Золото скифов - Колчина Нина (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
— Давай сначала отвезем тебя на Бронную, а потом я поеду на работу! Очень не хочется с тобой расставаться.
— А мне с тобой, — грустно ответила Альбинка.
Около дома она руками обвила шею отца.
— Ты самый лучший папка на свете! Я никогда не забуду сегодняшний день. Спасибо тебе…
Подъехав к Совмину, Ульянский почувствовал смертельную усталость, тяжело выбрался из машины и направился к своему подъезду.
— Владимир Иванович!
Ульянский обернулся.
Потом он часто будет вспоминать этот миг, и будет ему казаться, что он сразу все понял. А может, и не казаться — может, правда понял.
Навстречу шел его давнишний знакомый из административного отдела ЦК. Он всегда благоволил к Ульянскому, хотя тот и не знал, чему, так сказать, обязан. Высокий, седой, почти старец. Глаза — умные, живые, со смешинкой — на сей раз смотрели печально.
— Володя, — он впервые назвал его только по имени, опустив отчество, — у меня дурные вести… Над тобою сгустились тучи. Я приехал в Совмин специально, чтобы предупредить тебя. Хорошо, что дождался… Если есть какие-то незавершенные дела, имей в виду — в твоем распоряжении очень мало времени… два часа или два дня, но не больше. Телефоном не пользуйся! Твои номера на прослушке.
Он ушел, не попрощавшись, как-то неопределенно махнув рукой.
На ватных ногах Ульянский вошел в свой кабинет. Вот и все. Отчаянно звенело в ушах. Вот и все. Закончилась его жизнь. Впереди мрак, чернота, ужас… Все. Конец.
— Владимир Иванович? Тебе нехорошо? — На пороге кабинета стоял Большаков. — Может, вызвать врача?
— Нет, Борис. Сердце, знаешь ли, чуток прихватило. Бывает.
— Дать нитроглицерин?
— Это можно.
Пока Большаков хлопал по карманам в поисках стеклянной трубочки с лекарством, Ульянский стал приходить в себя.
— Слушай, будь другом, сделай одолжение! Мне надо срочно уезжать, а до Альбинки дозвониться не могу. Она на Бронной — там телефон, видимо, испортился. Вызови своего шофера, пусть он мою записочку ей отвезет.
— Конечно, Владимир Иванович! Не беспокойся! — Большаков нашел наконец нитроглицерин и протянул Ульянскому. — Я отвезу. Моя машина уже внизу. Проеду через Большую Бронную. Мне все равно в ту сторону. Пиши давай свою записку, я загляну к тебе минут через десять.
Ульянский остался за письменным столом. Взял лист бумаги, разорвал пополам и начал писать…
«Таня! Прости. Я очень виноват перед тобой. Ты была мне хорошей женой. Бог меня наказал. Береги дочь!»
У Альбинки задрожали руки, когда она прочитала адресованные матери слова. Предчувствие ужасной беды наполнило сердце. Второй листок она разворачивала совершенно непослушными от волнения пальцами.
«Альбина, дочка! Выполни все точно так, как я прошу, и поезжай в «Архангельское» немедленно. Поняла? Сразу, как получишь… Скоро и домой, и на дачу придут с обыском. Тяжело, отвратительно, но когда-нибудь ты забудешь. Я очень сильно виноват перед Зиминым, перед тобой и Игорем. Не надо говорить им об этой записке и о сути моей просьбы.
Скифское золото на самом деле не пропало. Его взял я. Бес попутал. Никто, кроме матери, а теперь и тебя, не знает об этом. Сделай так, чтобы оно и дальше считалось пропавшим. Когда-нибудь деньги, вырученные за него, решат какие-то твои проблемы. Спрячь где угодно, но не дома. Не трогай лет десять. Потом ищи частного коллекционера. Игорю не говори — это сильно осложнит ваши отношения.
Тем, кто скоро придет, будет известно о конверте, что привез Большаков. Не отказывайся от этого и ты, но покажи им только записку, адресованную матери. Эту уничтожь. Сразу, прямо сейчас! Не звони мне и матери не вели. О золоте скифов в квартире ни слова! На всякий случай!
Деньги постараюсь передать, а может, и сам успею. Прости меня, доченька! Я не хотел…»
Дальше шли конкретные указания, как достать золото, какую взять отвертку… не забыть вернуть ее на место…
Если записка Татьяне была написана почерком крупным, четким, каким-то даже ученическим, то эту Альбинка разбирала с трудом. Буквы мелкие, неровные складывались в косые и нервные строчки-ниточки.
Альбинка перечитала записку несколько раз и, не вникая еще в истинный смысл происходящего, стала с туповатым усердием выполнять то, что велел отец. Чтобы не разорвалось сердце или не подкосились ноги, нужно сосредоточиться на очень конкретных и простых действиях. Уничтожить записку. Смяв листок, она бросила его в унитаз и несколько раз спустила воду. Взять отвертку. Альбинка развернула кожаный рулетик с набором инструментов — отец любил хорошие «железки» и содержал их в отменном порядке, — достала отвертку с деревянной ручкой и положила в свою сумочку. Туда же опустила конверт с запиской для матери и вышла во двор. Прежде чем сесть за руль, она внимательно огляделась вокруг и, лишь убедившись, что никто за ней не наблюдает, села в машину и отправилась в «Архангельское»…
Мать Альбинка нашла в столовой. Она сидела одна за огромным столом и расправлялась с остатками обеда.
«Зачем мама стала так много есть!» — досадливо подумала Альбинка, заметив множество уже опустошенных тарелок и вазочку с мороженым, ожидающую своей очереди.
— Ой, ты меня испугала! — воскликнула Татьяна. — Что так рано? Садись, я как раз собиралась кофе попить. Возьми себе чашку в буфете. Знаешь, сегодня в столе заказов такие сливки вкусные! Просто чудо!
Альбинка смотрела на мать, и от чувства острой жалости к ней к глазам вдруг подступили слезы. Обреченная на одиночество и сытую жизнь на этой большущей даче, мать общалась в течение дня только с официанткой и придурковатой, не совсем здоровой соседкой, и круг ее интересов постепенно сузился до местных сплетен и ассортимента стола заказов. Что имел в виду отец, когда говорил о вине перед женой? Ее однообразную жизнь или шалости, которыми, как казалось Альбинке, он уже пару лет разнообразил свою?
— Мам, отпусти официантку домой. Прямо сейчас. Скажи, что посуду мы сами помоем… Выйдем на улицу! Поговорить надо…
Татьяна никак не могла взять в толк, что произошло. Невзирая на предупреждение дочери, рвалась к телефону, чтобы от мужа узнать, в чем все-таки дело. Дочери пришлось даже прикрикнуть на мать, чтобы она сосредоточилась и не делала глупых шагов.
— Вообще забудь про это золото, если хочешь облегчить участь отца! — нашла Альбинка самый весомый аргумент.
С медной решеткой она справилась быстро. Тяжелый черный пакет, замотанный скотчем, оттягивал руки. Для Альбинки именно он стал средоточием всех зол и несчастий, которые, как она уже представляла, неминуемо рухнут на ее голову. Ни на миг она не ощутила соблазна посмотреть, что скрывает целлофан. Велев матери собираться в Москву, она взяла пляжную сумку, положила туда черный пакет, бросила сверху купальник, полотенце и пошла на речку. Теперь, если кто спросит, куда ходила, — ответит: на Десну, купаться. Этот план созрел еще в машине. Дорога на речку шла мимо замка. Именно в нем Альбинка собиралась спрятать золото, а если не удастся — даже и не знала где.
Вокруг замка, как всегда, не было ни души. Проникнуть внутрь удалось без всяких препятствий. Благодаря забывчивой уборщице гостеприимно распахнулось окно. Секунда-другая — и Альбинка уже ступала по сверкающему, начищенному паркету. Обойдя оба этажа в напрасных поисках подходящего места, она очень пожалела, что не взяла отвертку, поэтому нельзя воспользоваться отцовской идеей. Возвращаться на дачу не хотелось — неизвестно, сможет ли проникнуть незаметно в замок еще раз.
Она переходила из комнаты в комнату. Взгляд скользил по стенам, нишам, мебели… Все не то, не то… На первом этаже в холле увидела чучело медведя и улыбнулась ему, как доброму знакомому. Сашка рассказывала, что около этого мишки ее первый раз поцеловал Глеб. Рука сама потянулась потрепать когда-то живую и теплую шкуру. Проведя рукой по шерсти сверху вниз, она заметила, как глубоко чучело мишки задвинуто в угол. Попка плотно-плотно прижалась к стене. Альбинка попробовала рукой, насколько плотно, и сразу поняла — именно здесь спрячет золото.
