Акт бунта (ЛП) - Харт Калли (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
Пакс смотрит на меня — прямо сквозь меня — ряд крошечных мышц напрягается на его челюсти. Парень разочарованно выпускает струю воздуха через нос, раздувая ноздри, а затем поднимает камеру к своему лицу. Он делает еще одну мою фотографию, его брови сходятся вместе, когда тот снова опускает объектив от своего лица.
— Почему бы нам вместо этого не поговорить о том, почему ты пыталась покончить с собой? — огрызается он.
Такое чувство, что он только что вылил мне на голову ведро ледяной воды. Внезапно дразнить его из-за операции больше не кажется такой уж хорошей идеей.
— Хорошо. Справедливое замечание, — признаю я. — Эти темы под запретом. Тогда о чем мы поговорим?
— Мы вообще не будем разговаривать. Ты покажешь мне, как я не пугаю тебя до чертиков. Подойди к окну. — Пакс направляет объектив старой камеры на меня, затем на окно, как будто у него в руках пистолет, а не действительно дорогое оборудование. Он хочет пристрелить меня в любом случае.
Я чувствую себя так, словно выстраиваюсь в шеренгу на расстрел, когда пересекаю его комнату и становлюсь, как он мне приказал, перед большим эркерным окном напротив его кровати.
— Что теперь? — Нервный электрический ток, вибрирующий под моей кожей, усиливается, когда парень оглядывает меня, разрывая на части отстраненным, далеким взглядом.
— Теперь ты раздеваешься, — заявляет он. Простые, лишенные эмоций слова, которые звучат ровно, как будто он просто сказал мне наклонить голову еще немного вправо.
В нем ничего не меняется. Выражение его лица остается стоическим и бесстрастным. Плечи расслаблены. Его глаза такие же холодные, бледно-серые. Но что-то действительно меняется. Я не могу понять, в чем дело. Не могу точно определить, что именно. Но Пакс играет со мной, и ему это очень нравится. Он ждет, что я откажусь от его требования и в испуге выбегу из комнаты. Это типичное поведение Пакса Дэвиса. Потому что знает, что просит слишком многого, но все равно требует, чтобы посмотреть, на какие кнопки может нажать, прежде чем другой человек сломается.
Однако он неопасная береговая линия, о которую я могла бы разбиться. Другая моя версия разлетелась бы на куски при одной только мысли о том, чтобы раздеться перед ним, но та версия меня умерла на тротуаре, залитая кровью. Теперь потребуется нечто большее, чем обнажить свою плоть перед парнем из Бунт-Хауса, чтобы повлиять на меня.
Пакс сардонически фыркает; он думает, что уже выиграл эту странную игру в проверку на прочность, но это не так. Даже близко нет. Не отрывая от него взгляда, я беру нижнюю часть своей рубашки с длинными рукавами и медленно стягиваю ее через голову.
Затем снимаю кроссовки, стягиваю джинсы на бедра, не моргая, спуская их вниз по ногам. Пакс замирает, неподвижный, как статуя, наблюдая за тем, как я спускаю бретельки лифчика с плеч, затем тянусь назад, чтобы расстегнуть застежки сзади.
Сейчас не темнота.
Мы не в лесу.
Я трезва, как стеклышко, и Пакс тоже. По крайней мере… я так думаю.
Это совсем не похоже на ту ночь, когда он прижимал меня к дереву и чуть не трахнул. И теперь я смотрю на него со смутным чувством гордости, вместо того чтобы разрываться надвое из-за моей явной паники и того, как сильно я хочу его.
Лифчик падает на пол.
Трусики присоединяются к остальной моей одежде.
Меня не волнует, что мое нижнее белье не соответствующее. Ну и что с того, что лифчик черный, а трусики розовые? Теперь, когда они на полу, это вряд ли имеет значение. И то, что я вся в синяках, тоже не имеет значения. Верхняя часть моих рук покрыта ими. Мои бедра испещрены множеством отметин. Моя грудная клетка черно-синяя; многие из этих синяков мне нанес сам Пакс. Мне все равно, что мои запястья все еще забинтованы.
Все это, блядь, не имеет значения.
Я стою спиной к окну, расправляя плечи, наклоняя голову и поднимая подбородок… И встречаю пустой взгляд Пакса с горящим вызовом, который зарождается где-то глубоко внутри меня.
Я голая. И все еще чувствую этих бабочек — у них есть собственный разум, они бьются у меня в груди, — но теперь я могу отделиться от них. Мое беспокойство не берет надо мной верх.
Справедливости ради надо сказать, что Пакс даже глазом не моргнул. Либо у него чрезвычайно убедительное бесстрастное лицо, либо парень так привык к тому, что женщины сбрасывают с себя одежду по первому его требованию. Какой бы вариант ни был верным, могу сказать, что ему действительно нравится то, что он видит. Это ясно как божий день. Несмотря на то, что я выгляжу так, будто только что провела пять раундов с бойцом UFC, Пакс все еще очарован моим телом. Его взгляд опускается вниз, задерживаясь на моей груди, и даже с другого конца комнаты я вижу, как его зрачки расширяются; еще больше увеличиваются, когда взгляд перемещается дальше вниз, останавливаясь на вершине моих ушибленных бедер, между ног.
— Не считал, что ты относишься к полностью выбритому типу, Чейз. — Его голос грубый, как наждачная бумага.
Ладно, от этого комментария мои щеки немного порозовели. Но я сохраняю хладнокровие.
— Уверена, что во мне есть много вещей, которые ты неправильно оценивал.
Пакс выгибает бровь в ответ на это.
— Возможно. Надо признать, ты здесь, голая, действительно кажешься очень не похожей на прежнюю Чейз. С другой стороны, не думаю, что ошибался на твой счет. Думаю, возможно, что ты изменилась. — Прежде чем я успеваю подтвердить его подозрения, парень поднимает камеру и делает еще один снимок, делая еще одно фото.
Удивление потрясает меня. Пакс только что сфотографировал меня. Обнаженной. Однако это удивление быстро проходит. Он делает шаг ближе, держа камеру в одной руке.
— Ну? — спрашивает он. — Не собираешься сказать мне удалить снимок?
— А смысл? — Я сопротивляюсь желанию прикрыть грудь руками. Это выставит меня слабой, а я не хочу казаться ему такой. — Эта камера не цифровая. И уверена, что ты не собираешься портить все кадры на пленке, открывая заднюю часть и засвечивая пленку.
Что это за выражение у него на лице? Никогда раньше не видела его у Пакса.
— Удивлен, что ты заметила, — говорит он. — И нет. Я не собираюсь этого делать. Иди, сядь вон на тот комод.
О, боже. Это не то, что я представляла себе, когда решила появиться в Бунт-Хаусе. Однако я заинтригована своей собственной новообретенной храбростью и никак не могу просто уйти отсюда сейчас. Поэтому просто делаю это. Гладкое, полированное дерево приятно холодит мою кожу, когда я приподнимаюсь, чтобы присесть на самый край комода.
Короткий проблеск одобрения мелькает в глазах Пакс. Он ждет, пока я устроюсь на комоде, а затем крадется вперед, словно хищник, охотящийся на свою жертву.
Его спортивные штаны скандально низко сидят на бедрах. Достаточно низко, чтобы я могла сказать, что на парне нет нижнего белья. Но я уже знала об этом, не так ли? И просто притворялась, что не замечаю растущую выпуклость в его штанах, но отрицать это больше нельзя, потому что я вижу очертания его члена. В деталях. Ствол и гребаную головку, и с каждой секундой эрекция становится все больше.
Дерьмо.
Пакс буквально самое горячее существо, которое я когда-либо видела. Его голова выглядит свежевыбритой. Он пахнет дождем и ненастными летними ночами. Черты его лица такие яростно мужественные, скулы гордые, линия подбородка такая острая, что об нее можно порезаться, и я не могу отвести взгляд. Никогда не могла отвести от него взгляд. Моя затяжная одержимость им была и остается моим благословением и моим проклятием. Самый сладкий рай и самый горький ад.
Парень улыбается, его губы многозначительно приоткрываются, и сильная дрожь пробегает по всему моему телу. Почему такая улыбка так опасна? Знает ли он, что может уничтожить целые цивилизации своим безжалостным ртом?
— Ладно, Файер. Раздвинь свои ноги для меня.
— Зачем?
— Затем что у меня в руке фотоаппарат, а ты моя муза. Что в этом такого?
Делал ли он это раньше с другими девушками из академии? Есть ли где-нибудь в ящике стола стопка фотографий других муз, которые с радостью раздвигали перед ним ноги? Я бы спросила, но, честно говоря, не хочу знать ответ на этот вопрос.
