Такие, как есть - Одо Сьюзен (версия книг txt) 📗
Анна просмотрела конверты и разделила их на две части — надписанные от руки и отпечатанные на машинке.
Она читала о том, что почерк отражает сущность человека; по почерку можно определить, самоуверен, страстен или закомплексован его обладатель. Перебрав эти конверты, Анна огорчилась. Казалось, все они были написаны мужчинами, которые дошли до последней степени отчаяния, или теми, кто мастурбировал, покуда писал ей письмо.
Только один конверт привлек ее внимание. Она отложила его в сторону и начала методично просматривать все подряд.
Первое письмо было от парня по имени Пол. «Привет, Анна, — писал он. — Мне двадцать восемь, я привлекателен, одинок, работаю на товарной бирже в Сити. У меня своя квартира, шикарная машина, и я хотел бы с тобой встречаться».
— Вот как? — рассмеялась Анна, представляя себе напыщенного юнца, более всего обеспокоенного своей карьерой.
«Я люблю хорошее вино, дорогие рестораны и путешествия А также занимаюсь спортом и хожу в театры», — читала она.
— Отлично. Но почему бы не найти девочку из Сити себе под стать? Она окрутит тебя и вернет к мамочке. А может, ты врешь, и на самом деле тебе далеко за пятьдесят и твое лицо напоминает выжатый пакетик из-под «Липтона».
Анна отложила письмо и взялась за другое. Оно было от «ценящего дом и ласкового» парня по имени Джефф. Скорее всего это пожилой разведенный тип.
— Наверное, он толстый и глупый. Ему около шестидесяти, в лучшем случае под сорок.
И закомплексован, вне всякого сомнения.
— Ты любишь дом потому, что у тебя не хватает духа выйти за его пределы!
Анна прервалась и, откинувшись на спинку стула, подумала о том, почему все же дала это объявление. Можег, это было минутное помешательство?
Вернувшись к письмам, она поняла, что все они делятся на три категории: отчаявшиеся, неудовлетворенные и сексуально озабоченные.
Неудовлетворенные угадывались довольно легко. Их сексуальная проблема окрашивала все, о чем они писали, Анна полагала, что все они носят шерстяные жилетки, связанные им их матерями. Они развелись с женами много лет назад и искали удовлетворения, а не прочных отношений.
Отчаявшиеся составляли совсем другую категорию. Они производили не столь тягостное впечатление, как те слезливые особи, которые хотели получить бесплатные сексуальные отношения. Правда, они были так падки на женскую ласку, что их могла возбудить и белая мышь. А Анна не считала себя такой.
Сексуально озабоченные привлекали ее более всего. Половина из них была удачлива в жизни. Но она состояла из молодых парней, считавших отношения интимными, если они могут ущипнуть за задницу горничную своей любовницы.
Что же ей оставалось?
Анна взглянула на отложенный в сторону конверт, надписанный аккуратным почерком, и неторопливо вскрыла его.
На стол выпала фотография.
Анна отложила письмо и посмотрела на фото.
— Хорошо, — сказала она себе, — Почему же такой приятный парень, как ты, ищет счастья в колонке брачных объявлений? Почему к тебе в постель не ломятся женщины?
Читая письмо, она остановилась на середине. Ее внимание привлекли адрес и номер телефона.
Она увидела в этом перст судьбы.
Его звали Майкл. Анна достала из сумочки телефон и быстро набрала номер.
Наступило воскресенье. День выдался великолепным — голубое безоблачное небо, теплый легкий ветерок. Карен прошла по улице, на которой выросла, и постучала в дверь дома, где родилась. И все же в глазах у нее застыл страх, а в желудке появился тяжелый комок.
Дверь открыла мать. Ее лицо осветилось радостью, когда она увидела дочь.
— Карен! Какой приятный сюрприз! Входи, дорогая, чайник как раз вскипел.
Отец сидел на кухне с газетой и чашкой чая. Он поднял глаза и улыбнулся.
— Здравствуй, милая. Не ожидали увидеть тебя сегодня. Как дела?
— Все в порядке, — не слишком уверенно ответила она.
Карен села за стол. Отец просматривал газету, а мать суетилась.
— Что нового в школе? — спросила мать.
— Все нормально… Готовлю пьесу.
— А как Сьюзи? Что ее малыш?
— Отлично. Он настоящий крепыш. И Сьюзи ты не узнала бы. Она совершенно поглощена им.
— Прекрасно. Знаешь, что Джилл снова забеременела?
— Нет, правда? — Сердце у Карен екнуло. У Джилл, ее свояченицы, уже было четверо детей — три мальчика и малышка дочка. Мать всегда восхищалась плодовитостью Джилл и приводила ее в пример Карен, говоря, что когда она наконец захочет создать семью, то пусть не боится рожать детей — родители помогут воспитать их.
Карен подумала о гом, что мать не вовремя завела об этом разговор. Мать налила ей чаю и села за стол рядом с отцом.
— Так чему же мы обязаны честью видеть тебя? — спросил отец, не отрываясь от газеты. — Ты ведь пришла по делу, не так ли? Иначе не вспомнила бы о стариках.
— Да нет… У меня все в порядке. Я… — Карен понимала, что чем дольше оттягивать разговор, тем труднее он будет.
— Я должна кое-что сказать вам…
Она видела, как вспыхнули глаза матери, и ненавидела себя за то, что придется разочаровать ее. Карен знала, что мать мечтает о внуках. Слишком много лет провела она и неведении. Но Карен понимала, что мечта матери не исполнится; она не собиралась иметь детей.
— Говори же. — Отец отложил газету. — Ты наконец-то встретила мужчину?
Он говорил своим обычным полунасмешливым тоном, именно так выражая любовь к дочери, и от этого ей было еще тяжелее,
— Речь обо мне. О том, кто я такая.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился отец.
Мать растерянно молчала.
— Речь о том, почему у меня нет мужчины.
— Значит, венчальные колокола еще не зазвонили? Все дело в том, что ты этого не хочешь. — Отец перевернул газетный лист. — Ты не стараешься выйти замуж. Тебе следует подумать об этом. Ведь ты очень симпатичная…
— Папа!
— Прости, — усмехнулся он.
— Папа, послушай. Все не так просто, как ты думаешь.
Мать, казалось, сжалась и ушла в себя, но не вымолвила ни звука.
— Я должна кое-что сказать вам. Мне надо… — Карен осеклась, заметно тревогу родителей, ее раздирала жалость к ним, но отступать было поздно. — Я лесбиянка.
Ну вот, она и сказала это. Воцарилось глубокое молчание.
— Вы понимаете, о чем я говорю? Я живу с другой женщиной, с Крис. Мы…
Смелость изменила Карен. У матери исказилось лицо, а отец… казалось, ему воткнули нож между ребер.
Он поднялся и вышел. Карен закрыла глаза, желая уничтожить себя за то, что пришла и рассказала им правду, но было слишком поздно.
Входная дверь хлопнула. Мгновение спустя она услышала как от дома отъехала машина. Карен вскочила, но мать удержала ее.
— Оставь его, — сказала она таким ледяным голосом, будто в ней что-то умерло.
— Мама?
Но мать не ответила. Она просто покачала головой, поднялась и начала мыть посуду.
Прилив закончился, дельта Темзы обмельчала, мутные волны потихоньку успокаивались в лучах вечернего солнца. Вдали мерцала водная гладь, на горизонте вырисовывались очертания графства Кент. На правой стороне опустевшей стоянки, у перил, стояла женщина. Она нагнулась к воде, в которой отражалось ее усталое лицо.
Слева, у стены гаража, высилась груда пустых корзин из-под морепродуктов. На дверях гаража красовалась крупная надпись «Кастрол», а поодаль находилась маленькая заправочная станция. Асфальт и резиновые шланги плавились под ярким солнцем, стеклянные части колонок слепили глаза.
Несмотря на жару, здесь было пусто в этот час. Уединенное, всеми покинутое место между Лондоном и Саутендрм. Забытое Богом место. Хотя много лет назад они приезжали сюда на каникулы. Тогда здесь было не так пустынно и уныло. Они чудесно проводили здесь время все вместе.
Надраенный до блеска красный «аллегро» выглядел неуместно в таких декорациях. Казалось, какой-то несовершеннолетний бандит угнал его и бросил на этом пекле, посреди пустыни. Но это было не так; за рулем сидел крупный, средних лет мужчина, плотной комплекции, с аккуратно постриженными темными волосами. Он положил руки на руль и склонился к нему, его широкие плечи устало поникли.
