белья?
— Сейчас достану, — растерянно проговорила та и спустила ноги с постели. Теперь Ребекка увидела, что Тереза лежала в постели одетая. На ней были джинсы и несимпатичная мятая серая рубашка, болтающаяся на ее тонких плечах. Ребекка также не могла не заметить, что ноги у Терезы грязные. Она сунула их в мягкие кожаные туфли, поношенные и рваные. Ничего себе ребенок! Ребекка разозлилась. Это же надо так запустить себя. А папаше и сестрице, кажется, до этого нет никакого дела.
Тереза принесла плетеную корзину и протянула Ребекке. Сейчас они стояли очень близко друг от друга. Ребекка напряженно вглядывалась в лицо дочери, пытаясь высмотреть хоть какое-то сходство с собой, но оно пока не обнаруживалось. Спутанные волосы Терезы были совсем не такими, как у Ребекки. Ее дочь оказалась стопроцентной брюнеткой. В остальном же Тереза поразительно походила на Райана, особенно пухлые упрямые губы. Это было настолько шокирующим, что Ребекка пошатнулась. Но первое, что привлекало внимание к девочке, — это глаза. Они были по-настоящему хороши, выразительные, большие, обрамленные длинными ресницами.
Ребекка пристально смотрела в них, повторяя про себя непрестанно мучивший ее вопрос: «Неужели ты устроила этот жуткий пожар, в котором погибла твоя приемная мать? Неужели ты действительно хотела ее убить? Или это все произошло случайно?»
Через две секунды Тереза повернулась спиной, чтобы выставить корзину с грязным бельем в коридор. Затем повернулась к Ребекке, отбросив ладонью упавшие на глаза волосы. Очевидно, это был ее привычный жест.
— Ты будешь жить с нами?
— Если ты и Девон захотите этого.
— Ты имеешь в виду, что решать должны мы?
— Я полагаю, ваш отец примет окончательное решение, но если ты и твоя сестра сочтете, что я вам не подхожу, сомневаюсь, что он меня возьмет.
Тереза задумалась.
— Я бы не сказала, что ты мне не подходишь.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Девочка смотрела как будто бы в окно, но искоса продолжала из-под челки разглядывать Ребекку.
— Папа сказал, что ты медсестра.
— Да, это верно.
— Случайно, не по психиатрии?
— Нет. Я все время работала в детских больницах. Польшей частью в отделениях общей терапии. — Она сделала паузу. — А почему ты спросила? Тебе не нравятся психиатры?
Она увидела, как Тереза скривила слишком большой для такого худого лица рот.
— Не нравятся.
— Ладно, не будем обсуждать, почему они тебе не нравятся. Наверное, есть основания. Обещаю, что не буду заставлять тебя рассматривать чернильные пятна.
Она хотела таким образом пошутить, но получилось как-то не смешно.
— Чернильные пятна?
— Да, есть такой тест — вернее, был раньше, — на котором в моей молодости проверяли психику детей. Не знаю, применяется ли он сейчас.
— Наверное, это единственный, на котором меня еще не проверяли, — мрачно произнесла Тереза.
— Ты имела дело с психиатрами?
— Имела.
Ребекка решила на время уйти от этой темы.
— Может быть, спустишься позавтракать? Я видела на кухне очень сочные ароматные фрукты.
— Я не голодна, — сказала Тереза. — И вообще я не завтракаю.
— Почему же? Ведь есть даже такая пословица: «Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу».
— Я не завтракаю, потому что не хочу, — холодно проговорила Тереза. — Не подумай, что я страдаю анорексией[11].
— Я вовсе и не думала. Просто эту пословицу мне в детстве повторяла мачеха. Чуть ли не каждый день. Вот она у меня и застряла.
Тереза настороженно подняла голову.
— Мачеха?
— Моя мама умерла, когда мне было десять лет. Отец через год снова женился.
— Как это пошло, — произнесла Тереза с раздражением.
— Но такое случается довольно часто.
— Мужчины все противные.
Ребекка улыбнулась.
— Я думаю, в определенной степени он сделал это ради меня. Считал, наверное, что мне нужна мать.
— Тебе нужна мать, но твоя собственная, а не суррогат.
Суррогат? Неплохо для тринадцатилетней. Ребекка вспомнила замечание Девон о коэффициенте интеллекта сестры.
— Но ведь маму я все равно вернуть не могла.
Тереза, ссутулившись, прислонилась к двери. Воротник ее свободной рубашки оттопырился, и Ребекка увидела у девочки на шее тонкую золотую цепочку с висящим на ней маленьким золотым ключиком.
— Ну и как вы с ней жили?
— С мачехой? По правде говоря, мы недолюбливали друг друга.
— Почему?
— Я была грубой, а она холодной.
— А теперь как?
— Да все так же. Я так и осталась грубой, а она холодной. Но мы прекрасно ладим друг с другом и при встрече улыбаемся. Вот так. — Ребекка продемонстрировала Терезе широкую фальшивую улыбку, чем вызвала на пару секунд в ее глазах веселость. — Но теперь мне ее жалко. Понимаешь, доля мачехи очень тяжела. Она вроде как изначально считается злой и нехорошей. Вспомни все сказки. И вообще, при слове «мачеха» сразу же на ум приходят отравленные яблоки, уродливые злюки сестры и прекрасная страдающая падчерица.
— А почему она была с тобой такой холодной?
— Видимо, не понимала, что это такое — потерять мать. Пока это не случилось с тобой…
Ребекка замолкла, увидев, что Тереза отвернулась. Ей показалось, что глаза девочки наполнились слезами. Ей хотелось броситься к ней, обнять, прижать к себе. На мгновение вдруг показалось, что сейчас как раз наступил тот самый момент, когда можно рассказать Терезе правду о себе. Слова чуть было не слетели у Ребекки с губ, но, к счастью, она вовремя себя остановила.
— Куда отнести корзину с грязным бельем? Где у вас тут стирают и гладят? — спросила она, с трудом проглотив застрявший в горле комок.
— Мы ездим в прачечную самообслуживания «Лондромет» в Урбино, — отозвалась Тереза, не оборачиваясь.
— А здесь что, вообще ничего не стираете?
— Где? В каменной раковине? Так там только руки обдерешь. Ничего, скоро у нас будет стиральная машина. Когда папа заставит вертеться колесо.
— Колесо? — спросила Ребекка.
Тереза кивнула.
— Наш папа большой мастер. Он тебе говорил, чем сейчас занимается?
— Нет.
— Тогда я тебе покажу. Удивишься.