Девчонки на луне (ЛП) - Макнэлли Дженет (серия книг .txt) 📗
– А ведь папа любит тебя. Он подарил тебе принтер этикеток.
Вторую фразу я сказала тихо, и всё же, произнесённая вслух, она звучала немного нелепо. Хоть это и была правда.
– Мэг, я тоже люблю твоего отца. И принтер этикеток люблю, – Кирен улыбнулся. – Да посмотри на мой шкаф с пластинками. Теперь там всегда можно быстро найти панк музыку или соул шестидесятых, – он сжал мою руку. – Я приеду сразу, как только смогу.
– Интересно, что Мадонна выкинет на этот раз. Разве может чем-то переплюнуть прошлогоднее шоу?
Кирен широко улыбнулся, обрадовавшись тому, что я снова могла шутить.
– Может, она совсем разденется, – сказал он, продолжая улыбаться. – Обещаю, я закрою глаза, – он встал. – Пойду, куплю тебе билет.
Я понимала, что пора встать и начать собирать вещи, но продолжала сидеть, слушая жужжание вентилятора, а потом голос Кирена, звонившего в авиакомпанию. Он пытался всё сделать правильно, знаю, но сидя там, за кухонным столом, я чувствовала, что что-то шло не так.
Глава 26
Да, долго же мы ехали на поезде! Выйдя из метро, мы оказались под выцветшим небом с разбросанными по его просторам перистыми облаками. Родители Арчера жили рядом с Колумбийским университетом, в котором его отец преподавал экономику. Я хорошо помнила этот район благодаря Луне. Мы даже прошли мимо той столовой, в которой я впервые встретила Джеймса.
Спустя несколько кварталов, Арчер остановился перед высоким серым зданием. Завидев парня, швейцар открыл перед ним стеклянную дверь, обрамленную золотом. За ней неясно просматривалось фойе. Несмотря на жару, на швейцаре был плащ, но он улыбался, отчего в уголках глаз появлялись мелкие морщинки.
– Доброе утро, Арчер, – сказал он и посмотрел на меня.
– Привет, Рафаэль, – Арчер повернулся ко мне. – Это моя подруга Фиби.
– Добрый день, – поздоровалась я.
– Добрый день, Фиби.
Улыбаясь, я прошла через широко открытую для меня дверь, хотя наличие швейцара показалось мне странным. По-моему, я раньше никогда не посещала дома со швейцарами.
Пол в холле был выложен гладким серым мрамором, и, пока мы шли, казалось, будто свет от настенных ламп скользил по нему, как плавящийся металл.
– Круто, – сказала я.
Арчер нажал на кнопку, вызывая лифт. Она загорелась в виде указывающей вверх стрелки.
– Как-то так. Мы живём здесь с моего девятого класса. Тогда отец стал профессором. Родители хотели такое место, чтобы можно было устраивать вечеринки.
Я сразу представила себе, как по холлу прохаживаются званые гости и как женщины цокают каблуками по мраморной плитке.
Двери лифта открылись. Кабина в нем была просторной, с отделкой из тёмного дерева и большим серебряным зеркалом через всю заднюю стену. На секунду я бросила взгляд на наше отражение, и оно мне понравилось. Если смотреть прищурившись, то мы здорово смотрелись вместе. Я встала лицом к двери, а Арчер нажал на кнопку «12» и прислонился к стене. Даже легкая сутулость шла ему.
– У твоей мамы, наверное, хороший дом?
– Да, симпатичный. Он у нас викторианский, хотя, по сути, это бывший дом фермера, но находится в черте города. Очень старый. Мама наняла несколько рабочих, чтобы перекрасить его в жёлтый цвет.
Я вспомнила его большие окна, тенистое крыльцо. У двух входных лестниц были потрясающие своды, заполненные мозаикой в оттенках синего и серого цветов. Помню, как их чинил один мастер, который сам себя называл Стекольщиком.
– Когда мама купила его, дом был похож на сарай. В Баффало полно недорогих домов. Но сейчас он точно стоил бы кучу денег.
Лифт прозвенел, и двери открылись. Мы вышли в коридор с тёмно-синими стенами, снизу обшитыми блестящими деревянными панелями.
– Даже не знаю, насколько обеспечены мои родители. В смысле денег. Знаю, что папа что-то присылает. Мама зарабатывает своими скульптурами, продавая их богатым людям. И преподаёт в университете.
– Наверняка, «Shelter» всё ещё получает какие-то авторские бонусы.
Арчер встал напротив одной из дверей, достал связку ключей из кармана и нашёл нужный.
– Никогда не думала об этом, – и это была правда. Мама много говорила про «богачей» так, словно они отличались от нас, и в этом я с ней была согласна, но и бедными мы не были. – Может, ты и прав.
Арчер покачал головой, выглядя немного смущённым.
– Не понимаю, почему я вообще заговорил об этом, – сказал он, открывая дверь. – Стоит мне только вспомнить про отца, как я начинаю думать о деньгах.
Квартира начиналась с коридора, за которым я увидела кухню с огромной сверкающей плитой и гранитной столешницей. На кухне стоял мужчина, прислонившись к кухонному шкафу и глядя в телефон. Он был высоким, с седеющими волосами и кристально голубыми глазами. Когда мы вошли, он посмотрел на нас.
– Арчер, ты дома?
Арчер кивнул.
– Я ночевал у Джоша. Мы выступали вчера.
Он весь вытянулся в струнку, словно его кости соединялись проводами. Арчер посмотрел на меня, а затем снова на мужчину.
– Это Фиби. Фиби, это мой отец.
– Доктор Хьюз, – представился отец Арчера и пожал мне руку. – Рад встрече. И как же вы познакомились?
Я успела заметить, что дверца холодильника за его спиной была совершенна пуста: ни фотографий, ни рисунков. Ничего.
– Моя сестра поёт у них в группе. Луна. Кто же ещё.
Он посмотрел на меня так, будто не совсем понимал, что я имела в виду.
– Ты тоже поёшь?
– Нет. Ни пою, ни играю.
– А Арчер у нас музыкант, – сказал доктор Хьюс и обратил свой взор к сыну. – Что ж, посмотрим, кем он будет через десять лет.
– Большое спасибо, пап, – в его голосе чувствовалась нотка горечи. Я также заметила, как он совсем немного отвернулся от него. – Ты, как всегда, умеешь поддержать.
– Я поддерживаю тебя, – доктор Хьюс положил свой телефон в карман и поднял со стола чемодан. – Только, полагаю, не так, как тебе бы хотелось.
Арчер ничего не ответил, лишь мерно дышал и ёрзал на месте. Луч солнца светил прямо в золотой квадрат на плитке пола у него ног. В комнате воцарилась тишина.
– Моя мама тоже преподаёт в университете, – сказала я, просто чтобы заполнить паузу. Я не собиралась рассказывать ему о том, что до этого она тоже пела в группе, которую потом бросила.
– Да ладно? В каком?
– В университете Баффало. На кафедре изобразительного искусства.
– На кафедре истории искусства?
Его брови взметнулись вверх.
– Студийного искусства. Скульптура.
Я надеялась, что он не станет спрашивать меня, из какого материала, потому что вряд ли он много знает о металле. Что бы о нём подумала мама? Что он не похож на человека с подходящим телосложением. Она бы сказала, что этакому тузу вообще нечего делать в мастерской.
Он кивнул, словно обдумывая мой ответ. Я даже могла предположить, какая мысль сейчас мелькнула в его голове: лучше бы история искусства.
Арчер немного дёрнулся, после чего его натянутая поза стала расползаться по швам.
– Ладно, мы пришли забрать мой тюнер.
Доктор Хьюз кивнул.
– Ну, да, а у меня собрание. Мне пора идти.
Арчер уже пошёл в другой конец квартиры, а я задержалась на одну секунду, прежде чем пойти за ним.
– Было приятно познакомиться, – сказала я перед уходом.
– Взаимно, – он улыбнулся, и в этот раз он казался искренним.
Арчер прошёл по коридору до своей комнаты. По меркам Нью-Йорка она была большой, в тёмно-сине-—сером цветах. На одной из стен комнаты висела старомодная карта Северной Америки. У него также был постер с альбомом Битлз «Let it be», где Джон, Пол, Джордж и Ринго были каждый в своём квадрате. Широкое окно в черной раме выходило на здание напротив. В одном из окон я увидела флаг Ирландии, рядом с которым стояло что-то вроде пальмового дерева. Арчер включил проигрыватель и установил иголку на лежавшую на нём пластинку. Заиграли «The Kinks».
– Супер.
– Фанатка «Kinks»?
– Ещё бы. Люди считают, что вопрос в том, кто лучше: «Битлз» или Роллинги, но правильнее было бы спрашивать: «Битлз» или «Кинкс».
