Трогать запрещено (СИ) - Коваль Алекс (книги онлайн полностью бесплатно txt, fb2) 📗
– Между вами что-то было, да? А потом он тебя… ну, домой… отправил… поэтому ты сейчас в таком состоянии? Ты только скажи, Юлька, я ему такую “сладкую жизнь” устрою, всю жизнь жалеть будет, что…
У меня с губ срывается смешок. Один истеричный смешок. Ника замолкает. За ним вылетает второй. Третий. В итоге дикий смех перерастает в горький вой и поток слез, которые я все смахиваю и смахиваю с щек, а они все, заразы, не останавливаются!
Было. Ага. Все было! И почти признание, и почти близость, и почти ссора. Все “почти” было. И все закончилось ужасным, страшным разочарованием в человеке. Почему он так? Зачем? Какая разница, сколько мне лет? Сколько ему лет? Какая разница, что подумают люди? Какая разница, что это “не принято”? Да и где кем “не принято”?
Не понимаю!
Глупо оглядываться на мнение окружающих, когда сердце разрывается от боли и чувств. Может, я чего-то не вижу? Может, я в силу возраста все еще слишком верю в сказки? Не знаю! Но точно знаю, что так быть не должно. Любовь способна даже на самые невероятные вещи, стоит двоим только захотеть. А любовь есть! Я точно знаю, что есть! У родителей была! И у меня… Уже, кажется, тоже с приставкой “была”. Потому что Титов совершенно четко обозначил свою “позицию”: нельзя, неправильно, не для меня. Я же уже трижды делала первый шаг, пытаясь доказать ему, что достойна быть с ним рядом. Итог? Одно унижение ярче другого. Больше я этого делать не буду.
Богдан
Виски сегодня залетает, как вода. Ни один градус ни в одном глазу не задерживается, и это, сука, бесит! Я пью, пью, пью, но не пьянею. Голова все еще ясная. Ноги все еще держат. И мне все еще хочется сдохнуть. Впервые за все свои четыре десятка лет желание уснуть и не проснуться. Даже в самые тяжелые времена я всегда находил выход. Из любой ситуации. Сейчас же – тупик.
За грудиной болит так, будто ребра в щепки. Сердце в клочья. Я чувствую себя правильным, но отменным дерьмом. Еще и это Юлькино: “Никогда бы не подумала, что такой сильный и взрослый мужчина может быть таким трусом...” – на повторе в ушах снова, и снова, и снова. Да, котенок, именно трусом.
Иначе, кроме как трусостью, все случившееся сегодня не назовешь. И кто бы знал, как я люто себя ненавижу! За приезд. За чувства такие неуместные к такому неподходящему человеку. И за слабохарактерность, которая не позволила оттолкнуть ее сразу, дав девчонке подобраться слишком близко.
Сука!
Снова наливаю виски. Снова опрокидываю в себя. Глотку обжигает. Морщусь. Все еще дышу – херово. Повторяю. Не знаю, на каком по счету бокале я слышу стук в дверь. Открываю чисто рефлекторно. На пороге Данилов.
Первая мысль – пздц, Юля все рассказала. Вторая – она гораздо смелее меня, и что-что, а папе жаловаться точно бы не побежала.
– Занимательный мальчишник, Титов, – ухмыляется Степан, кивая с намеком на мою распахнутую на груди рубашку, красные глаза и потрепанный вид. – Пригласишь? Или будешь дальше в одиночку напиваться вдрызг?
Молча отступаю, позволяя другу пройти в номер.
– Присоединяйся. Нажремся вместе. Вечеринка в клубе закончилась?
– Парни гудят. Но знаешь, без “гвоздя программы” как-то не заходит.
– Как нашел меня? – прохожу, возвращаясь к столу и своему скромному “ужину”. Ноги едва-едва заплетаются, но это не мешает мне снова схватиться за бутылку.
– Костян сказал, где тебя искать. О-о, смотрю ты тут вовсю развлекаешься, – хлопает по плечу Степыч. – Ну так?
– Что?
Данилов скидывает пальто и усаживается напротив. Туда, где примерно пару часов назад сидела его дочь. Смотрела на меня такими же, как у бати, зелеными глазами и признавалась в любви. Дочь, на которую я на доли секунды посмел посмотреть не просто как на девчонку, а как на женщину. Потенциальную. Мою. Женщину.
Посмотрел – нутро обожгло. Где я, а где она со своей порочной невинностью, блть!
– Титов, прием.
– Да, задумался.
– Или допился. Я спрашиваю: что происходит? В честь чего траур?
– Так свободу мою хороним сегодня, ты забыл? – ухмыляюсь, салютуя другу бутылкой.
– Да, что-то мне кажется, далеко не по этой причине ты глушишь вискарь, – выхватывает ее у меня Данилов, наливая себе в стакан. Обычный. Тот, в котором Юлька сок пила.
Юлька, Юлька, Юлька, кругом тут Юлька!
– Как думаешь, любовь существует, Данилов?
– О-о, Титов, – ржет Степыч, – я смотрю, это уже далеко не первая бутылка? Чтобы ты да у меня такое спросил? Чудеса. Куда же делась твоя философия практичного циника?
– Не ржи. Я серьезно.
– Не думаю, а знаю, что да, – без шуток кивает друг. – Я женат был, забыл? На самой лучшей в мире женщине. Восемнадцать лет счастливого брака, на протяжении которого я ни разу о нем не пожалел. Поэтому да, – бьет свои бокалом по моему Данилов. – Определенно.
Самая лучшая в мире женщина. Да.
И дочь у вас самая лучшая в мире получилась.
А я, мудак, посмел на нее засматриваться.
Пздц, идеальный “жених” – бес в ребро, седина в бороду. Никогда не понимал мужиков, которые себе в любовницы и жены баб, годящихся им в дочери, выбирают. Считал это чистой прихотью богатых извращенцев. Ха. Смешно, правда?
– А если, чисто в теории, женщина, на которую запал, ну никак не годится тебе в жены, что бы ты сделал, Степыч? Забил или боролся?
– Что значит “не годится в жены”? – заламывает бровь друг. – Кто сказал, что она “не годится” и где прописаны эти “критерии отбора”? Что за дебильная формулировка? – слышу возмущенные интонации Юльки. Вот, значит, откуда ноги растут. Вся в отца.
– Она по возрасту вдвое младше меня. Такая формулировка пойдет?
Смотрю на друга, у того по лицу тень удивления проходит. Правда, скорее не от возраста “избранницы”, а от самого факта, что тот Титов, которого он знает со школьных лет, умудрился залипнуть на девчонке.
Да, увы, и такое бывает. Жизнь, мать его, забавная карусель.
Данилов, наверное, последний, с кем стоило бы обсуждать эту тему. Но едва ли не единственный в моем окружении до мозга костей порядочный семьянин. Точно единственный, к мнению кого в вопросе отношений я бы реально прислушался. И сейчас Данилов задумчиво вертит в руке бокал, не особо торопясь с ответом. Хотя уже заминку можно расценивать, как предельно честный ответ человека, у которого такого возраста есть дочь.
Собственно… о его же дочери и говорим. И если однажды он об этом узнает – голыми руками мне шею свернет. Клянусь, я даже не буду сопротивляться. Заслуженно. Я бы тоже свернул.
– Вот поэтому и пью, – выдаю я многозначительно. – Дерьмо какое-то.
– Знаешь, как отец, я бы сказал тебе, что это крайне нездоровая херня. Не знаю, как бы сильно я бесился, если бы Юлька себе в мужья моего ровесника нашла, – сам того не зная, режет без ножа Данилов. – А как мужчина, который в свое время без памяти влюбился, я бы сказал, что надо бороться. Отпустить реально “твое” почти нереально, уж прости за тавтологию.
Вот это номер.
Поднимаю взгляд, Степан задумчиво затылок чешет:
– Сложно судить сразу с двух сторон, – ухмыляется, пригубив виски. – Иногда все еще забываю, что у меня взрослая совершеннолетняя дочь, которая вот-вот приведет в дом жениха. Пздц, Титов, никогда детей не заводи! Их потом так страшно во взрослый мир из-под крыла выпускать.
– Мало кому такой зять, как я, понравится.
– Как ты? Знаешь, не самый плохой вариант, – качает головой. – По бабам, сколько тебя знаю, не таскаешься. Любовницы все постоянные. Леваки тоже не твоя тема. При деньгах и принципах. Далеко не урод. Так что, Титов, бывает и похуже, – смеется Данилов. – Родители перебесятся, если чувства взаимны.
Ага, свои советы потом мне вместо веревки на шею накрутишь и вздернешь, “родитель”.
– Я так понимаю, с Илоной у вас пошел какой-то жесткий разлад? – немного погодя спрашивает Степа. – Свадьбы не будет?
– Хороший вопрос…
В теории, даже если с Юлей у меня ничего не случится, то я уже не уверен, что жениться на Илоне – реально хорошая затея.
