Змеиный мох (СИ) - Рябинина Татьяна (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Хорошо хоть написал, а не приперся без приглашения. Или… надо было как раз так – без приглашения?
«Привет, Надя, был рядом, решил заехать».
Ну выгнала бы. Или просто не открыла дверь. А может, и нет. Может, и открыла бы. Только теперь поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Русским языком сказано: отстань ты от меня уже.
Сто сорок шесть процентов идиот!
Надо было сначала ей написать, а потом гантелями махать. Хоть отвлекся бы.
Шажок навстречу? Так ведь, может быть, она его и сделала. Тогда, у меня в кабинете, когда спросила, почему я так официально к ней обращаюсь. А я ее обломал резко. Кто знает, может, именно тогда она свой выбор и сделала. Нет, не между ним и мною, – кто я ей?! - а между разрывом с ним и продолжением отношений. Может, это я своим тупым игнором подтолкнул ее обратно? И теперь с этим уже ничего не поделаешь. И нет никакого смысла жевать сопли.
Встал с дивана, вытащил из кладовки тряпки, ведро, налил воды и занялся уборкой. Тоже хорошее лекарство от хандры. Тем более когда в квартире девяносто квадратов общей площади, паркет, требующий натирки, и потолки в три с лишним метра.
Квартиру эту правдами и неправдами получил мой дед, которого я никогда не видел. В семидесятые годы он занимал в горисполкоме какой-то не последний пост, связанный с капитальным ремонтом жилого фонда. Вот в одном из домов на Лермонтовском ему и удалось отхватить лакомый кусочек… с воловий носочек. От огромной коммуналки отрезали две комнаты, кухню и большую кладовку, в которой оборудовали санузел.
Сейчас все здесь было запущено до невозможности. Когда бабушка шесть лет назад умерла, мама сначала хотела квартиру продать и построить под Кёнигом большой дом. Но потом подумала, что, может, после моего увольнения мы захотим в ней поселиться.
Полина Питер не любила, а этот район – особенно. Называла унылой достоевщиной. Зато я был влюблен в него с детства. Для меня это было такое… сосредоточие питерской магии и мистики. Покровский остров – далеко не все питерцы знают его название. Рядом Никольский собор – в ясную погоду одного цвета с небом, солнцем и облаками. Голубой с белым и золотым. Семимостье: стоишь на одном мосту и видишь вокруг другие шесть. Там исполняются желания. Чуть поодаль площадь Тургенева с Покровским сквером, еще дальше – Мариинский театр. Мне всегда казалось, что где-то здесь до сих пор гуляет нос, сбежавший от злополучного майора Ковалева.
Хоть Полина и заявила, что ни за что в это болото не поедет, мама продавать не стала и нашла жильцов. Которые вполне ожидаемо превратили квартиру в помойку. Но теперь я мог снять со счета деньги, набежавшие за те годы, и сделать наконец приличный ремонт.
Что ж, вот и еще одна забота, чтобы занять руки, а вместе с ними и голову.
К вечеру, приведя в относительный порядок одну комнату и кухню, я снова влез под душ, потом заказал пиццу и пиво и рухнул на диван.
Ну, считай, выходной убит. Еще один, а там и работа. В понедельник Надя вряд ли выйдет, может, во вторник?
Вот так, Денис Аркадьич, и сходят с ума. Тупо из-за бабы.
Ничего, мы этим переболеем, нам не впервой. Тогда хуже было, во много раз. И сейчас переживем.
Пискнул телефон: пришло сообщение в Вайбер. Ломанулся за ним к тумбочке, как вратарь к мячу. В финале чемпионата мира. Это был личный номер, не корпоративный, его мало кто знал. Каждый раз, когда пищал Вайбер, меня аж подкидывало: а вдруг?..
Надежда, что это Надежда…
Но нет. Не она.
[1] Строки из стихотворения Ивана Бунина "Одиночество"
=39
«Завтра буду проездом, можем встретиться днем».
А вот это уже интересно.
Еще бы понял, если б Мишка. Хотя он в армии. На китайской границе – можно посмеяться. Но Жаннетта? Точно где-то в лесу медведь сдох.
«Конечно».
«Напомни адрес, приеду».
Тогда, уже сев в поезд до Калининграда, я подумал, не погорячился ли. Нет, не в отношении Полины, тут все было ясно. Она могла и не признаваться, я и так все понял. И это была точка – окончательная. Да, люди делают ошибки. Все люди делают. Но с ее стороны это не было ошибкой. А вот уйти, ничего не сказав детям, не попрощавшись…
Я должен был объяснить им все сам. Глядя в глаза. Что мы с их матерью больше вместе жить не будем. Разумеется, не называя настоящей причины. Да, это было бы тяжело. Но – единственно правильно. Что ж, в тот момент, спокойно и методично складывая в чемодан вещи, я мало что соображал. Внутри как будто замерзло все.
Приехав домой, я набрал сначала номер сына, потом дочери. Звонки раз за разом сбрасывались. Тогда позвонил Полине.
«Что тебе еще?» – раздраженно поинтересовалась она, ответив после десятого гудка. Таким тоном, словно это я попался на горячем.
«Что ты сказала детям?»
«Что надо, то и сказала. Что ты от нас ушел. Не собираюсь врать, что срочно уехал родину защищать».
«Вот как? – в глазах потемнело от ярости. - Ну тогда бы уж всю правду говорила, чего там. Что это ты от меня ушла. И изменила - тоже ты».
Телефон коротко пискнул – «соединение завершено».
Только через неделю Мишка наконец взял трубку. Я как мог пытался донести то, что наш разрыв с матерью не означает, будто что-то изменилось в моем отношении к нему и Жанне.
«Ты должен был сказать это нам. Сам. А не убегать ночью, как будто украл что-то».
«Ты прав, - согласился я. – Должен был. Но у меня была причина поступить так. Поверь на слово».
С Жанной поговорить удалось только через три месяца, когда я с трудом выбил оставшиеся две недели отпуска и приехал в Смоленск. Самое интересное, что Мишка всегда был мамин мальчик, а она – папина девочка. Видимо, поэтому мое «предательство» так сильно по ней ударило. С сыном мы худо-бедно какие-то мосты навели, но Жанна ясно дала понять: не простит никогда. Со всем своим подростковым максимализмом.
Да, я мог, конечно, объяснить им, как все обстояло в действительности. Но… выставить перед детьми их мать в черном свете? Поступить так же, как сделала она? Для меня это было неприемлемо. Даже во вред себе.
С Полиной в тот мой приезд все-таки удалось поговорить относительно спокойно. Остановился я в гостинице, мы встретились в кафе и обсудили сугубо прагматические вопросы. В том числе и развод. Не касаясь ничего личного.
«Если тебе не пригорает, может, не будем торопиться?» - спросила она.
«Какой в этом смысл?» - удивился я. – Давать детям надежду, что, может, все еще наладится?»
«Нет. Так они, по крайней мере, не будут беспокоиться, что ты снова женишься, а я выйду замуж».
«Глупо, - возразил я. – А если это действительно случится? У тебя кто-то есть, я тоже могу кого-то встретить».
«Дай им прийти в себя. Я замуж в ближайшей перспективе не собираюсь. Да и ты вряд ли надумаешь жениться, пока служишь. Но если вдруг припрет, я не буду возражать, обещаю».
Я, конечно, многое мог сказать о том, что об их душевном покое надо было заботиться раньше. Но не видел смысла.
С тех пор прошло пять лет. Пару раз всплывало, что надо бы все-таки развестись, но поскольку действительно не горело, дальше разговоров дело не зашло. Тем более разводиться при наличии несовершеннолетних отпрысков через суд, находясь в разных городах, - тот еще квест.
Я приезжал в отпуск, проводил время с детьми. Напряжение так и не ушло. Особенно с Жанной, которая не скрывала, что никакого удовольствия ей эти встречи не доставляют и, будь ее воля, она бы со мной не виделась вообще. Мишка, становясь старше, потихоньку оттаивал. Иногда даже звонил сам. И милостиво разрешил подписаться на его инстаграм.
Окончив колледж телекоммуникаций, он не стал поступать в институт, а пошел в армию. И неожиданно для всех попросился в погранвойска. В военкомате, разумеется, учли семейные традиции и то, что он вырос на границе. И закатали аж на Дальний Восток. Причем узнали мы об этом, только когда Мишка уже был там. Полина, разумеется, решила, что это произошло с моей подачи. И страшно бесилась, отказываясь верить, что я сам ни сном ни духом.
